Взгляд из сердца - Мейстер Максим - Страница 1

Максим Мейстер

Взгляд из сердца

Девочка точно знала — мир ее ненавидит. И отвечала взаимностью.

"Жизнь — говно, родители — сволочи, люди — уроды, — повторяла она про себя. Девочка уже была большая и знала много подобных слов.

Она часто убегала из дома. Забивалась куда-нибудь и думала, почему мир, в который она попала, такой серый, подлый и страшный.

Иногда она пыталась найти вокруг что-то прекрасное. Она слышала, что жизнь удивительна, в ней много красок и восхитительных ароматов.

— Где? — спрашивала девочка и подозрительно, с ненавистью оглядывалась. И видела только уродство и сволочей. Принюхивалась, но никаких ароматов, кроме запаха уборной, не чувствовала. И она в сотый раз убеждалась, что рассказы о прекрасном мире вокруг — вранье. Просто еще одно вранье взрослых уродов.

— Может, мир для кого-то и прекрасен. Для тех, кого он любит. А меня он ненавидит… Ну и хрен с ним! — Девочка смачно сплевывала и шла домой переночевать.

А однажды утром она вышла из дома и пошла к реке, чтобы прятаться в кустах, смотреть на плескающихся детей и незаметно кидаться в них камнями.

На первом же перекрестке ее сбила машина. Девочка лежала на асфальте, окруженная людьми и смотрела на затянутое серыми тучами небо. Она почему-то не чувствовала боли, поэтому, сжав зубы и отметив еще один факт ненависти мира к себе, попыталась встать, но тут же потеряла сознание.

Девочка очнулась на операционном столе.

— …Ну и досталось бедняжке. Все кости переломаны! — услышала она словно откуда-то из космоса, так звенело в ушах.

— Да не преувеличивайте вы, Ульяна Матвеевна! — ответил серьезный мужской голос. — Могло быть и хуже. А тут — через месяц-другой все срастется. И следа не останется!

— Да вы на нее посмотрите, бедолагу. Ведь вся в гипсе, словно мумия! — снова запричитала Ульяна Матвеевна. — И пошевелиться ведь не может.

— Ей и не надо шевелиться, пока все не срастется. Организм молодой, все будет хорошо, не переживайте. И не вздумайте такие речи при девочке вести! Скажете, что ничего серьезного, и что она скоро снова будет бегать и радоваться жизни!

«Ага, как же…» — мрачно подумала девочка и приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на урода, который хочет ее обмануть. Уродом оказался высокий доктор в белом халате.

— Родители-то ее объявились? — спросил он.

— Нет еще, Разик Умович… — вздохнула Ульяна Матвеевна. — Куда везти-то бедняжку? В палате для девочек мест нет.

«А как же! — усмехнулась про себя девочка. — Сейчас еще к пацанам положат, и они будут надо мной издеваться…»

Она попробовала пошевелиться, но не получилось. Чуть сильнее приоткрыла глаза и попыталась осмотреть себя. Что-то непривычно большое и белое.

— Беда! — сказал доктор и неодобрительно покачал головой. — И к ребятам не положишь. Там кровати чуть ли ни в плотную стоят. Ну сколько можно начальству писать, что травматологическому отделению нужны просторные палаты, а не комнатки с пятью кроватями?! Подсобку начали переделывать, как я просил?

— Там даже один больной уже лежит! — сказала Ульяна Матвеевна. — Правда, не нашенский, из соседнего корпуса. У них тоже места не было, вот и напросились, услышав, что мы новую палату делаем. Ее, конечно, еще не успели…

— Ну, туда и везите, по-другому пока никак…

«Конечно, мест нет, а меня — в какую-то подсобку, да еще к пацану!» — с ненавистью подумала девочка и зажмурилась, чтобы не видеть этот паршивый мир.

Она почувствовала, как ее повезли, а потом ощутила затхлый запах, совсем не похожий на медицинский дух операционной. Остановка, скрип двери, снова движение, а затем едва заметный удар кровати-каталки о стену. Девочка поморщилась, но глаза решила не открывать до последнего.

— Ты, смотри, не обижай девчушку! — сказала Ульяна Матвеевна. — Пока к тебе положим. Она немного поломанная, бедняжка. Будешь кавалером себя вести?

— Буду, — пообещал тихий мальчишеский голос.

«Ага, как же, — подумала девочка. — Только и ждал наверное, чтобы ему кого-нибудь беспомощного поиздеваться привезли. Ничего, пусть только попробует!»

— Ну, я пойду, — сказала Ульяна Матвеевна. — Она спит пока. После операции. Так что не буди. Пусть сама проснется…

— Хорошо…

Снова скрип двери и — тишина.

Девочка долго лежала, ожидая каких-нибудь очередных подлостей от ненавидящего ее мира. Но все было спокойно. Пацан, видимо, не собирался пользоваться отсутствием нянечки и делать какую-нибудь гадость.

«Ну и дурак!» — подумала девочка и открыла глаза. И тут же убедилась, что мир в очередной раз ее пнул, причем и без помощи других людей.

Девочка оказалась совсем не в палате, а в маленьком помещении с серыми бетонными стенам, яркими лампами на потолке и следами несостоявшейся поклейки обоев на полу.

Девочка зажмурилась, но почти сразу снова открыла глаза и внимательно осмотрела себя. Она могла шевелить головой и одной рукой. Голова свободно двигалась направо-налево и вверх-вниз. Непострадавшая рука крепилась к телу узкой лентой марли в один слой. Девочка с легкостью ее порвала. Все остальное тело было перебинтовано и казалось совершенно бесчувственным.

"Словно одна голова живой осталась, — равнодушно подумала девочка и внимательнее осмотрела «палату». Помещение было похоже на старый заброшенный склад, в котором долгие годы хранился всякий хлам. Потом этот хлам спешно убрали, но ощущение склада-подвала вместе с мусором вынести не удалось.

На полу валялось несколько рулонов цветастых обоев и забрызганный белой краской валик без ручки. Серый потолок был выскоблен, но не побелен, а длинные лампы дневного света резали глаза.

Девочка окинула взглядом все помещение. Оно и по форме оказалось очень странным. Стены — словно две дуги, соединившиеся вместе в форме рисованного сердца. Причем кровать девочки стояла в одной половинке этого «сердца», а кровать незнакомого пацана — в другой.

Девочка с тревогой посмотрела на соседа. И успокоилась. Это был совсем еще маленький мальчик, на несколько лет младше девочки. Он лежал в гипсе, одной ногой привязанный к какому-то хитрому приспособлению вроде строительного крана. Рядом с кроватью мальчика стояла тумбочка с графином, стаканом, книгами и большой упаковкой то ли конфет, то ли таблеток.

«А у меня где тумбочка?!» — разозлилась девочка.

Маленький мальчик заметил, что соседка проснулась и смотрит на него. Он отложил книжку, улыбнулся и сказал:

— Привет! Как тебя зовут?

— Пошел в жопу! — ответила девочка и отвернулась, уставившись в серый потолок.

— Странное имя! — рассмеялся маленький мальчик, но так по-доброму, что даже девочка не нашла его ответ обидным. — А я здесь совсем недавно. Ты заметила, какая у нас прикольная палата?! Так здорово! Я никогда таких помещений не видел. Словно каменное сердце. Мы лежим в двух его половинках, а внизу, в уголочке — дверь. Классно ведь, правда?…

— Слушай, заткнись, а? — сквозь зубы сказала девочка.

— Болит, да? — с сочувствием спросил мальчик. — Ничего, у нас нянечка хорошая, и доктор тоже. Все у тебя пройдет скоро… Я тогда почитаю еще? Ты как отдохнешь, спрашивай, чего хочешь. Поболтаем, а то ведь скучно…

Мальчик вернулся к чтению, а девочка к мрачным мыслям. Вдруг в наступившей тишине она услышала «бум». Девочка прислушалась. Тихо. А потом снова — «бум». Гулкие удары раздавались один за другим через равные промежутки времени.

— А это что еще за хрень? — не выдержала девочка и снова повернула лицо к соседу.

— Где?

— Ну, вот эти «бум-бум», которые непонятно откуда, словно со всех сторон. Гулко так «бумкают»…

— А, это… Я думаю, где-то стену долбят или еще что, вот до нас и отдается. Ты не обращай внимания, через какое-то время просто перестаешь замечать…

Мальчик помолчал, а потом отложил книгу и вдруг сказал:

— А у меня здесь окно есть!

«Кто бы сомневался! — у девочки все сжалось внутри от зависти. — Мало того, что меня положили в подвал с болтливым пацаном-малолеткой, так еще и единственное окно оказалось на другой стороне комнаты!»