Война призраков [дилогия] - Казаков Дмитрий Львович - Страница 45

– Вполне достаточно. – Фонти подмигнул младшему коллеге. – За тобой ведь следили почти круглосуточно. Вильям проанализировал твой психологический портрет, а с помощью знакомых в полиции мы добыли твое личное дело из Варшавы! Даже кровь твою взяли на анализ! Помнишь, когда ты у меня дома порезался, разбив стакан?

Рышард кивнул. Он оставался вполне спокоен. Крачковскому, молодому социологу из Европы, нечего было бояться подобной проверки.

– И что же вы выяснили?

– По крови – ты не поляк, а, скорее всего, русский, – ответил профессор. – Но это неудивительно. После Второй мировой русские солдаты значительно изменили генную карту Восточной Европы. Главное, что нет примесей низших рас. Портрет оказался самый благоприятный – в меру выдержан, в меру обязателен. У органов правопорядка не нашлось на тебя никакого компромата, что тоже сыграло в твою пользу! Как и то, что ты не являешься агентом полиции!

«Как хорошо для секретной службы то, что о ней никто не знает», – подумал Рышард, а сам спросил:

– А что, были основания считать меня шпионом?

– Конечно. – Взгляд Фонти, казалось, проникал в глубь мозга, к самым мыслям собеседника. Выдерживать его становилось все труднее. – Появился неизвестно откуда, а услышав экстремистские высказывания Ральфа, не грохнулся в обморок от ужаса! Это было несколько подозрительно! Но я рад, что мои предположения не оправдались!

– Я тоже! – И попрощавшись, Рышард встал и покинул помещение кафедры. В душе его сражались восхищение перед умом и энергией Фонти, который сумел из ничего создать жизнеспособную агрессивную организацию, и жалость к этому же человеку, чей рассудок находился во власти чудовищных химер.

В «Трех койотах» за то время, которое Рышард тут не был, ничего не изменилось. Те же колпаки электронных официантов на каждом столе, мягкая музыка, приглушенное освещение.

– Почему ты меня сюда так долго не приводил? – спросила Инга сердито. Она старательно изображала гнев, но Рышард видел, что все это притворство, и на самом деле девушка довольна.

– Хорошего понемножку, – сказал он, галантно отодвигая стул. – Садись пока, выбирай, что тебе хочется. А я пойду потолкую насчет выпивки!

Не мог же он открыть правду: ему не стоило слишком часто появляться тут, чтобы ненароком не засветить канал связи. К счастью, отношения с Ингой развивались не особенно стремительно, свидания проходили нечасто, и особых усилий по отваживанию подруги от «Трех койотов» прилагать не приходилось.

– Здравствуйте, сеньор, – сказал бармен, когда Рышард приблизился к стойке. – Чего желаете?

– Добрый вечер, – ответил тот. – Две текилы со льдом, пожалуйста. Да, у вас должно быть для Локи сообщение от сеньора Флореса.

Позавчера на мобибук Рышарда пришел вызов с незнакомого номера. Соединившись, Крачковский услышал очень нетрезвый голос, который требовал позвать Розу.

Уразумев, что попал не туда, любитель хмельного долго и путано извинялся, после чего разорвал связь. Но дело свое он уже сделал – офицер СЭС узнал, что начальство желает передать ему кое-какие директивы.

– О, конечно! – Бармен улыбнулся, как будто не существующий в реальности сеньор Флорес регулярно захаживал в «Три койота». – Он просил передать, что отправку товара необходимо ускорить, поскольку спрос намного превысил его ожидания.

– Хорошо, спасибо, – ответил Рышард и вернулся к столику.

Инга вовсю общалась с электронным официантом.

– О чем ты там с ним болтал? – спросила она подозрительно. – Или ты предпочитаешь этого прилизанного мужичка мне?

– Тогда бы я пошел в другой бар! – со смехом отозвался Рышард. – И не в твоей компании!

В этот вечер он был особенно весел и много шутил, не позволяя подруге догадаться о том, что на сердце тяжелым камнем легла новая забота. Майор Загоракис отдал агенту четкий приказ: ускорить уничтожение «Белого Возрождения», поскольку рост опасности этого социального образования опережает все прогнозы.

А это значило, что Рышарду Крачковскому придется действовать куда более грубыми методами, чем предполагалось изначально. Теперь надо было рисковать, и потому возникала опасность, что его могли быстро раскусить «соратники» по движению.

Февраль – малоприятный месяц даже в тропиках, особенно в дождливую погоду. Сегодня Рышард оценил это в полной мере. Приползшие с Мексиканского залива облака изрыгали мелкий противный дождь, а холодный ветер с легкостью опытного вора проникал под одежду.

Но уйти с улицы было нельзя. «Равенство» получило право на митинг, и все подопечные Фонти были обязаны присутствовать, помогая готовить сцену для очередного бенефиса Эрика Данна.

Для митингов в Сан-Антонио была отведена площадь Гранта, расположенная в самом центре города. Имя она получила в честь одного из президентов США, а в двадцать третьем веке стала местом общественных выступлений. Снабженную крышей разборную сцену тут даже не убирали.

На сегодня ее хозяевами стали Данн и «Равенство».

Рышард расположился сбоку от сцены. Возложенную на него Фонти задачу он выполнил и теперь стоял и просто смотрел, как сходятся на площадь любопытные, как один за другим, точно грифы к трупу, собираются журналисты. Реклама митингу была сделана неплохая, толпа достигла нескольких тысяч и продолжала расти.

Ребята Сайруса О'Лири, обеспечивающие охрану, не без труда сдерживали ее напор. Десятка полтора полицейских, присланных городской властью, равнодушно смотрели на происходящее.

– Бездельничаешь? – К Рышарду неслышно подкрался Эрлингмарк.

– Все уже сделал, – пожал плечами Крачковский, – даже на радиостанцию «Черная Свобода» позвонил. Пусть знают…

– Это точно, – кивнул Ральф. – А мое дело начнется позже, когда завершится трепотня.

Толпа загудела, корреспонденты, болтавшие между собой, сосредоточились.

– Вот и он, – сказал Рышард, глядя на появившегося на сцене Данна. – Давай послушаем.

– Привет вам, люди!.. – начал тот сильным, так не подходящим к его заурядной внешности голосом. – Слушайте, что я вам скажу! Настало время новых слов и новых дел!

Толпа затихла. Стоило отдать должное Фонти – он прекрасно обучил своего протеже управлять аудиторией. Какие методики применял при этом доктор социологии, оставалось только гадать, но Виктор Зеленский, имевший возможность слышать почти всех политиков Земной Федерации, вынужден был признать – ораторов, равных Данну, среди них не было.

Эрик заговорил. Речь его – и Рышард это знал – была полна общих мест и лозунгов. Если разложить ее на слова и проанализировать, то она предстала бы банальностью, с которой стыдно появляться на людях.

Но дело было не в содержании. Дело было в манере Данна выступать. Бешеная экспрессия его слов, фанатичная уверенность в своей правоте заставляли толпу слушать так, словно он принес на Землю второе Откровение. Бывший солдат, тощий и невзрачный, во время выступления преображался, становясь, в сущности, другим человеком.

Рышард видел это уже не в первый раз и не уставал поражаться способности Данна к перевоплощению.

Несколько тысяч человек замерли, внимая каждому слову. Некоторых затрясло по-настоящему. Информационные пушки теле- и радиостанций фиксировали происходящее.

Все внимание полностью сосредоточилось на Данне.

И поэтому пение и воинственные вопли, донесшиеся с одной из ближайших улиц, почти никем не были услышаны. Сначала в их сторону повернулся Эрлингмарк, его примеру последовал Рышард, один из полицейских стал что-то судорожно и спешно бубнить в мобибук.

Со стороны северных окраин надвигалась толпа. Ее пока было невозможно разглядеть, но Рышард знал, кто ее составляет – крепкие парни в спортивных костюмах, в надвинутых на лицо шапочках с прорезями для глаз, с цепями и бейсбольными битами в руках.