Зеленые ворота - Мейсснер Януш - Страница 10

— У тебя на него зуб, — заметил д'Амбаре.

Мартен коротко хохотнул.

— Если он ехал на вороном коне, то у меня на него чертовски большой зуб.

— На вороном коне? — повторил Арман. — Черт возьми, не думал, что тебя это может интересовать.

— Ведь не украл же он у тебя коня! — воскликнул не менее удивленный Бельмон. — Но он действительно ехал на прекрасной вороной кобыле. Он её у тебя перекупил?

— Нет, — отмахнулся Мартен. — Пусть черти поберут всех лошадей на свете; речь идет о его собственной шкуре. Я собираюсь продырявить его пистолетной пулей или шпагой — как ему будет угодно! И наверняка бы уже это сделал, не встреть я вас. Разумеется, меня бы обвинили в убийстве, — добавил он.

— Если я тебя верно понимаю, — заметил Бельмон, — ты хочешь, чтобы мы нанесли визит графу Оливье де Бланкфору как твои секунданты.

Мартен взглянул на него исподлобья и кивнул.

— Ты меня прекрасно понял. Но это не к спеху: я уже немного отошел. Вполне можете поехать к нему утром, переночевав у меня в Марго-Медок. У нас есть два дня: в пятницу «Зефир» выходит в море на некую интересную встречу в районе Бискайского залива, так что я хотел бы все это оставить позади. Могу я на вас рассчитывать?

— Разумеется, — сказал д'Амбаре.

— Безусловно, — сказал де Бельмон.

Мартен обнял их за плечи.

— Спасибо, — только и выговорил он.

Все трое помолчали. Мартен чувствовал, что должен пояснить, что толкнуло его пуститься в погоню за Бланкфором и вызвать того на поединок. Они ждали. Может быть, даже догадывались…

— Он оскорбил Марию, — начал он и прикусил губу при воспоминании об этом «оскорблении», которого по счастью стал единственным свидетелем. — Не буду вам рассказывать деталей, сказал Ян, поняв, что не сумеет их придумать. — Он наверняка не спросит, в чем состоят мои претензии. Сам прекрасно все знает.

— Entendu!3 — выручил его из замешательства д'Амбаре.

— Взгляните, с кем едет Мария! — воскликнул Бельмон.

Мария — Франческа и Грабинский натянули поводья; их кони с размашистого галопа перешли на рысь, потом на шаг.

— Видишь, мой мальчик? — бросила сеньорита Стефану. — Pues nada!4 Буря уже миновала, como siempre.5 Где ты их нашел, querido6? — обратилась она к Мартену с сияющей улыбкой.

— Недалеко отсюда, — ответил Мартен, улыбаясь в ответ. Подумай, милая, как все удачно для меня сложилось: завтра они поедут к графу де Бланкфору, чтобы оговорить условия поединка. Надеюсь, этот кобардо не сбежит, чтобы спасти свою шкуру. Полагаю, я ему её изрядно разукрашу.

Мария Франческа снова усмехнулась. Она знала, что на этот раз Мартена ждет удача, хоть граф и не был трусом.

ГЛАВА III

В пятницу на рассвете «Зефир» отошел от маленькой пристани в Марго-Медок и поплыл по течению реки, провожаемый Иоахимом, который остался в поместье за старшего, и заспанной прислугой, выстроенной под его командой. Арман д'Амбаре и Ричард де Бельмон уехали ещё в четверг, не выполнив миссии, порученной им Мартеном, поскольку граф Оливье де Бланкфор отбыл с женой и ближайшими домочадцами в Париж, даже не догадываясь, что ему угрожало, задержись он хоть на несколько часов в своем замке.

По этой причине Мартен был зол на него и на себя самого, но — как обычно — злость и гнев его очень скоро оставили. Когда после полудня он велел бросить якорь под Руаном, солнце, свежее дуновение морского бриза, и прежде всего вид ожидающих на рейде четырех корсарских кораблей полностью переменили его настроение.

Теперь, когда у него под ногами легко колыхалась палуба «Зефира», когда он готовился к новой экспедиции, все прочее казалось куда менее важным, чем ещё вчера или два-три дня назад. Он был готов даже поверить, что то, чему он случайно стал свидетелем благодаря люнету, в самом деле не случилось. Может просто игра теней от ветвей, качаемых ветром? А может быть он увидел то, что подсказывала ему ревность? То, чего он опасался, ибо все же поначалу ему показалось, что во всаднике на вороной лошади он узнал Армана д'Амбаре или Ричарда. И сам не был уверен, которого из них…

Мария Франческа отрицала всякое сближение с графом Оливье. Разумеется, возвращаясь с прогулки она встретила его на дороге; граф ехал в другую сторону, но остановился и поговорил с ней несколько минут. Потом они распрощались на краю опушки, где стояли в тени развесистого тополя. Она подала ему руку, он её галантно поцеловал. И ничего больше!

Как она возмущалась, что Мартен подозревает её в заигрывании — и с кем, Господи! С мсье де Бланкфором, который совсем недавно получил резкий отпор, когда слишком резво атаковал её на охоте у Карнарьяков! В конце концов Мария поклялась на своей Мадонне из Альтер до Чао, призывая её в свидетели, что говорит чистую правду, и эта клятва вызвала первую трещину в убежденности Мартена.

Не любил он этой почти мифической Мадонны, о которой столько слышал и которой никогда в жизни не видел. Но Мария Франческа питала к ней особое уважение и привязанность, и притом оставалась очень религиозной. Не решилась бы она на такое святотатство!

И ещё одно: когда он заявил, что берет её с собой, сеньорита тут же согласилась, словно её очень обрадовало это решение. Разве это не свидетельство её любви и верности?

« — Я мог ошибиться, — думал Мартен. — Мне могло привидеться больше, чем произошло в действительности. Дьявол бы побрал этого Бланкфора! Раз уехал в Париж, может и вообще сюда не вернется? Я охотно бы всадил пулю в его тупой лоб, но сейчас есть дела поважнее. Если снова его встречу, прослежу: пусть только попробует морочить Марии голову! Тогда не выкрутится, как на этот раз.»

Что касается сеньориты де Визелла, она в самом деле была довольна, что на некоторое время покинет шато Марго-Медок. Тому было несколько причин. Во-первых, уже наступил Великий пост, значит пришел конец забавам и светским развлечениям. Во-вторых, ситуация между четырьмя мужчинами, с чувствами которых она играла так беззаботно, вдруг очень запуталась.

Из них только Оливье ни о чем не догадывался. Но если он вдруг вернется из Парижа, д'Амбаре или Бельмон не замедлят дать ему понять, что Мартен заметил то, о чем не должен был даже подозревать. Оливье будет в ярости. Наверняка поймет, что эти двое…ну, что не он один…А Ричард с Арманом? Что произойдет между ними? И между каждым из них и Мартеном?

« — Собственно, все это так волнующе, — думала она. — но не выйди мы сейчас в море, могло бы дойти до весьма неприятных разбирательств. И вообще могло бы кончиться совсем не так, как бы мне хотелось».

Нет, она совсем не хотела, чтобы все кончилось. Эта игра её забавляла. Занимала её мысли, угождала самомнению, щекотала нервы.

Вначале Арман — Арман, которого она без особого труда отбила у всех прочих женщин. Он признался, что она его очаровала и впервые он влюбился по-настоящему. Едва ли не с первого взгляда! Потом — Ричард! Как же убедительно умел он говорить о своей любви, пробудившейся слишком поздно. Как жалел, что когда-то согласился уступить Мартену свою пленницу. Тогда он руководствовался своей дружбой с Яном, однако оказалось, что дружба эта его ослепила, и вслепую он проиграл свое счастье. Теперь же он желал собрать хотя бы его осколки. разве можно было напрочь отказать? И наконец Оливье — породистый, гордый, деспотичный, аристократ из аристократов. И он у её ног! Она восторжествовала над его гонором!

Она могла выбирать среди них, могла колебаться, обещать и не придерживаться обещаний, одарить своими милостями или лишить их без всякого иного повода, кроме собственного каприза. Возбуждала зависть и ревность женщин, замечала жаждущие взгляды других мужчин, убеждалась в силе своего очарования на чопорных гугенотах, наслаждалась замешательством скромных, неопытных юношей.