Черные флаги - Мейсснер Януш - Страница 3

Без раздумий он выбрал второе. У него мелькнула мысль, что оттуда, быть может, им удастся пробиться на нижнюю палубу каравеллы и взорвать пороховой погреб. Такой конец лучше плена и смерти на дыбе после нечеловеческих пыток.

Оглянувшись на Штауфла, указал на разбитый вход.

— Туда! — крикнул он. — Все туда!

Отступая, прикрывал отход с горсткой своих старых кашубских боцманов, которые на “Зефире” служили ещё при Миколае Куне, и его, Яна Мартена, знали с детства. Каждый из них бился за четверых; каждый был готов отдать жизнь за молодого капитана; каждый-как и он-предпочел бы смерть с оружием в руках позору испанского плена, даже если бы тот плен и не грозил муками и смертью.

Когда все уже пробились ко входу, Мартен последний раз окинул взором свой корабль, лазурный горизонт, и вдруг заметил приближавшуюся с севера стройную белую пирамиду парусов. Сердце застучало у него в груди, и горячая волна крови ударила в лицо:“Ибекс” шел на помощь!

— Уайт! Уайт на подходе! — прокричал он.

Этот крик, подхваченный боцманами, вызвал у корсаров дикую радость, прибавил им сил, словно жаждущему-добрый глоток вина. Ни на что не обращая внимания, они вырвались из надстройки и ещё раз ринулись вперед, клином врезавшись в пехоту, которая раздалась в стороны от такой неожиданности.

И в этот момент где-то рядом прогрохотал залп, тень упала на палубу каравеллы и с вант фокмачты градом посыпались мушкетеры, словно яблоки с дерева.

Это “Золотая лань” взяла на абордаж противоположный борт испанцев и разила их оружейным огнем, а толпа английских матросов уже налетала сбоку на онемелых от неожиданности испанских пехотинцев.

Теперь ничто уже не могло удержать ужасной резни. Через несколько минут палуба каравеллы устлана была трупами и ранеными, а кормовую надстройку, где забаррикадировались несколько офицеров с остатками команды, охватил огонь, разложенный боцманом “Золотой лани”.

Ее капитан, щуплый невысокий мужчина с курчавыми огненно-рыжими волосами и густыми бровями, выгнутыми крутой дугой над небесно-голубыми глазами, разглядывал эту кровавую картину, словно ища взглядом того, кому обязан был неожиданной помощью в схватке с испанцами. И наконец увидел его: Мартен, чуть живой, весь в поту и крови, показался во главе кучки своих людей. Направлялся он в сторону пылавшей надстройки, и его гневное лицо и метавшие молнии глаза явно показывали, что только пожара ему не хватало и что он готов был атаковать теперь тех, кто это затеял. Заорал на них ещё издалека, и ничего не добившись, уже повернулся к своим, чтобы отдать приказ, когда капитан “Золотой лани” возник рядом с ним и спокойным, сдержанным голосом спросил:

— Кто вы?

Посмотрев на него сверху вниз, Мартен сделал жест, словно собираясь отстранить его с дороги, но в последний момент сдержался. Во взгляде, в облике, в тоне вопроса этого человека, бывшего на голову ниже его, было что-то, требовавшее уважения.

— Это ваш корабль? — спросил тот снова, указывая кивком на “Зефир”.

— Мой, — ответил Мартен. — Я захватил эту каравеллу и теперь…

— Я капитан “Золотой лани”, — перебил его англичанин, протягивая руку. — Меня зовут Дрейк. Френсис Дрейк.

Мартен отступил на шаг.

— Как? — пораженно спросил он. — Дрейк?

Машинально пожал протянутую руку и не раскрывая своей могучей ладони потряс её.

— Дрейк! — повторял он. — Дрейк! Это вы? Черт возьми…

Имя величайшего английского морехода подействовало на него, как глоток крепкой водки, хваченный по ошибке вместо воды: он буквально не мог перевести дух.

Дрейк рассмеялся.

— Погасить огонь! — бросил он, повернувшись к своим матросам.

Те исполнили приказ молча, с явной неохотой, хотя белый флаг, давно высунутый наружу, подтверждал, что испанцы готовы сдаться.

Капитан “Золотой лани” вновь взглянул в глаза Мартену.

— Благодарю, — сказал он. — Вы появились как нельзя вовремя. Я хотел бы знать, кому принадлежит “Зефир”.

Мартен наконец опомнился.

— Мое имя Ян Мартен.

— Вы англичанин?

— Я корсар на службе королевы. У меня на родине меня зовут Куна. По-польски это тоже, что Мартен-по английски.

— А это? — спросил Дрейк, указывая на приближавшийся корабль Уайта.

— Друг, — коротко ответил Мартен. — Только запоздал.

Вторая каравелла все больше кренилась на борт, явно погружаясь; с неё спускали лодки и плоты.“Кастро Верде” с лишенными парусов мачтами все ещё дрейфовал по ветру, однако на горизонте, далеко к югу, можно было заметить четыре белых пятнышка, форма которых не оставляла никаких сомнений: корабли!

Резко повернувшись, Мартен встретил спокойный взгляд Дрейка.

— Это мои, — сказал капитан “Золотой лани”. — Тоже немного запоздали. Только вы прибыли вовремя.

— Ага, — успокоившись буркнул Мартен. — Я думал…

— Что собираетесь делать с этой каравеллой? — спросил Дрейк.

— Затопить, — без раздумий ответил Мартен. — Не люблю живьем жечь людей. Даже испанцев.

Дрейк иронически усмехнулся.

— Предпочитаете, чтобы они утонули?

— Разрешу им спустить шлюпки. Португальцам тоже.

В светлых глазах Дрейка сверкнули искры. Он приподнял бровь.

— Вы полагаете, что захватили и “Кастро верде”? — поинтересовался он, не меняя тона.

— Сейчас захвачу, — заявил Мартен. — Пока ваши корабли не оказались на дистанции прицельного огня.

Дрейк рассмеялся.

— Черт вас возьми! — воскликнул он. — А вы мне нравитесь, слово даю! Никто не будет открывать огонь, — добавил он. — Забирайте себе этот корабль-он ваш по праву. Только-если хотите доброго совета-не топите его слишком поспешно, и не отпускайте всех, кто на нем есть. Там неплохой груз и-быть может-кое-кто стоящий приличного выкупа.

Мартен с симпатией взглянул на него.

— В таком случае можем сделать это вместе-предложил он, — пополам.

Но Дрек покачал головой.

— Вы и сами справитесь. У меня и так добычи хватает: такого количества золота и серебра вы ещё в жизни не видели; думаю, и никто в Англии тоже.

— Ого! — воскликнул Мартен с некоторым недоверием. — Открыли новый Теночтитлан?

— Быть может, — уклончиво ответил Дрейк. Глава II

Захват португальского судна “Кастро верде” обошелся без кровопролития. Пока “Ибекс” и “Золотая лань” держали его под прицелом,“Зефир” пошел на абордаж и Мартен поднялся на палубу во главе половины своего экипажа. Оружие-мушкеты, пистолеты, шпаги, алебарды и топоры, ножи и стилеты лежали грудой посреди палубы, а команда-отдельно офицеры, отдельно матросы-была построена в шеренги, как пожелал корсар-победитель.

Капитан, низенький смуглый толстяк с седеющей бородой, опираясь на свою шпагу, взирал исподлобья на Мартена с таким хмурым выражением, словно собирался сопротивляться, а не разоружаться. Но когда Мартен, остановившись перед ним, требовательно протянул руку, выхватил шпагу из ножен и, ухватив клинок обеими руками, плашмя ударил им об колено. Жест этот, имевший целью сломать шпагу, чтоб не досталась врагу, однако не вышел-клинок прогнулся, но не лопнул, и Мартен громко рассмеялся.

— Это не так делается, — заметил он, мгновенной хваткой переняв рукоять. — Дай ножны!

Португалец, сгорая от стыда и гнева, отпустил клинок, боясь, чтоб лезвие не рассекло ладони, потом дрожащими руками отцепил серебряные, украшенные гравировкой ножны и бросил их перед собой. Мартен их на лету подхватил, вставил шпагу и без видимого усилия согнул их кольцом перед лицом капитана. Треск лопающейся стали и хруст серебряных ножен разнеслись в мертвой тишине; сломанная шпага блеснула в лучах заходящего солнца, описала высокую дугу в воздухе и вылетела за борт.

— Благодарю, — буркнул португалец.

Мартен на него уже не смотрел. Его заинтересовали четыре железных фальконета, установленных под углом к бортам на крыше носовой надстройки.

— Это нам пригодится, — сказал он своему помошнику.

Генрих Шульц кивнул. Его необычайно длинный тонкий нос, нависавший над верхней губой, легонько шевелился, словно обнюхивая орудия. Длинная бледная меланхоличная физиономия не изменила выражения, но прищуренные черные глаза с любопытством обшаривали палубу.