Лаура и Жаки - Ару Габриэль - Страница 14

Лаура. Жак, что ты делаешь?

Жак IV (не реагируя). Не прерывай меня! Почему я ничего не видел? Почему я так доверял? Почему я был так спокоен? Знаешь, дурочка, почему? Просто потому, что ничего не было. Не надо усмехаться. Я же сказал: ничего, абсолютно ничего.

Лаура. Мое зеленое платье!

Жак IV (рвет зеленое платье). У тебя было зеленое платье! Нет ни одного мужчины в целом мире, который бы не заметил, что к нему стали иначе относиться. Даже самый ограниченный, самый тупой, самый толстокожий и тот всегда почувствует малейшую перемену. А если некоторые и закрывают на что-то глаза, то только из малодушия, из страха, из каких-то соображений или из-за бесхарактерности. Может быть тысяча разных причин, в конце концов, просто нарочно. Добровольные слепцы, вот кто они. Когда супруги больше не супруги, это же сразу понятно. Даже слону. Слышишь, слону и тому понятно!

Лаура (хватает что-то из одежды). Мое платье!

Жак IV. Ты уйдешь голой! (Продолжая рвать, отталкивает Лауру, расшвыривает по всей комнате попадающиеся под руку вещи.)

Лаура. Жак! Опомнись! Что ты делаешь?

Жак IV. Я не хочу этой грязи, я изгоняю злых духов! Я хочу, чтобы в твоей маленькой головке наконец прояснилось. (Приостанавливается, Лауре.) Неужели ты думаешь, что притворство, наигранная нежность могут обмануть кого-то? Неужели ты думаешь, что можно не заметить, когда от тебя отвернулись, не понять, что могут значить все эти недомолвки, это отвращение, даже малейшее ослабление нежности? Когда женщина день за днем, ночь за ночью постепенно отдаляется от тебя, как можно этого не заметить? Никого нельзя ввести в заблуждение! Никого! И никогда. Я знаю, о чем ты думаешь: но есть обманутые мужья, которые ни о чем не догадываются! Нет, моя дорогая! Если их на самом деле обманывают, они все прекрасно видят. Просто они как бы не хотят этого замечать. Во всяком случае, до тех пор, пока у них нет явных улик, они предпочитают правде ложь, хотя сами прекрасно понимают, что что бы они ни говорили, ложь остается ложью… Они даже чувствуют себя виноватыми… Не могут смотреть прямо в глаза… И поэтому у них бывает такой дурацкий вид. Да! Им приходится делать вид, что они ничего не замечают, но не думай, что при этом они не страдают, не чувствуют себя глубоко несчастными! Они постоянно страдают, они погибают, они теряют силы, чувство собственного достоинства, способность действовать и даже работать. Что касается меня, то я никогда не страдал. Я ни на грамм не потерял своих сил… (Неожиданно что-то вдребезги разбивает.) Ни чувства достоинства. Я не погибаю. Я работаю, действую! Не избегаю смотреть людям в глаза! (Хватает Лауру, толкает ее, заставляя тем самым сделать несколько шагов по комнате.) Понятно тебе, моя милая?! Курица поквохчет, поквохчет – и перестанет. Это ерунда по сравнению с настоящим разрывом… когда тихо уходят навсегда… Не спеши радоваться, я еще не договорил! Ничто не сходит с рук безнаказанно!

Лаура. Ты опять начинаешь?!

Жак IV. Все это действительно ерунда до тех пор, пока существует любовь! (Продолжает все крушить вокруг себя.) Я не Аполлон, не гений, не Дон-Жуан, и я прекрасно знаю, что любовь – это чудо. Я самец, который сам умеет любить и хочет быть любимым, который умеет видеть любовь там, где она действительно есть, и быть за это благодарным всю свою жизнь! (Перестает бушевать и подходит к Лауре.) Вот так! Наши с тобой пути в жизни сошлись, и я тебя уверяю, что ни разу мне твои глаза не лгали, ни разу твои губы, твое тело не обманывали меня; ты обманула себя, вообразив, что влюбилась в этого ловкого литератора… этого утонченного меломана… который еще получит свое. После того, как я кончу здесь.

Лаура. Но больше ничего уже не осталось.

Жак IV. Осталось, осталось! Например, ты. На тебе еще слишком много одежды! (Хватает ее за ворот платья и рвет его.) Наш разговор еще не окончен.

Лаура. О! Если…

Жак IV. Что? Замолчи! Я не желаю ничего слышать, тебе больше не о чем говорить. Тебе остается только терпеть до тех пор, пока я закончу свою генеральную уборку.

Раздается телефонный звонок. Жак IV с гневным видом носится по комнате. Лаура хочет взять трубку.

Не трогай! (Берет трубку с хищным выражением лица.) Алло! (Улыбается и продолжает уже совершенно другим тоном.) А, это вы, Сюзу?… Нет, совершенно нет… Я смотрел боевик по телевизору… О, это подождет, всегда одно и то же: скачки, драки… Лаура? Не знаю, сможет ли она подойти. По-моему, она совершенно раздета… Да, она только что приняла душ… Да, вы правы, хороший душ снимает усталость… Я ей передам, она позвонит, как только сможет… Положитесь на меня… Да, верно… Всего вам доброго… Да, я к телевизору. (Кладет трубку.) Так, на чем мы остановились? Ах да. Ты вообразила себе, что у вас общие интересы, а на самом деле вы просто дети, которые заболели одной и той же болезнью, потому что играли вместе. Дети болеют коклюшем, а вы подхватили то, чем болеют взрослые… супружеской неверностью. Ха! Ха! Но это излечимо. Нужна хорошая взбучка! (Хватает Лауру, силой ставит на колени и устраивает ей целительную порку, не обращая внимания на ее жалобные протесты.) Так нужно!

Раздается звонок в дверь. Жак IV уходит, отпуская Лауру; она падает на пол.

(Через некоторое время возвращается с букетом роз.) Это тебе. (Бросает цветы вверх, они разлетаются в разные стороны, как фейерверк. Затем приближается к Лауре.)

Лаура (несчастная, пытаясь сдержать рыдания). Жак, умоляю тебя!

Жак IV. Лаура, детка. Поверь мне, это исцелит тебя. Тебе была нужна хорошая встряска! Я знаю, другой мужчина на моем месте, возможно, вел бы себя более культурно. Некоторые пытаются удержать женщину любой ценой, любой хитростью. Наиболее достойные с гордым видом уходят. Но я всегда говорю, что они просто не любят свою жену! По-настоящему. Они любят только себя. Они думают только о собственных страданиях. А я действительно люблю тебя. И даже сейчас я думал только о тебе. То, что при этом испытываю я, у меня на заднем плане. Я тебя люблю и очень хорошо тебя знаю. Поэтому я даже не спрашиваю твое мнение. Я сам знаю, что тебе нужно. Ты как ребенок, который сам ищет наказания, так и тебе было нужно еще раз убедиться в том, что я тебя люблю. Вот ты и убедилась! Между нами не должно оставаться ни одной недомолвки… Надо уничтожить все, что было свидетелем этой ужасной глупости.

Лаура. У меня уже ничего не осталось.

Жак IV. Нет, я все-таки оставил одно платье.

Лаура. Какое?

Жак IV. Пойди посмотри.

Лаура выходит из гостиной и возвращается со своим свадебным платьем.

Лаура. Это мое свадебное платье!

Жак IV. Единственное, что уцелело. Так, главное я сделал.

(Поднимает с пола одну розу и протягивает ее Лауре.

Она берет, не говоря ни слова.) Теперь надо заняться…

Клодом. А ты пока закончи уборку!

Лаура. Жак! Спасибо за розу!

Жак IV оборачивается, посылает ей воздушный поцелуй и выходит широким шагом.

(Оставшись одна, осматривается, видит полный разгром, смотрит на свое единственное уцелевшее платье.) Интересно, он подумал, куда я могу в нем пойти? (Снимает телефонную трубку и набирает номер.) Это ты, Сюзу?… Да, мы объяснились. Это было ужасно. Я всегда думала, что он такой спокойный, а он оказался ужасно неуравновешенным! Ты не можешь себе представить… он избил меня, изорвал все мои платья, разгромил весь дом… Да, как танк! Сейчас он ушел. Пошел к Клоду. Да, это будет ужасно, настоящая резня! Вернется через полчаса… Сообщить в полицию? Представь меня совершенно голой в окружении полицейских! Это значит… Он оставил только свадебное платье. И больше ничего! Что?… Прийти к тебе? Зачем?… А… Нет. Ты так ничего не поняла! Я не хочу его бросать!… Что?… Ну, конечно, я его люблю! Он меня в этом убедил!

Занавес закрывается.