В последнюю минуту - Мейсон Ли - Страница 3

Вдруг раздался властный голос Ральфа Ньюмена:

— Что здесь происходит, мерзавцы?! А ну, прекратить! Пока Перкинс и Эвертон дрались, вокруг них образовался небольшой кружок зрителей. Все забыли о приказе, запрещающем собираться больше трех человек. К черту правила! Наплевать на любое наказание! Когда еще они смогут увидеть такое увлекательное зрелище?! Ньюмен вместе с другими надзирателями ударами резиновых дубинок разогнал толпу. Тюремный двор опустел.

— Ну, успокоились, наконец? — злобно прошипел Ньюмен.

Перкинс и Эвертон, бледные, молча стояли перед ним. Остальные надзиратели с суровыми лицами окружили нарушителей, угрожающе поигрывая дубинками.

— Кол, объясни, что произошло? — сердито спросил Ньюмен.

Человечек бросил уничтожающий взгляд на Перкинса:

— Этот подонок пытался — приучить мою невесту к наркотикам, — прохрипел он, — мне сообщил друг во время свидания. Когда я сказал Перкинсу, что с ним сделаю, он начал насмехаться надо мной. Я разозлился, — и — мы подрались. Все.

— Ты нарушил режим, Кол, — сурово произнес Ньюмен.

— Мне все равно, — пробормотал "взбешенный Эвертон. — Не успокоюсь, пока не отомщу этому мерзавцу.

Кол опять попытался наброситься на Перкинса, но один из надзирателей успел схватить его за воротник.

— Хватит, Эвертон, или я тебя двину как следует — пригрозил он.

Но Кола двинул не надзиратель, а Шиппи. Его нога в остроносом ботинке вонзилась Колу в живот с такой силой, что тот отлетел в сторону и распластался на земле, издавая страшные вопли и проклиная всех предков Перкинса. Ральф Ньюмен на сей раз не церемонился. Он размахнулся и опустил резиновую дубинку на правое плечо Шиппи. Тот упал на колени и согнулся.

— Пат, Роберт, возьмите с собой Кола, — приказал Ньюмен своим спутникам. — Бэд и я займемся другим. Потом пойдем к начальнику тюрьмы, чтобы тот распорядился запереть этих подонков на недельку в карцер. Пусть там успокоят нервишки.

Через час Шиппи Перкинс и Ральф Эвертон уже сидели в карцере. Туда их отвел все тот же Ральф Ньюмен.

Глава третья

Карцер находился в подвальном этаже тюрьмы. Через маленький глазок в двери тюрьмы надзиратели могли следить за тем, что делают узники.

На следующий день Ньюмен закончил дежурство и передал его Рэю Гриффиту, простоватому парню из Калифорнии, так любившему свою работу, что ему даже удвоили жалованье.

Еду заключенным готовили на тюремной кухне и, разумеется, прескверно. Через окошко в двери подносы передавали внутрь камеры.

Эвертон очень удивился, когда сменившийся Ньюмен открыл дверь его камеры.

— Я уж подумал, что хоть недельку отдохну от твоей рожи, Ньюмен, — сказал Кол с издевкой в голосе, — но, наверное, мне придется любоваться на нее до самой смерти. Молю Бога, чтобы он отправил тебя ко всем чертям, когда ты, наконец, оставишь меня в покое.

— Будь ты проклят, Эвертон! — пробормотал разгневанный надзиратель.

Он резко повернулся к двоим заключенным, которые разносили подносы с едой.

— Оставьте жратву на полу и ждите меня у четвертой камеры, хочу сказать несколько слов этому мерзавцу.

Глаза Ньюмена сверкали от злости так сильно, что заключенные почувствовали холод в спине и поспешили выполнить приказ. Они увидели, как надзиратель вошел в камеру, и секунду погодя услышали звуки ударов и отчаянные вопли.

— Сам напросился, — прошептал один.

Второй толкнул товарища в бок, чтобы тот замолчал, и оба, довольно ухмыляясь, отошли подальше.

— Вы пока идите, ребята, — сказал Ньюмен. — Думаю, что этот подонок не будет ко мне в претензии за свои ребра. А то придется преподать ему еще один урок!

Когда через полчаса заключенные зашли к Эвертону за подносом, они увидели, что тот сидит на краю койки, закрыв лицо руками. Однако удары палками не лишили его аппетита — от еды ничего не осталось. Никто из них не мог видеть, как Кол, едва закрылась дверь камеры, тут же занялся странным делом. Он извлек из-под матраса буханку хлеба, которую ему принесли вместе с едой, и аккуратно надломил ее. Потом вытащил оттуда алюминиевую трубку сантиметров двадцати длиной и трех в диаметре, отвернул винтовую пробку и высыпал содержимое. Глаза Эвертона лихорадочно заблестели, когда он увидел крошечную чернильницу и множество различных перышек, похожих на зубочистки, пластмассовую линейку, должным образом подписанный банковский чек, потом другой, такого же формата, но чистый, также три четвертушки просмоленной бумаги и листок с машинописным текстом. В течение нескольких минут Кол смотрел на все это с восхищением, как на сказочные сокровища. Затем, придя в неудержимый восторг, провел трясущимися пальцами по всем этим предметам, как будто не верил своим глазам. Глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя, и прошептал:

— Кол, ты не сломлен, ты не можешь быть сломленным! Он бережно разгладил бумажки и стал что-то измерять с помощью линейки, взяв за оригинал листок с машинописным текстом...

За следующие четыре дня ничего особенного не произошло, а на пятый Ральф Ньюмен с грозным видом отворил дверь камеры Перкинса.

— Шиппи, выходи, к тебе посетитель.

— Могу я узнать, кто?

— Адвокат, ведь в эти дни никто другой не имеет права на посещение.

Через полчаса Перкинс был опять водворен в свою камеру, но перед тем, как войти в нее, повернулся к надзирателю и насмешливо сказал:

— Послушай, Ньюмен, пойди-ка поищи нового квартиранта в мои апартаменты, вечером я покидаю этот чудесный отель, мой адвокат разобрался в деле. Хорошая пачка денег и хоп — на свободу! Поразительно, не правда ли? Ха-ха-ха!

— Подонкам всегда везет, — сердито заключил Ньюмен. Эвертон заорал в свое окошечко.

— Будь ты проклят, Перкинс! Если я когда-нибудь выйду отсюда, клянусь памятью моих предков, расправлюсь с тобой!

— Заткни свою пасть, а то опять рассержусь! — закричал Ньюмен, приближаясь к его камере.

— Иди ты к черту, Ньюмен! — продолжал орать тот. — Ты такой же гад, как и этот подлец Перкинс!

Казалось, что эта перепалка перейдет во что-то более серьезное. Так и произошло.

Эвертон чувствовал неудержимую ненависть к Перкинсу. Услышав, что тот вечером покидает тюрьму, он решил любым путем ему отомстить. Кол начал кулаками и ногами стучать в дверь камеры, яростно крича:

— Ньюмен, немедленно открой, я хочу поговорить с этим мерзавцем, открой, Ньюмен, или я не отвечаю за то, что будет!

Надзиратель, багровый от гнева, направился к его камере. Вдруг он услышал глухой звук падающего тела. Ньюмен заглянул в глазок и увидел Эвертона, лежавшего на полу. Он был так неподвижен, что можно было подумать о самом прискорбном...

Ральф Ньюмен, проклиная на чем свет стоит узника и всю его семью, открыл дверь камеры и вошел, закрыв своим массивным телом вход. И тогда произошло нечто странное. Надзиратель наклонился над койкой Эвертона и стал тщательно шарить под матрасом. Он обнаружил то, что искал, вытянул руку с маленькой свернутой бумажкой и быстро спрятал ее в карман. После этого он встал на колени рядом с неподвижно лежащим Эвертоном и начал трясти его на плечи, но тот был без сознания. Тогда надзиратель вышел из камеры, подошел к телефону и позвонил, чтобы прислали санитаров.

Диагноз тюремного врача был такой, что Кола Эвертона немедленно препроводили в стационар. У него случился инфаркт.

В этот вечер действительно пришел приказ об освобождении Перкинса.

Ньюмен и Рори конвоировали Шиппи в тюремную канцелярию для оформления необходимых документов. Вдруг он остановился у двери туалета.

— Минуточку, джентльмены, мне очень нужно...

— Хорошо, идите, только быстро, — сердито пробормотал Ньюмен. — Чем быстрее, тем лучше.

— Лучше, если я сейчас все сделаю, — засмеялся Перкинс.

Закрыв за собой дверь, Перкинс встал на унитаз, засунул руку в бачок и вынул оттуда ту самую сложенную бумагу, — которую Ральф Ньюмен достал из-под матраса Эвертона. Шиппи развернул его, удостоверился, что это то, что нужно, и аккуратно сложил. Потом, снял башмак и ногтями открутил четыре винтика в пазах толстой подошвы ботинка. Он быстро засунул в ботиночный тайник находку и опять закрутил крошечные винтики. Когда он вернулся к Рори и Ньюмену, то не заметил на их лицах неудовольствия — они ждали его недолго.