Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

О природе вещей

Тит Лукреций

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

О природе вещей - Тит Лукреций - Страница 6

Изменить размер шрифта:

КНИГА ШЕСТАЯ

Первые некогда злак, приносящий плоды, даровали

Жалкому роду людей осиянные славой Афины;

Жизнь обновили они и законы для всех учредили,

Первые подали всем утешения сладкие жизни,

Мужа родивши, таким одаренного сердцем, который

Всё объяснил нам, из уст источая правдивые речи.

Даже по смерти его откровений божественных слава,

Распространившись везде, издревле возносится к небу.

Ибо, когда он узрел, что потребное смертным для жизни

И поддержанья ее предоставлено им в изобильи,

Что обеспечена жизнь безопасностью, сколько возможно,

Что возвышает людей и богатство, и знатность, и слава,

И что кичатся они сыновей своих именем добрым,

Но тем не менее всех снедает в сердце забота,

И беспрерывно их дух угнетают невольные страхи,

Гложет сомненье всегда и тяжкие жалобы мучат, —

Уразумел, что порок заключается в самом сосуде

И что порочность его постоянно внутри разлагает

Всё, что приходит извне, даже самые ценные вещи.

Ибо увидел он тут, что сосуд подтекает и треснул,

Так что наполнить его до краев никогда невозможно,

Да и, с другой стороны, отвратительный вкус принимает,

Видимо, всё, что внутри накопляется в этом сосуде.

Вследствие этого он правдивою речью очистил

Людям сердца и конец положил он и страсти и страху;

В чем состоит, объяснил он, высшее благо, какого

Все мы стремимся достичь, и путь указал по тропинке

Краткой, какою его достигаем мы прямо и быстро;

Сколько рассеяно зла в делах человеческих всюду,

Как, разлетаясь, оно различно людей настигает

В силу законов природы, естественно или случайно;

Он указал и врата, — откуда мы можем навстречу

Выйти ему, — доказав, что род человеческий часто

Вовсе напрасно в душе волнуется скорбной тревогой.

Ибо как в мрачных потемках дрожат и пугаются дети,

Так же и мы среди белого дня опасаемся часто

Тех предметов, каких бояться не более надо,

Чем того, чего ждут и пугаются дети в потемках.

Значит, изгнать этот страх из души и потемки рассеять

Должны не солнца лучи и не света сиянье дневного,

Но природа сама своим видом и внутренним строем.

И потому продолжаю я нить своего рассужденья.

После того, как уже объяснил я, что мира строенье

Смертно и что небеса состоят из рожденного тела,

И разобрал большинство явлений, что в них происходят

И совершаться должны, узнай теперь остальное,

Раз уж однажды взойти на высокую я колесницу

* * *

Ветров вздымается вихрь, а затем наступает затишье

* * *

Было, меняется вновь, умиривши свое бушеванье.

Всё остальное, что здесь на земле созерцают и в небе

Смертные, часто притом ощущая и страх и смущенье,

Дух принижает у них от ужаса перед богами

И заставляет к земле поникать головой, потому что

В полном незнаньи причин вынуждаются люди ко власти

Вышних богов прибегать, уступая им царство над миром.

Этих явлений причин усмотреть и понять не умеют

И полагают, что все это божьим веленьем творится.

Ибо и те, кто познал, что боги живут безмятежно,

Всё–таки, если начнут удивляться, каким же порядком

Всё происходит кругом, особенно то, что мы видим

Над головою у нас, в беспредельных пространствах эфира,

Часто они обращаются вновь к суевериям древним

И признают над собой, несчастные, строгих хозяев,

Веруя в то, что они всемогущи, не зная, что может

Происходить, что не может, какая конечная сила

Каждой вещи дана и какой ей предел установлен.

Так в ослепленьи с пути еще больше сбиваются люди.

Если же ты из души не извергнешь, отринув далеко,

Мысли, какие богов недостойны и миру их чужды,

За умаленье тобой святыни божественной вышних

Тяжко поплатишься ты; потому что, хотя невозможно

Вышних прогневать богов и заставить отмщеньем упиться,

Вообразишь ты, что их, пребывающих в мирном покое,

Будто бы гнева валы, вздымаясь высоко, волнуют;

С сердцем спокойным тогда не пойдешь ты к святилищам божьим,

Также и призраков тех, что от плоти священной исходят

В мысли людей и дают представленье о божеском лике,

Ты не сумеешь принять в совершенном спокойствии духа.

Можно отсюда понять, что за жизнь воспоследует дальше!

Чтобы подобную жизнь познание истины вовсе

Нам помогло устранить, то хотя уже многое раньше

Я объяснил, но еще остается немало стихами

Гладкими мне изложить и законы небесных явлений

В них охватить, и воспеть непогоды и молний блистанье, —

Что производят они, от какой возникают причины,

Чтоб, на участки разбив небосвод, не дрожал ты безумно,

Силясь всё время понять, откуда явился летучий

Неба огонь и куда повернулся, и как через стены

Внутрь он проник и оттоль, нахозяйничав, выбился снова.

Этих явлений причин усмотреть и понять не умеют

И полагают, что все это божьим веленьем творится.

Ныне ж, когда я стремлюсь последней намеченной цели

Бега достичь, укажи мне путь, хитроумная Муза,

Ты, Каллиопа, отрада людей и бессмертных услада,

Дабы, ведомый тобой, стяжал я венок достославный.

Прежде всего, небеса лазурные гром сотрясает

В силу того, что, летя высоко в пространствах эфира,

Тучи сшибаются там под натиском ветров противных.

Ведь не доносится звук из части безоблачной неба,

Там же, где тучи, толпой собравшись, сплотятся, оттуда

Чаще всего раздаются раскаты громовых ударов.

Далее, тучи никак из такого же плотного тела,

Как и каменья и лес, состоять безусловно не могут

Или же редкими быть, как летучие дым и туманы,

Ибо от тяжести вниз они падали б грузно, как камни,

Иль, как и дым, никогда не могли бы ни крепко держаться,

Ни заключать ни холодных снегов ни дождей градоносных.

Звук раздается из туч по просторам обширного мира,

Шуму подобный тому, что, натянутый сверху театра,

Парус порой издает, меж шестов колыхаясь и брусьев,

Или неистово он, своевольным разодранный ветром,

Треск производит такой, как будто бы рвется бумага;

Можешь подобный же звук различить ты и в рокоте грома

Или же платье когда висящее или бумаги

Листья летящие бьет и крутит по воздуху ветер.

Может случиться и так, что не только сшибаются тучи

В лоб, а идут иногда навстречу друг другу обходом,

Двигаясь с разных сторон, и медленно трутся краями;

Звуки сухие тогда раздирают нам уши и долго

Длятся, пока не пройдут теснинами узкими тучи.

Также бывает еще, что порой представляется, будто

Громом колеблется всё, и что будто распались внезапно

Мощные все на куски мирозданья обширного стены,

Если, мгновенно скопив свои силы, неистовый ветер

Бурей влетит в облака и, ворвавшись туда, заключенный,

Вихрем крутящимся он сильней и сильней отовсюду

Тучи сжимает края, образуя внутри ее полость;

После ж, как силой ее и напором он резким ослабит,

Тотчас ужаснейший треск производит она, разорвавшись.

Странного нет: и пузырь, наполненный воздухом, так же

Хлопает громко, когда разрывается, лопнув внезапно.

Можно и так объяснить, что, когда через облако дует

Ветер, разносится шум. Мы же видим, что часто по небу,

Всячески тучи ветвясь, громадой неровною мчатся.

Так, когда в чаще лесной, проносясь от полуночи, ветер

Дует, шумит и листва, и ветви трещат на деревьях.

А иногда, наскочив с необузданной силой на тучу,

Ветер с налёту ее разрывает и в клочья разносит.

Сила порыва его совершенно для нас очевидна:

Даже и здесь на земле, где гораздо слабее он дует,

Он вырывает легко деревья высокие с корнем.

В тучах бывают еще и волны, которые будто

Рокот глухой издают, разбиваясь. В прибое глубоких

Рек и обширных морей подобный же звук раздается.

Также бывает еще, коли в тучу из тучи палящий

Молньи ударит огонь, то, обдавши обильною влагой,

Туча на месте его убивает с неистовым ревом.

Так и железо шипит, когда раскаленным из горна

Жаркого сразу его погружаем в холодную воду.

Если ж, напротив, огонь попадает на тучу сухую,

С шумом великим она загорается, вспыхнув мгновенно.

Так, когда пламя бежит горами, поросшими лавром,

Всё сожигает оно с налёту, гонимое ветром,

Ибо ничто не горит с таким ужасающим шумом

И не трещит, запылав, как Феба Дельфийские лавры.

Часто гремят, наконец, и рушатся с грохотом громким

Льдины и град, высоко в облаках сокрушаясь огромных,

Ибо, коль ветер сожмет и стеснит их, ломаются горы

Сдавленных туч снеговых, перемешанных с градом холодным.

Молния также блестит, когда тучи в своем столкновеньи

Много семян выбивают огня. Точно так же, как камень

Если о камень другой иль железо ударится, тотчас

Вспыхнет огонь и кругом рассыпает блестящие искры.

Гром раздается в ушах поздней, чем глаза различают

Молнии блеск, потому что всегда до ушей достигают

Медленней звуки, чем то, что дает впечатления глазу.

В этом нетрудно тебе убедиться: коль издали смотрим,

Как дровосек топором двусторонним деревья срубает,

Видим мы раньше удар, а потом уже звук раздается

В наших ушах. Потому мы и молнию видим сначала,

Прежде чем слышится гром, с огнем возникающий вместе,

В силу таких же причин и таких же совсем столкновений.

Также бывает еще, что тучи окрасят окрестность

Светом летучим в грозе, сверкающей трепетным блеском,

Ежели, в тучу влетев, закружится ветер, сжимая,

Как указал я уже, изнутри по краям ее полость;

Разгорячается он от движенья, как всё остальное,

Двигаясь, — видишь, — горит, распалившись: свинцовые даже

Ядра, коль долго летят, растопляются в быстром вращеньи.

Так что, когда разорвет раскаленный он черную тучу,

То рассыпает огня семена, как бы силой внезапной

Выжавши их, и дают они молний сверкающих пламя.

Следом за этим и звук раздается, но он поражает

Уши позднее, чем то, что доходит до нашего глаза.

Это, конечно, всегда при густых облаках происходит,

Мощною кучей вверху взгроможденных одно на другое.

Пусть не вводит тебя в заблужденье, что снизу мы видим

Больше, как вширь раздались, чем как ввысь облака громоздятся.

Ты посмотри как–нибудь, как горам подобные тучи

В воздухе мчатся вперед, накреняясь под натиском ветра,

Или взгляни, как они, на высоких горах накопившись,

Кучами в небе сошлись, напирая одна на другую,

И неподвижно стоят, когда замерли ветры повсюду.

Сможешь тогда ты понять, насколько громады их мощны,

И различить среди них пещеры, как будто из камней

Сверху нависших. И вот, при поднявшейся буре, их полнят

Ветры и бесятся там, в облаках заключенные, с громким

Рокотом, грозно ворча в глубинах, как дикие звери,

И то оттуда их рев в облаках, то отсюда несется:

Выхода ищут они и огня семена извлекают,

Вихрем крутяся, из туч и, добыв их во множестве, гонят

Пламя внутрь очагов раскаленных, и там его вертят

Вплоть до того, как сверкнут они молнией, тучи прорвавши.

Также еще и по той причине подвижно–летучий

Блеск золотистый огня текучего наземь слетает,

Что и в самих облаках семян огневых несомненно

Множество есть; а когда в них влажности нету нисколько,

Обыкновенно тогда они огненно–яркого цвета.

Дело ведь в том, что они должны позаимствовать много

Света от солнца, чтоб так и алеть и сиять, пламенея.

Если же ветер, гоня и сжимая, собьет их все вместе,

Тотчас они из себя семена испускать начинают,

Производящие блеск и сияние огненных молний.

Молния также блестит, когда тучи редеют на небе.

Ибо, когда на ходу их ветер легонько развеет

И разорвет, то из них, поневоле тогда выпадая,

Молний летят семена. Но при этом ужасных раскатов

Грома не слышно: блестит безо всякого шума зарница.

Мне остается сказать, какой обладает природой

Молния. Это удар выясняет ее, огневые

Знаки, что выжжет она, и удушливый запах их серный.

Всё это — знаки огня, но отнюдь не дождя и не ветра.

Молнии, кроме того, зажигают и крыши построек,

Да и внутри их они начинают хозяйничать быстро.

Этот тончайший огонь из огней, существующих в мире,

Сделан природою весь из мельчайших и самых подвижных

Тел, для которых ничто не в силах поставить преграды.

Даже сквозь стены домов проникают могучие молньи,

Как голоса или крик: проникают сквозь медь, сквозь каменья

И расплавляют они как медь, так и золото мигом;

Делают так, что вино, — хотя бы кувшин и не треснул, —

Всё испаряется вдруг, потому что, конечно, легко им

Стенки сосуда везде и расширить и редкими сделать,

Их раскаляя огнем, который, внутрь проникая,

Первоначала вина разлагает и живо разносит.

Этого солнечный жар и ввек не способен, как видно,

Сделать, как бы он ни был сверкающим пламенем мощен:

Столь несравненно мощней и подвижнее молнии сила.

Ну, а теперь почему рождаются молньи и могут

Столь сокрушительны быть, что способны разрушить ударом

Башни, дома развалить и вывертывать балки и бревна,

И монументы мужей потрясать и крушить, низвергая,

Насмерть людей убивать и стада поражать где угодно, —

Силой какою они производят и всё остальное,

Я объясню и тебя не буду томить ожиданьем.

Молнии, надо считать, из высоких и толстых родятся

Облачных куч потому, что из чистого неба иль легких

И негустых облаков никогда их у нас не бывает.

Ибо сомнения нет, да и всем очевидно и ясно,

Что при грозе небосвод целиком облака застилают,

Так что как будто бы весь с Ахеронта поднявшийся сумрак

Вырвался вон, захватив и заполнив небесные своды:

Вот до чего, когда черная ночь возникает из тучи,

Ужаса мрачного лик угрожает нам, сверху нависнув,

Только лишь станет гроза собираться и молньи заблещут.

Часто же, кроме того, надвигается издали в море

Грозная туча, густой напоенная тьмою, как черный

С неба поток смоляной, и чреватую молнией бурю

Мрачную тащит с собой; и сама, и огнями и ветром

Обремененная, так низвергается сверху на волны,

Что и на суше дрожат и под кровли бросаются люди.

Значит, должны мы считать, что высоко скопляются грозы

Над головою у нас. Ибо иначе тучи на землю

Мглы не спускали б такой, не будь они кучей на кучу

Взгромождены наверху, затмевая сияние солнца;

И не могли бы они разражаться такими дождями,

Чтобы и реки вздувать и водами полнить равнины,

Если б строения их не вздымались высоко в эфире.

Значит, наполнено здесь и ветрами всё и огнями,

А из–за этого гром и молнии всюду бывают.

Ибо, как я указал, в облаках заключается полых

Множество жара семян, и к тому ж они много вбирают

Их и от солнца лучей и от пламени их несомненно.

Так что, коль где–нибудь вдруг облака соберутся, и ветер

Тот же, какой их согнал, из них выжимать начинает

Множество жара семян и с огнем их мешается вместе,

Вихрем он мечется там и крутится, проникнув в теснины,

И заостряет внутри очага раскаленного молньи.

Ибо от двух он причин загорается: иль накаляясь

Быстрым движеньем своим, или тем, что к огням прикоснется.

Лишь накалится он сам своей собственной силой иль мощным

Пылом огня наконец, то молния, как бы созревши,

Вдруг разорвет облака, и проносится пламенем ярким

Быстро сверканье ее, заливая окрестности светом.

Следует тяжкий удар, как будто бы, лопнув внезапно,

Рушится весь небосвод и грозит обвалиться на землю.

Там и земля сотрясается вся, и проносится в небе

Дальнем громовый раскат, грохоча, ибо этой порою

Буря повсюду уже разражается рокотом грозным.

А за ударом такой разражается дождь изобильный,

Будто бы весь целиком эфир обращается в ливень

И, низвергаясь, опять земле угрожает потопом:

Столько тут хлещет воды в урагане бушующем ветра

Вниз из разорванных туч при сверкании молний и громе.

Также откуда–то вдруг налетает с неистовой силой

Ветер на тучу уже с готовой свалиться вершиной.

Лишь разорвет он ее, как сейчас же тут вихрь вылетает

Огненный, что на родном языке называем мы молньей.

Это бывает везде, откуда бы ветер ни мчался.

А иногда без огня поднявшийся с силою ветер

Воспламеняется всё ж в продолжение долгой дороги.

Двигаясь, он на ходу теряет такие из крупных

Тел, для которых нельзя с остальными пробиться сквозь воздух;

Вместе же с тем из него на себе он выносит другие —

Мелкие, что, на лету примешавшись, огонь образуют.

Тем же, примерно, путем и свинцовые ядра нередко

Могут горячими стать на бегу, когда, много холодных

Выпустив тел из себя, они в воздухе жар набирают.

Часто, чтоб вспыхнул огонь, достаточно силы удара,

Даже когда без огня холодный врывается ветер.

Не мудрено: коль толчок оказался достаточно мощным,

Жара стихиям сойтись возможно из самого ветра

И, вместе с тем, из того, что при этом удар получило.

Так вылетает огонь при ударе железом о камень,

И хотя сила его холодна, тем не менее вместе

Жаркие искр семена сбегаются тут от удара.

Так же поэтому все должно загораться от молний,

Если доступно огню и способно от пламени вспыхнуть.

Но и нельзя допустить, чтобы ветер, который несется

Сверху напором таким, совершенно холодным остался.

Если же сам на лету не успел он еще загореться,

Всё же нагревшимся он налетает и с примесью жара.

Молньи стремителен бег, и разит она тяжким ударом,

И с быстротою всегда чрезвычайной скользит при полете

Из–за того, что сама в облаках набирается силы,

Прежде чем вылетит вон, получая огромную скорость.

А когда больший напор ее выдержать туча не может,

Вырвавшись тут, вылетает она с изумительной силой,

Вроде того, как снаряд из могучих несется орудий.

Кроме того, элементы ее и мелки и гладки,

И потому не легко для молньи поставить преграды.

Внутрь проникает она и проходит по пористым ходам,

Без промедленья скользя, и не много встречает препятствий,

Из–за чего и летит неуклонным и быстрым стремленьем.

И от природы, затем, все тяжести без исключенья

Книзу стремятся лететь; когда же толчок сообщен им,

Скорость их вдвое сильней. И стремленье поэтому молньи

Столь велико, что она без задержек и резко и быстро

Всё сокрушает в пути пред собой и проносится дальше.

Издалека, наконец, начиная стремление, будет

Скорость она набирать, а скорость, растя при движеньи,

Всё усиляет ее и удар ее делает резче:

Молнии все семена заставляет она уноситься

Прямо вперед и в одно, скажу я, какое–то место,

Вместе сбивая их все и крутя их в одном направленьи.

Некие также тела извлекает из воздуха молнья,

Может быть, тут и они разжигают ей скорость толчками.

Не причиняя вреда, она много предметов пронзает,

Ибо текучим огнем без ущерба сквозь поры проходит.

Много и рушит она, коль столкнется своими телами

Прямо с телами вещей, где тела эти связь образуют.

Далее, молния медь распускает и золото сразу

Плавит легко потому, что сама из до крайности мелких

Тел основных состоит, да и гладких притом элементов,

Что проникают в нутро без труда; и, проникнув, внезапно

Все распускает узлы и все связи в вещах ослабляет.

Осенью чаще всего осиянные звездами ярко

Неба чертоги дрожат, и земля сотрясается всюду,

Или как только весна открывается, вся расцветая.

В зимнюю пору огней нехватает, а в летнюю — ветров

Мало, и тучи тогда не достаточно плотны бывают.

Осенью ж или весной, между стужей и жаркой погодой,

Соединяются все разнородные молний причины:

Года тогда перебой жару с холодами мешает;

Тучам же нужно и то и другое для деланья молний,

Чтобы в природе разлад наступил, чтобы в бурном смятеньи

Ветров с огнями вскипел разъяренный волнением воздух.

Зноя начало с концом совпадает последним мороза:

Это приходит весна; и поэтому надо бороться

Разным друг с другом вещам и мешаться в пылу этой схватки.

Если же зной под конец со стужей мешается первой

В круговороте времен, — говорим мы, что осень настала, —

Тут точно так же зима воюет, жестокая, с летом.

Смены такие назвать мы должны перебоями года.

Не мудрено, что тогда особенно много бывает

Молний и гроз, и, шумя, проносятся по небу бури.

Ибо сшибаются тут в борьбе постоянной друг с другом

Пламя, отсюда летя, и ветер и ливень — оттуда.

Это возможность дает вполне разобраться в природе

Молний и видеть, какой они силою всё производят;

Нечего рыться тебе понапрасну в Тирренских вещаньях;

Чтоб указаний искать сокровенной божественной воли,

Силясь всё время понять, откуда явился летучий

Неба огонь и куда повернулся, и как через стены

Внутрь он проник и оттоль, нахозяйничав, выбился снова,

Или же чем повредить может молния, с неба ударив.

Если Юпитер и с ним остальные всевышние боги

Грохотом грозным небес потрясают блестящие своды

И низвергают огонь, руководствуясь собственной волей,

То почему же у них не боящийся гнусных проступков

Не поражается так, чтобы грудью пронзенною пламя

Молнии он выдыхал в назиданье суровое смертным?

И почему за собой злодеяний не знающий грязных

Пламенем часто объят и, невинный, бывает подхвачен

Вихрем внезапным с небес и огнем пожирается тут же?

Или к чему бы искать им пустынь и напрасно трудиться?

Разве, чтоб руки у них упражнялись и мускулы крепли?

Как допускать, чтобы стрелы Отца притуплялись о землю?

Как это терпит он сам? Почему на врагов не хранит их?

И почему, наконец, Юпитер ни разу на землю

Молнии с чистых небес не метнет, да и громом не грянет?

Что же? Иль тучи он ждет, чтобы, став на нее, опуститься

Ближе к земле самому и удар повернее направить?

Ну, а к чему же в моря он метит? И чем провинились

Волны пред ним, что он бьет по пучине и водным равнинам?

И, захоти он к тому ж остеречь нас от молньи удара,

Что ж уклоняться ему разряд ее видимым сделать?

Если же нас поражать огнем он желает нежданно,

Что ж он оттуда гремит и дает нам возможность укрыться?

Что же наводит он мрак и заранее глухо грохочет?

Да и поверишь ли ты, чтобы в разные стороны сразу

Молнию мог он метать? Иль дерзнешь с очевидностью спорить,

Что раздается порой одновременно много ударов?

Часто случается так и должно непременно случаться,

Что, как во многих местах начинается дождь или ливень,

Так начинает блистать одновременно множество молний.

Капища все, наконец, святые богов и свои же

Пышные храмы зачем разрушает он молнией грозной,

Иль изваянья богов совершенные бьет он на части,

Или свои образа беспощадною раной бесчестит?

И почему постоянно он метит в высоты, и видно

Столько следов от огня на горных хребтах и вершинах?

Мне остается сказать, — и легко ты теперь разберешься

В том, что у греков «престер», а у нас называется смерчем, —

Как подымается он, на морях появляяся сверху.

Ибо бывает порой, что, как будто опущенный с неба,

Падает на море столб, вкруг которого вдруг закипают

Волны, коль ветер на них напирает, стремительно дуя.

Тут все суда, что таким захвачены водоворотом,

Вертятся бешено в нем, подвергаясь огромному риску.

Это бывает порой, когда ветер влетевший не может

Тучу насильно прорвать, но вниз ее давит, и тут же

Падает на море столб, как будто опущенный с неба,

Словно бы кто кулаком ударял ее мало–помалу

Сверху и жал бы рукой, на волны ее нагнетая.

Но разорвется она, — и с неистовой силою ветер

В море влетит, и кипеть начинают раздутые волны.

Ибо крутящийся смерч, опускаясь всё ниже и ниже,

Вместе с собою туда увлекает тягучую тучу.

Только столкнет он ее отягченной на глади морские,

Как низвергается сам в глубину во мгновенье, и море

Всё баламутит кругом и вздымает ревущие волны.

Также бывает еще, что семян тучевых насбирает

В воздухе ветряный вихрь и тучами сам обвернется,

Напоминая престер, несущийся вниз с небосвода.

Только лишь стоит ему опуститься на землю и лопнуть,

Как разражается он ураганом и бурей ужасной.

Редко, однако, у нас происходят такие явленья

И не видны на земле из–за гор, а встречаются чаще

В море открытом они на просторе широкого неба.

Тучи сбираются там, где слетается много шершавых

Облачных тел наверху по пространству небесного свода.

И хотя эти тела не слишком–то цепки, но всё же

Могут, друг с другом сплотясь, держаться достаточно крепко.

Тут поначалу из них облака небольшие клубятся,

Вскоре же после того свиваются в кучи друг с другом,

Соединяясь, растут и уносятся по небу ветром

Вплоть до того, пока вдруг не подымется дикая буря.

Также заметно еще, что, чем дальше вздымают вершины

Горы в соседство небес, тем сильнее они и курятся

Плотно окутавшей их облаков желтоватою мглою.

Ибо лишь только начнут облака собираться по небу,

Прежде чем глаз различить способен их тонкие ткани,

Как уже ветры несут и к горным теснят их вершинам.

Только тогда, наконец, накопляясь большою толпою

И собираясь плотней, они видимы быть начинают

И, от макушки горы поднимаясь, восходят к эфиру.

Ибо и самая вещь, да и чувство, во время подъема

На горы, нам говорят, что открыты для ветров высоты.

Множество, кроме того, поднимает от моря природа

Тел дождевых, как о том говорит нам вобравшее сырость

Платье, которое мы развесим по берегу моря.

Видно из этого нам, что в значительной степени тучи

Могут усиливать рост от движенья соленой пучины;

Ибо во кровном родстве находятся всякие воды.

Кроме того, и от рек и от самой земли, как мы видим,

Часто туманы идут, и пар постоянно клубится;

Точно дыханье, они уносятся кверху оттуда,

Мглою своей небеса затмевая, и, мало–помалу

Вместе сходясь в вышине, облака, наконец, образуют.

Да ведь и сверху эфир звездоносный их пламенем давит

И одевает лазурь облаками, сгущая их плотно.

Может быть, также извне долетают до нашего неба

Эти тела, что дают облака и летящие тучи:

Неисчислимо число этих тел, бесконечно зияет

Бездна вселенной, как я говорил, указав и какую

Скорость имеют тела при полете, и как во мгновенье

В неизмеримую даль проноситься способны в пространстве.

Значит, мудреного нет, что нередко в короткое время

Кучей таких облаков заволакивать буря и сумрак

Могут везде и моря и земли, нависнув над ними,

Если повсюду кругом, и по скважинам всяким эфира,

И по отдушинам всем, скажу я, великой вселенной

Выход свободный и вход открывается всем элементам.

Ну, а теперь я скажу, каким образом в тучах высоких

Может сгущаться роса дождевая и падать на землю,

Ливнем оттуда идя. И, прежде всего, докажу я

То, что воды семена во множестве с тучами вместе

Всходят от всяких вещей, и затем вырастают совместно

Самые тучи и вся та вода, что скопилася в тучах,

Так же, как тело у нас растет одновременно с кровью,

С потом, со всей, наконец, по суставам сочащейся влагой.

Так же и влагой морской облака набухают обильно, —

Как шерстяное руно, что висит на морском побережьи,

Если их ветры несут высоко над просторами моря.

Точно таким же путем и от рек и от всяких потоков

Влага идет в облака. А когда отовсюду сойдется

Много семян водяных и накопятся там они вдоволь,

Наперебой облака торопятся выпустить влагу

В силу двояких причин: друг с другом сшибает их вместе

Ветер, и множество туч, собираясь большою толпою,

Давит их, сверху гнетя, и дождем заставляет излиться.

Кроме того, когда тучи на небе редеют от ветра

Или расходятся врозь, пораженные солнечным жаром,

То начинает из них моросить и накрапывать дождик,

Словно бы топится воск над огнем и стекает по каплям.

Ливень же льет проливной, когда тучи и сами сомкнутся,

Тяжко друг друга гнетя, и противные давят их ветры

А затяжные дожди, непрерывно идущие долго,

Льются тогда, когда много семян водяных соберется,

И отовсюду бегут облака и тяжелые тучи,

Следом одно за другим и одна за другой изливаясь,

И когда всюду земля в испарине влажной дымится.

Тут, если солнце блеснет во мгле непогоды лучами

Прямо напротив дождя, из тучи кропящего капли,

Радуги яркой цвета появляются в облаке черном.

Прочее всё, что вверху вырастает, вверху возникает,

Всё совершенно, что там в облаках образуется, словом:

Ветры, и град, и снега, и холодного инея иглы,

Как и всесильный мороз — оковы могучие влаги

И остановка для рек, что везде пресекает теченье, —

Крайне легко объяснить; и вполне для ума постижимо,

Как получается всё и какой образуется силой,

Раз хорошо ты поймешь элементам присущие свойства.

Землетрясений теперь мы рассмотрим с тобою причины.

Прежде всего, ты представь, что глубины земли заключают,

Как и поверхность ее, великое множество полных

Ветром пещер, и озер, и провалов глубоких повсюду,

Что наполняют ее и отвесные скалы и глыбы;

Надо еще полагать, что внутри ее много потоков

Мощно теченье стремят, увлекая подводные камни:

Всюду должна ведь земля однородною быть очевидно.

Если же всё это в ней и находится и существует,

То при обвалах больших сотрясается почва земная

Там, где внизу сокрушит пещеры огромные время.

Целые горы тогда низвергаются вдруг и далеко

Страшным паденьем своим потрясают окрестные земли.

Да и понятно вполне, раз и легкие даже повозки,

Едучи мимо домов, заставляют их стены шататься,

Если к тому же колес железом окованный обод

С той и с другой стороны о каменья дорожные бьется.

Также бывает еще, что когда, сокрушенная веком,

Мощная глыба земли обрывается сверху в пучину,

То от напора воды начинает земля колебаться,

Вроде того, как сосуд не способен стоять, не шатаясь,

Если колеблется в нем неверным движением влага.

Кроме того, когда вихрь, в углубленьях подземных скопившись,

Бросится сразу вперед и в одном направлении давит

Своды глубоких пещер, устремляясь с неистовой мощью,

Силою ветра земля наклоняется в сторону ту же.

Все угрожают тогда на земле возведенные зданья,

Главным же образом те, что высоко вздымаются к небу,

В сторону ту же упасть, куда и земля накренилась,

И нависают уже, готовые выскочить, балки.

Тут содрогаются все при мысли, что целому миру

Некогда будет конец и грозит ему полная гибель,

Видя громаду земли наклоненной, готовою рухнуть.