Викинг - Мейсон Конни - Страница 9

Лето подходило к концу. Был теплый день, когда Фиона впервые увидела норманнский берег, родные места Торна. Ее удивило и обилие людей, снующих взад и вперед по улицам города, и сам город, но больше всего поразили девушку горы. Они окружали город — величественные, высокие, покрытые шапками сверкающего на солнце льда.

И над всем этим — бездонное, чистое голубое небо.

— Земли у нас мало, — пояснил Торн, — только узкая полоска вдоль побережья. Да и на ней сплошные болота. Так что жить приходится охотой и рыбалкой, не очень-то расходишься с луком, а особенно с неводом. Вот мы и отправились в море, на поиски новых земель для себя.

— А твои родные? Они тоже ищут для себя новые земли?

— Нет. Мой отец — ярл. Ему принадлежит здесь много земли. А после его смерти она отойдет ко мне. Но это будет еще не скоро. Отец, слава Одину, крепок и здоров. — Торн оглянулся и добавил: — Ну, где там твой Бренн? Пора на берег. Здесь недалеко.

— Я тут, — сказал Бренн, неслышно появляясь за плечами Фионы и Торна.

— Фиона поедет со мной, верхом, — распорядился Торн. — А ты, Бренн, пойдешь пешком, вместе с Ульмом и матросами. А, вот и раб привел скакуна! — Торн указал рукой на маленького человечка, стоящего возле дока. — Должно быть, отец увидел наши паруса и выслал его навстречу.

Ладьи подошли к причалу. Фиона вместе с Торном шла вдоль доков, с интересом глядя по сторонам на дома, тянувшиеся по прибрежной улице. В одном месте им пришлось пересечь ручей, сбегавший с горы и впадавший в фьорд. От главной улицы то и дело ответвлялись переулки, уходящие к скалам.

— Деревянные дома, как правило, принадлежат купцам, занимающимся скупкой драгоценностей, — пояснил Торн. — А простой народ живет в землянках, крытых бревнами.

— Красивый город, — заметила Фиона, не переставая смотреть по сторонам.

Наконец они подошли к тому месту, где слуга держал приготовленного для Торна великолепного черного жеребца. Торн легко вскочил в седло, усадил перед собой Фиону и бросил коня с места в галоп. Торн крепко прижимал к себе Фиону и гнал жеребца так быстро, что все окружавшее их сливалось в одно пестрое зелено-коричневое пятно. Бешеная скачка была не нова для Фионы. У себя дома она часто скакала на лошадях. Что же касается Торна Безжалостного, то он, похоже, испытывал от быстрой езды огромное наслаждение. Впрочем, Фиона уже знала, что викинг все всегда старался делать так, чтобы приводить окружающих в изумление. Обычно викинги не жаловали такой способ передвижения, предпочитая ладьи и собственные ноги.

Торн крепко обнимал гибкое тело Фионы, чувствуя жар, с каждой минутой все сильнее разливавшийся по жилам. Разгорающаяся страсть заставляла его все теснее прижиматься к бедрам Фионы.

«Я действительно околдован, — думал он, сжимая коленями бока своего жеребца. — Ведь такого у меня не было никогда, ни с одной женщиной».

Его руки все сильнее обнимали Фиону, все теснее прижимали ее к себе. Ему доставляло неописуемое наслаждение чувствовать в своих руках ее волнующее тело. — Не прижимай меня так сильно, — сказала наконец Фиона. — И не гони так. Ты что, хочешь, чтобы мы оба свернули шеи?

Торн радостно рассмеялся в ответ:

— Не бойся, ведьма, мой жеребец, Молот Тора, не подведет. Он целиком в моих руках — как и ты. Подожди, скоро придет день, когда я заставлю тебя снять заклятие! Я положу конец твоим козням, вырву твое ядовитое жало, змеи!

— Я не сделала тебе ничего плохого, — возразила Фиона.

Она повернула голову и поймала взгляд Торна — суровый и осуждающий. Нет, ничего не поделаешь. Этот викинг свято уверовал в ее чары, в заклинания, в то, что она подчинила своей колдовской власти его душу и тело. Надо же! Заманила его на свой остров! То-то радости от такого гостя.

Торн думал в эту минуту, как он явится на глаза отцу. Торн должен был убить Фиону, чтобы освободить душу от ее чар. Вместо этого он совершил безумный поступок — привез ведьму в свой дом!

Что с ним? Он сам не свой.

Так, в молчании, погруженные каждый в свои мысли, достигли поместья, где жила семья Торна. Фиона увидела перед собой целую россыпь домов — поменьше и побольше, — сложенных из сосновых бревен, с высокими крышами, покрытыми дерном или соломой. Поместье было похоже на небольшую деревню, и Фиона подумала о том, что отец Торна на самом деле очень богатый человек, если все это принадлежит ему одному. Дома были крепкими, ухоженными, хотя и было видно, что большинство из них построено много лет назад.

Люди, оказавшиеся в это время на улице, побросали свои дела и побежали встречать молодого хозяина. Из-под копыт прыснули в стороны поросята и зазевавшиеся куры.

С крыльца самого большого дома сошли два высоких широкоплечих человека и направились к прибывшим. Когда они приблизились, Фиона увидела, что один из них точная, но чуть уменьшенная копия Торна. Таким, наверное, был викинг несколько лет назад. Второй был тоже копией Торна, но только постаревшей. Волосы его были такими же светлыми, как и у Торна, но уже покрылись серебром.

Гиганты двинулись навстречу огромными шагами, но, увидев Фиону, сидевшую в седле перед Торном, приостановились.

— С приездом, сын, — сказал Олаф, когда Торн соскочил с жеребца и помог сойти Фионе.

— Удачен ли поход? — спросил Торольф, обнимая брата.

— Добыча богатая, — ответил ему Тори.

— Рабы, как я вижу, тоже есть, — заметил Олаф, покосившись на Фиону. — Она понимает наш язык?

— Нет. Научится со временем. Ее зовут Фиона. Она говорит по-гэльски.

Фиона тем временем растерянно переводила взгляд с Торна на Олафа, затем снова на Торна. Она чувствовала, что речь идет о ней, но что именно они говорят? А ведь от этого разговора может зависеть ее будущее!

— Что твоя ведьма? Ты убил ее? — спросил Олаф, уверенный в ответе.

Торн нахмурился. То, что он сейчас скажет, конечно же, придется не по нраву отцу, но что же делать?

— Нет, отец. — Он подтолкнул Фиону вперед. — Вот она. Это ее я встретил тогда на острове Мэн. Фиона заколдовала меня.

Торольф опасливо отступил назад. Еще бы, ведь он впервые так близко видел настоящую ведьму!

— Гром и молния, брат! Зачем ты привез ее сюда?

— У меня не было выбора, — ответил Торн. — Ее учитель, старый колдун, утверждает, что она святая. Он сказал, что я буду проклят, если убью ее.

— И ты ему поверил?! — зарычал Олаф. — Послушай, Торн, ты привел в наш дом беду. И что, скажи на милость, ты теперь собираешься с нею делать, со своей колдуньей?

— Фиона — моя рабыня. Будет жить в доме с остальными рабами и делать то же, что и они.

— Но только не в твоей постели, Торн Безжалостный! — раздался сердитый голос. К ним направлялась высокая белокурая девушка — красивая, но сильно разгневанная. Ее прозрачные голубые глаза злобно сверкали из-под роскошной копны волос, короной венчавших ее голову. Красавица подошла и встала рядом с Торном. Ростом она почти не уступала викингу, хотя фигура у нее вдвое тоньше мускулистого тела Торна. Одета белокурая была роскошно — на ней было богатое шелковое платье, украшенное драгоценными геммами, приколотыми на груди и на шее. На пальцах сверкали массивные золотые кольца. Девушка была совсем молода — не старше семнадцати.

— Бретта, — улыбнулся Торн. — А я и забыл, что ты тоже здесь.

— Неудивительно, — угрюмо ответила Бретта, покосившись на Фиону. — Ты понимаешь, что я имею в виду, Торн. Только знай, когда мы поженимся, я не потерплю в своем доме ведьму. Ни в доме, ни в твоей постели.

Последние слова Бретта произнесла с угрозой, не сводя глаз с Фионы.

Лицо Торна напряглось и застыло.

— Жена обязана во всем слушаться своего мужа и подчиняться ему. Что же касается постели, то я волен класть с собой кого захочу. Так было, так есть, так будет.

— Когда мы поженимся, у тебя не будет ни одной любовницы, — заявила Бретта. Она потянула ноздрями воздух и сморщила нос. — Твоя рабыня воняет, Торн. Рядом с ней невозможно стоять. Как только ты сам этого не чувствуешь? Ее нельзя впускать в дом. Отдай мне эту ведьму. Уж я сумею разрушить ее чары.