Прекрасная спасительница - Мейсон Конни - Страница 18

Анджела понимала, но это не имело значения. Вообще ничего не имело значения.

— О чем ты думаешь? — спросил Рейф.

— Что я, наверное, сошла с ума.

— Нет, это я сошел с ума. Меня разыскивают. Но я так хочу тебя, что утратил способность здраво размышлять.

Анджела замерла. Он же преступник! Господи, нельзя!

— Да, я передумала. Я не хочу этого.

— Слишком поздно, милая.

И он снова поцеловал ее. Жадно, хищно, так что голова у нее закружилась, а реальность исчезла. Наверное, она возненавидит его, какая разница, что будет потом…

Он терся об нее своим жарким телом, и это было восхитительно. Она выгнулась и чуть не закричала, когда он прижался поцелуем к ее дрожащей плоти, терзая острые кончики ее грудей языком и губами. И когда она решила, что более сильного наслаждения просто не существует, он начал жарко целовать ее живот и бедра.

Затем он поднял ее колени и раздвинул их. Первым ее побуждением было крепко стиснуть ноги, но он не позволил. Потом он опустил голову и запечатлел горячий поцелуй на ее влажных завитках. От этого поцелуя ее охватило настоящее безумие. Она умирала. Он озорно улыбнулся, его рука скользнула под ее ягодицы и приподняла их.

Ей казалось, что она горит в огне, когда его губы и язык творили свое волшебство. Она начала задыхаться и кричать, забыв обо всем на свете. Ей было так жарко, ее охватило такое желание, что терпеть стало просто невмочь. Судорожно хватая ртом воздух, она ждала продолжения.

Он отодвинулся, и она стиснула его плечи.

— Рейф!

— Ты почти готова, милая.

— Почти? — жалобно всхлипнула она. Неужели есть еще большая сладость?

Его взгляд свободно блуждал по ее обнаженному телу. Анджеле и в голову не приходило, что это бывает вот так.

Его рука нашла и раскрыла нежные лепестки ее цветка. Она вздрогнула, смущенная таким пристальным разглядыванием.

— Ты такая маленькая, — сказал он, сунув в нее палец, — мне не хочется делать тебе больно, но ничего не поделаешь. Откройся мне, Ангел. — Она почувствовала, как его плоть вторгнется в нее.

Его лицо было напряженным, зубы стиснуты. Она ощутила его первый пробный вход. Он не мог еще войти глубже, давление его было таким сильным, что она задохнулась, и ей показалось, что ее рвут на части.

— У тебя все в порядке?

Она кивнула, будучи не в состоянии говорить; она вовсе не желала, чтобы он остановился. Внутри у нее поднялась огненная волна. Нужно было спасаться от пожирающего ее ада, но она опоздала. Рейф согнул ноги и прорвался сквозь ее девственность. С губ ее сорвался крик. Он поймал этот крик своими губами, не двигаясь, пока она не привыкла к его присутствию. Потом начал двигаться.

Боль быстро забылась по мере того, как его медленные уверенные толчки вызвали в ней удивительное ощущение блаженства. Чувства, которые он вызывал в ней нежными ласками губ и языка, усилились, когда его руки обхватили ее ягодицы и приподняли, чтобы она приняла его полнее.

Анджела застонала. Острое, пронзительное наслаждение охватило ее и не отпускало.

— Вот так, милая, — выдохнул Рейф. — Ты почти здесь. Иди ко мне, милая детка, иди.

Анджела страстно визжала и царапалась как дикая кошка. Она была вся огонь и ярость. Все это и еще большее наслаждение, заключенное в одном восхитительном теле. Ее внезапный взрыв удивил его, но ему следовало бы знать, что его Ангел ничего не делает наполовину. Либо все, либо ничего.

И тогда все мысли вылетели у него из головы, и он дал своей страсти полную волю. Он содрогался, и невыразимое блаженство билось в нем.

Много позже, когда к нему вернулась способность соображать, он встретился с ней взглядом. Ее глаза все еще были затуманены, рассеянны. Он усмехнулся и лег рядом.

— Мне страшно хотелось войти в тебя с того момента, когда преподобный отец объявил, что мы муж и жена. Хотя нет, еще раньше — когда услышал твое пение. — Он вздохнул. — Если бы только все сложилось по-другому.

— Но ведь так не сложилось, да, Рейф?

— К сожалению, мы оба знаем, что мне скоро придется уехать. Я хочу, чтобы меня здесь не было, когда в дверь постучит полиция.

— Мне хочется… Если ты на самом деле не виновен, лучше бы остаться и доказать свою невиновность. Я помогу тебе, Рейф. Он покачал головой.

— Чего нам хочется, то не в счет. Законы Запада оставляют желать много лучшего. Может, если бы я не сбежал в ом начале, мне теперь было бы легче. Но что сделано, то сделано. Придется мне уехать, Ангел. Я не хочу втягивать я во все это.

— Если ты теперь меня оставишь, я действительно сочтут преступником.

Рейф вскочил.

— Пошли, я отвезу тебя на прииск. Не станем пока ничего решать.

Они молча оделись. Рейфу, как никогда, хотелось остаться с Ангелом. Может, если Бог существует, он сжалится и позволит ему поступить по велению сердца.

В тот день Рейф не уехал. Не уехал он и на следующий день, и еще через день. Он внимательно следил, не появится полиция, но никто не появлялся. Оставалась слабая надежда, что шериф не связывал его с тем Рейфом Гентри, который был изображен на объявлении.

Как бы сильно ни хотелось ему опять предаться ласкам с слом, он чувствовал, что лучше пока не трогать ее. Возможно, после их первого свидания она и не забеременела, но в следующий раз… Ему не хотелось оставлять Ангела с ребенком, пока он будет бегать от полиции.

Каждый раз, когда Анджела смотрела на него, он видел в ее глазах сомнение, и это повергало его в отчаяние. Как она может верить в то, что он преступник, убийца? Он надеялся, что оставшись на прииске, сумеет превратить подозрение в рис. Говоря по правде, Рейф не винил ее в этом. Может, когда-нибудь он докажет ей свою невиновность.

Анджела понимала, что совершила страшную ошибку, позволив ему ласкать себя, но ей так этого хотелось! Ах, если бы она знала, как противостоять его домогательствам! Она не могла понять, почему он ведет себя так, будто никакой близости между ними не было. Может, он жалеет об этом? Но тогда почему же он остался?

Каждое утро Анджела опасалась, что Рейф скажет ей «прощай». Но прошла уже неделя, а он все не заговаривал об отъезде. Оба нетерпеливо поджидали специалиста из Денвера, который должен был вынести заключение о шахте.

Все это время они общались друг с другом точно посторонние: ровно и дружелюбно. Никакого намека на страсть. Но Анджела помнила. Видит Бог, она все помнила!

Десмонд Кент, ликуя про себя, вернулся в Каньон-Сити. Он нашел Чандлера в салуне «Самородок» и усадил его за столик в углу, подальше от любопытных глаз и ушей.

— Что вы узнали? — взволнованно спросил Чандлер. — Вас так долго не было!

— Поездка того стоила, — радостно сообщил Кент:

— Выкладывайте, Кент. Анджела действительно состоит с Гентри в законном браке или нет?

— Преподобный Конрад обвенчал их, все в порядке.

— Проклятие!

— Подождите, самое интересное впереди. В тот день, когда она вышла замуж за Гентри, на шее у него была веревка, и толпа линчевателей требовала его крови. Его обвиняют в ограблении дилижанса и убийстве свидетелей. Здесь есть нечто очень странное, — продолжал Кент. — Анджела заявила, что Гентри — ее жених, человек, для встречи с которым она приехала на Запад. Ей как-то удалось убедить всех, что Гентри не виновен, и преподобный Конрад поддержал ее.

— Значит, священник обвенчал их с ходу Что ты думаешь об этом?

— Я думаю, что Анджеле чертовски хотелось убежать от нас, если она выскочила за человека, объявленного вне закона.

Чандлер покачал головой.

— Не могу поверить, что она поступила настолько беспечно. Если она обвенчана по закону, здесь уж ничего не поделаешь.

— Поставьте об заклад свою задницу — мы еще можем кое-что сделать, — возразил Кент. — Колеса уже на ходу. Пока я был в Ордуэе, шериф получил новую пачку объявлений о розыске. Ну-ка угадайте, кого разыскивают по обвинению в ограблении банка в Додж-Сити?

Чандлер поднял свой стакан, словно для молчаливого тоста.