Пират - Мейсон Конни - Страница 4

Время в тюрьме текло медленно, томительно, и с каждым часом Гай терял еще одну крупицу надежды на то, что когда-нибудь сможет покинуть эти стены...

Всем тем, что он знал о жизни на воле, Гай был обязан Анри Кардетту. Этот юноша был его другом детства, а теперь оказался среди надсмотрщиков в Калабосо. Разумеется, Анри никогда не участвовал в избиениях Гая – более того, всегда пытался удержать своих кровожадных коллег. Надсмотрщиком Анри стал по нужде – чтобы своим заработком хоть как-то помочь прозябающей в бедности семье. Анри не только следил за тем, чтобы надсмотрщики не забили Гая до смерти, но и пытался по мере сил облегчить участь своего друга. Если бы Анри мог, он сделал бы и больше – в этом Гай был уверен.

Гай снова негромко застонал, пытаясь поудобнее устроиться на охапке прелой соломы, служившей ему постелью. Он давно уже притерпелся к ужасному зловонию, которым была пропитана не только солома, не только вся его камера, но, казалось, и само его тело. Однако он прекрасно знал, насколько чудовищным показался бы этот запах любому нормальному человеку.

Когда Гай приходил в себя после очередных побоев, он не забывал заниматься физическими упражнениями, зная, что неподвижность ведет к слабости. Он вставлял себя часами тренироваться – впрочем, ему все равно больше нечем было заняться. Конечно, Гай был теперь не так силен, как прежде, но тем не менее оставался гораздо более крепким, чем можно было подумать, глядя на него со стороны. Правда, вчерашние побои были на редкость жестокими: к несчастью, в ту ночь Анри был свободен от службы, и надсмотрщики едва не забили Гая насмерть. Он понимал, что если так будет продолжаться и впредь, надолго его не хватит...

Внезапно послышался звук вставляемого в замок ключа, и Гай резко повернул голову. Тяжелая дубовая дверь скрипнула, приоткрылась, и Гай невольно зажмурился от хлынувшего снаружи света.

– Гай! Ты жив?

Это был Анри, и Гай облегченно вздохнул. Если бы сейчас снова появились те, другие, и принялись избивать так же, как вчера, это был бы конец.

– Жив, – ответил Гай. – Хотя прошлой ночью твои дружки сделали все для того, чтобы укокошить меня.

Гай вовсе не хотел как-то задеть Анри, просто в нем все еще кипела злость на вчерашних мучителей, одетых в такую же униформу.

– Сочувствую, Гай, но вчера я ничего не мог для тебя сделать. – Анри вошел в камеру и прикрыл за собою дверь. Гай прищурился, глядя на зажженную свечу в руке своего друга. – И сильно они тебя?

– Жив – и слава богу, – ответил Гай. – На сей раз мне сломали ребро. – Он попытался пожать плечами, но тут же скривился от боли и прижал ладонь к боку. – Ладно, не будем об этом. Скажи, Анри, ты принес какие-то вести?

Анри наклонился к Гаю и заговорил чуть слышным шепотом:

– Слушай внимательно, дружище. Твои заклятые приятели заплатили надсмотрщикам за то, чтобы те оставили сегодня ключ в твоей двери. Так что приготовься принять незваного гостя. Я уверен, что сегодня ночью к тебе пожалует наемный убийца. Более того, мне известно, что тебя объявят умершим от лихорадки и немедленно закопают на кладбище для бедняков. Гай не смог сдержать тяжелого вздоха.

– Откуда тебе все это известно? – озабоченно спросил он.

– Дело в том, что именно мне поручено «обнаружить» утром твое тело. Да, эти богачи все могут купить – и землю, и дом, и даже человеческую жизнь. Жаль, что я беден, иначе непременно помог бы тебе ради нашей старинной дружбы. Знал бы ты, как я ненавижу эту тюрьму, эту службу! Но что поделаешь, надо содержать семью, а другого способа у меня нет. Вот так, дружище. Единственное, что я могу для тебя сделать, – это предупредить. И еще... Вот, возьми.

Анри вытащил из кармана нож и протянул его Гаю.

– Надеюсь, ты сумеешь распорядиться им как нужно, – сказал он. – А теперь мне пора. Я получил приказ явиться завтра на службу рано утром и привезти с собой сосновый гроб. Вот так-то! Сначала я должен привезти гроб, и только потом – обнаружить твое тело. Впрочем, я надеюсь завтра обнаружить не твое тело, а тебя самого. А там, если, даст бог, останешься живым, что-нибудь придумаем.

– Анри! – окликнул Гай друга, уже стоявшего у двери камеры. – Спасибо тебе. Если бог есть на небесах, он воздаст тебе за твою доброту. Сам-то я, правда, уже разуверился в его милости...

Анри кивнул, хотел что-то сказать, но в последний момент передумал и молча вышел из камеры, закрыв и оперев за собою дверь.

Оставшись в темноте, Гай осторожно ощупал пальцами принесенный Анри нож. Он оказался достаточно длинным, тяжелым и очень острым. Гай покачал его на ладони. Да, это настоящее оружие. Смертоносное. Он напряг мускулы, проверяя их упругость, и решил, что для человека, просидевшего год в одиночной камере, находится в неплохой форме.

Гай откинулся на солому, сжал в ладони рукоятку ножа и принялся ждать. Ему показалось, что прошла целая вечность, когда по ту сторону двери послышался осторожный шорох. Негромко повернулся в замке ключ, затем так же негромко скрипнула дверь. Кто-то вошел в темноту камеры, старательно приглушая свои шаги.

В эту минуту у Гая было одно очень важное преимущество: он не только ждал убийцу, зная о его, приходе, но за долгие месяцы, проведенные в камере, научился легко ориентироваться в темноте, в отличие от своего посетителя. Ведь темнота никогда не бывает абсолютной. Свет всегда пробьется – сквозь щели в двери, сквозь мутное окошко под потолком...

Убийца медленно приближался. Гай мысленно приготовился к бою. Только одно беспокоило его сейчас – сломанное ребро. Лишь бы оно не подвело!

Шаги приблизились. Гай затаил дыхание, пристально всматриваясь в темноту, и разглядел наконец силуэт своего противника. Теперь главное – уловить момент удара. Заметив, что убийца заносит руку, Гай в тот же миг вскочил на ноги, оказавшись лицом к лицу с противником. Тот опешил и отпрянул назад. На это Гай и рассчитывал – не давая убийце опомниться, он бросился в атаку. Однако ночной гость оказался профессионалом в своем деле. Ему удалось перехватить руку Гая, и теперь противники сцепились в молчаливой смертельной схватке. В тишине камеры слышалось только их прерывистое дыхание.

Орудовать ножами им приходилось почти вслепую, но вскоре оба лезвия покрылись первой кровью. С каждой секундой силы покидали Гая, он дышал все тяжелее и чаще.

«Пора!» – сказал он наконец самому себе и сделал вид, что уклоняется вправо. Противник попался на эту уловку, и Гаю удалось глубоко вонзить свой нож в грудь убийцы. Но тот еще успел взмахнуть рукой, державшей нож, и лезвие попало в правую глазницу Гая.

Небывалая, невозможная боль обрушилась на Гая. Боль, которая может свести с ума. Боль, пронизывающая насквозь и опаляющая, как пламя. Гай упал на колени, прижимая ладонь к кровоточащей ране. Он тяжело дышал, судорожно глотая воздух и прикусив до крови губу, чтобы сдержать рвущийся из горла крик.

Когда первый, самый сильный приступ боли прошел, Гай покосился уцелевшим глазом на убийцу. Тот лежал неподвижно, и даже в темноте камеры было видно, как растекается под ним лужа крови.

Собрав последние силы, Гай подошел к лежащему и приложил ухо к его груди. Дыхания он не услышал – как и биения сердца.

Конец. Убийца был мертв.

Гай дополз до своей лежанки и упал на солому, по-прежнему прижимая ладонь к опустевшей глазнице. «Ну вот, – неожиданно подумал он. – Еще один повод навестить однажды Фолка и Гренвиля. Настанет день, и они заплатят за все, в том числе и за эту боль!»

Странно, но Гай почти никогда не вспоминал в тюрьме о Блисс. Прежние чувства к ней отошли куда-то далеко, а любовь сменилась обидой, смешанной с отвращением. Гай никак не мог простить Блисс то, как она бросилась к упавшему после выстрела Фолку. Со дня дуэли прошло много времени, но эта картина во всех подробностях до сих пор стояла перед внутренним взором Гая.

Гай не мог бы сказать, сколько времени провел на своей соломе, прижимая руку к вытекшему глазу. Боль с повой силой обрушилась на него и казалась нескончаемой и непереносимой. Она заставляла Гая извиваться, корчиться, стонать, и это продолжалось до той минуты, пока дверь камеры наконец не отворилась и напороге не появился Анри.