Над Арктикой и Антарктикой - Мазурук Илья Павлович - Страница 23

— Слышимость ухудшается, — докладывает бортрадист, — значит…

— Можешь не продолжать, значит — уходим от них.

Радиокомпас и рад бы послужить, но на коротких волнах он не работник. А средневолнового передатчика у гелогов нет, да и горючего для движка, как они говорят, осталось ноль.

— Вероятно, мы все-таки вышли не севернее их, а южнее, — подтверждает мои мысли штурман. Мы с ним рассматриваем карту.

И тут же голос второго:

— Командир, река уходит круто вправо и назад! Марха должна уходить под девяносто градусов влево, а эта река ведет себя как-то непонятно, “не туда” уходит.

— Да, командир, это не Марха, — теперь уже уверенно говорит штурман. — Проскочили южнее. Похоже, Вилюй…

Времени на то, чтобы искать Марху, уже нет. Ни времени, ни горючего.

— Что предлагаешь?

— Только в Хатангу, пока не поздно. А то и нас нужно будет искать!

Как ни прискорбно, трезвый расчет говорит, что нужно возвращаться не солоно хлебавши. Сверхурочное летное время пропало даром. Впрочем, нет, даром ничего не пропадает. Сегодняшний день показал, что его самого опытного пеленгаторщика, который, хотя и с опозданием, прибыл в Хатангу. До вылета, чтобы успеть на Марху к рассвету, оставалось меньше двух часов, поэтому ужин был недолгим.

Несмотря на усталость (без малого - двадцать часов в воздухе!), я не смог сразу уснуть. Голова продолжала работать — как лучше построить маршрут поле-ча? Через озеро Ессей и с уклонением к Вилюю мы покрыли две тысячи шестьсот километров. Если идешь напрямую — ведь теперь есть пеленгатор, будет две тысячи пятьдесят Тогда можно обойтись без дозаправки, топлива должно хватить. Возьмем с собой еще одну бочку — это литров триста—на всякий случай. Не понадобится — оставим геологам Главное, чтобы пеленгатор работал… пеленгатор…

Разбудил нас басовитый голос Турусова.

— Кончай ночевать, спасатели! Хорошего понемножку. Завтрак готов, жду вас в столовой.

Бортмеханик Володя Белявский со своим помощником, вторым бортмехаником Лешей Фалалеевым, уже ушли на аэродром. Такова на Севере судьба бортмехаников: за час или два до вылета, в зависимости от мороза, начинать греть моторы. После завтрака я коротко доложил свои соображения.

— …Пойдем напрямую, без дозаправки, не заходя на Ессей. Это короче, да и возможные уклонения, должно уменьшить…

— Да! А где же пеленгаторщик?—вставил штурман.—Вы обещали его пригласить, Иван Семенович! Турусов нетерпеливо развернулся влево, вправо:

— Где ты спряталась? Сидишь и молчишь! Позади начальника аэропорта тихо и незаметно сидела на стульчике молодая девушка с восточным разрезом глаз. Мы считали, что она одна из помощниц Ивана Семеновича по столовой.

— Молчу? Молчу потому, что никто не спрашивает! — с какой-то обидой и задором неожиданно проговорила она.

— Давай, давай, садись к столу. Чтобы видели, какие у нас кадры, — сердито пробасил Турусов.

Мы предполагали увидеть опытного, убеленного сединой полярного “радиоволка”, а тут.. “Да еще и с гонором девушка”. — мелькнула в голове мысль.

— Активистка, комсомолка, ударник труда, — представил начальник аэропорта.

— Ладно расхваливать, Иван Семенович, — как-то смиренно проговорил “радиоволк”. — Зачем мне к столу садиться, я и здесь слушаю.

— Так вот, — продолжал я, — раз нас внимательно слушают, то ты, Валентин, и ты, Николай, договоритесь с… Прошу прощения, как вас величапь по имении?

— Нелли Адриановна, — с достоинством представилась девушка.

— Так вот, договоритесь с Нелли Адриановной, когда, в какое время будете выходил” на связь — через полчаса или минут через пятнадцать чтобы зря не заставлять следить за нами беспрерывно.

— Вы делайте свое дело, за меня не беспокоитесь, — вставила девушка — Договариваться нечего вызывайте в любое время, я буду следить постоянно

— Вот это ответ! По комсомольски! — пошутил я. — Тогда все ясно? Вопросов нет? Как говорится, цепи ясны, задачи поставлены — за работу, товарищи!

По дороге в метеобюро у меня в голове все время вертелся ответ Неллн Адриановны. “Вы делайте свое дело, за меня не беспокоитесь”. Это звучало как упрек за вчерашний полет Оправдания, конечно, можно найти, и погода плохая, и местность безориентирная, и магнитное склонение непостоянное… А важно-то одно: промахнулись мы вчера. Зря слетали, не выполнили задания.

На этот раз погода нас баловала. Ясно, небо усыпано яркими звездами. Летим на высоте тысяча мет ров, моторы работают ровно.

В кабине тепло и светло, но привычных разговоров и подшучиваний не слышно. Все молча делают свое дело. Наверное, как и я, каждый соображал про себя, что второй раз ошибиться нельзя, что сегодня каждому нужно выполнить свое дело как можно лучше Женя, например, чаще, пожалуй, чем нужно, протягивает руку к управлению автопилотом — старается точнее выдерживать заданный курс

— Женя! Влево десять!—скомандовал штурман.

— Чего так много?—поинтересовался я.

— Опять понесло вправо. Видно, вчерашний ветерок начался, который и утащил нас к Вилюю…

— По пеленгу определил?

— По пеленгу.

— А может, наш радиоволк на пеленгаторе шалит?

— Я тоже посомневался, но проверил по радиокомпасу. Он пока берет и то же уклонение показывает.

Мы выбрали курс на пять градусов больше, чем нужно, чтобы выйти южнее километров на пятьдесят. Если идти прямо на расчетную точку, можно попасть к истокам Мархи — ее долина будет почти параллельна нашему курсу. Да к тому же северо-восточнее течет река Хання — и тоже параллельно курсу. Можно ошибиться. А, взяв на пять градусов правее, мы должны выйти на участок, где Марха почти перпендикулярна курсу. Вероятность проскочить ее будет минимальной.

Я встал со своего пилотского места, прошел в отсек радиста.

— Николай, ну как там?

— Сейчас работаю с Дудинкой, погода хорошая. за нами следят. В Хатанге и Волочанке тоже хорошо, а вот в Косистом слегка метет, пурга…

— А как там наша Нелли Адриановна, следит за нами?

— Что вы, Арсентьич! Не успею стукнуть, как уже Пеленг выдает, И спрашивает: “Что нужно?..” С другими, бывает, когда надо — не дозовешься, когда не надо — сами зовут… Пока порядок, Арсентьич, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. А то вот уже треск появил^ ся — в снегопад, наверное, попали…

Я вернулся на свое сиденье и сразу включил фары. В свете луча рой летящих навстречу снежинок. Выключил, взгляд на землю — темнеет тайга. Это хорошо: облачность выше.

Забрезжил уже рассвет, начали попадаться притоки Мархи, перпендикулярные к нашему курсу. Появилась связь с геологами; сообщают, что погода хоро-шая, но идет снежок. Ветра нет. Геологи уже пошли на речку зажигать костры…

— Командир! Вроде все ясно. Мы идем южнее Мархи, по пеленгу — немного левее. И теперь с геологами уже связь есть — давай подвернем немного к северу и выйдем на Марху.

— Нет, Валентин, не будем нарушать собственный план Найдем по пеленгу, только пусть Николаи внимательно следит за слышимостью геологов. Как начнет ухудшаться, тогда сама Мар-ха должна подойти к нам Повернем влево и по реке пойдем к геологам как но рельсам А то можем опять попасть на кикую-нибудь другую “Марху”.

— Вообще-то правильно, нечего смыкать. — согласился Валентин. Словечко у него такое было, не знааю уж, откуда только он его взял “смыкать” — менять решение.

Судя по расчетам, мы двадцать минут назад прошли приток Мархи — Мархару. Если нее правильно, то через десять — двенадцать минут должен быть второй приток — Моркока. А тогда еще полчаса, и мы на Марха. Уже рассвело, но солнца не видно—слой облачности все же толстый Видимость в пределах пяти километров за счет снегопада Правда, не очень сильного .

— Марха! — громко говорит Женя. подавшись вперед, к ветровому стеклу

— Считай, Марха номер один.—подначивает Валентин. — Тебе и вчера Вилюй Мархой покачался Лучше следи за временем.

Женя явно обиделся

— У тебя карты в руках, вот и следи сам. - Обменявшись “любезностями”, штурман и второй пилот замолчали. Полная тишина Все нетерпеливо ждут, когда откроется настоящая Марха. Через пятнадцать минут после прохода Моркоки, которую Женя принял за Марху, Николай доложил, что слышимость геологов ухудшается.