Мисс Гениальность - Иванова Вера - Страница 18

Семейный скандал был приостановлен взрывом вишневого сока.

Но я этого уже не видела, потому что, не выдержав напряжения, первый раз в жизни полностью отключилась.

Плохая новость

Я очнулась на кровати в Лехиной комнате. Не знаю, сколько минут (или часов?) просидела там, заткнув уши руками и приговаривая:

– Меня тут нет, меня тут нет!

Из оцепенения меня вывел голос Лехиной мамы:

– Сашенька, с тобой все в порядке?

Не отнимая рук от лица, я быстро закивала.

– Мы вас оставим с Лешей, хорошо? Нам с Евгением Сергеевичем нужно уйти. У тебя точно все нормально?

Нас оставят с Лехой? Хм! Слезы моментально высохли, и я даже смогла пролепетать что-то на прощание.

Хлопнула входная дверь, в комнату заглянул Леха.

– Эй, псих! Можешь расслабиться. Предки свалили.

За окном сгущались тучи, в комнате было полутемно. Снегопад не прекращался, охапки мягких хлопьев шлепались в окно. Белые перья зимы…

Леха зажег свет, несколько секунд рассматривал меня, потом вздохнул:

– Думаю, тебе лучше пойти умыться.

– А они… дома точно никого нет?

– Да точно, говорю тебе. Убедились, что ты жив, и отчалили по своим делам.

– А на кухне… уже убрали?

– Убрали. И осколки выкинули.

Мне снова захотелось заплакать, но я сдержалась. Что случилось, то случилось, и ничего теперь не поделать. Я посмотрела на Леху – он переоделся в черные спортивные штаны и белую футболку. Вспомнились пурпурные щупальца вишневого сока… Белый свитер Лехиной мамы был таким красивым… Так же, как и отцовский серый костюм.

– А другие разрушения… они были очень большими?

– Достаточными. Но прикольнее всего был ты сам. Никогда не видел, чтобы парень так отключался!

– Да, прикольно, – пробормотала я, не зная, куда девать глаза. – А я ничего не помню.

– У тебя глаза закатились, и ты начал трястись, как под током. А потом посинел, и было похоже, что ты умер. Мама хотела «Скорую» вызвать.

Ох, лучше бы я и вправду умерла! Вот тебе и побывала у Лехи в гостях… Вот тебе и познакомилась с родителями!

От расстройства я поскорее сбежала в ванную, заперлась там и осмотрела одежду, чтобы оценить ущерб. После этого мне снова захотелось упасть в обморок. Фирменная футболочка из «Экспедиции» была безнадежно забрызгана. Досталось и джинсам, и арафатке… Повезло только салатовым кедикам, на них ни пятнышка, хоть какое-то утешение. А потом я взглянула в зеркало и поняла, что брызги на одежде – это ерунда. Опухшая физиономия выглядела еще кошмарнее – это был просто воздушный шарик вишневого цвета.

– Эй! Надеюсь, ты не умер там еще раз? – постучался Леха.

Я поплескала на лицо водой, вытерлась первым попавшимся полотенцем. В зеркало я решила никогда в жизни больше не смотреться. Зачем? Каждый раз одно расстройство.

На кухне меня ждала чашка горячего чая.

– Мама велела приготовить тебе, – объяснил свою заботливость Леха. – Кстати, она просила передать…

– Что? – спросила я, холодея.

– Что ты молодец, – Леха скептически хмыкнул.

А я в недоумении замерла.

– Она это в кавычках сказала?

– Что-что? – не понял Леха.

– Ну, вот так? – Я пошевелила согнутыми пальцами.

– А ты как думал! – фыркнул Леха. – Конечно, в кавычках. Это был ее любимый кувшин, между прочим! И любимый сок. И любимый свитер! А у папы – любимый костюм… Ладно, проехали, – быстро проговорил он, увидев мое лицо. – Пей чай давай. А раньше с тобой такое бывало? Ну, припадки.

– Было пару раз, – кивнула я, отхлебывая чай. – Однажды в метро я чуть на рельсы не упал. Там такой переполох начался! Милицию вызвали, «Скорую»… Вокруг меня толпа собралась, как на распродаже. А второй раз – в школе, на линейке. Тоже весело было…

Я, конечно, гнала, но было приятно прикалываться над Лехой. И видеть на его лице любопытство, смешанное с уважением.

– Есть новости. Вот только не знаю, говорить тебе или нет… – Он с сомнением посмотрел на меня. – Никогда бы не подумал, что ты такой нервный.

– Хватит издеваться, – буркнула я. – Говори давай!

– В общем, ничего хорошего. Мэджик пропал, – сообщил Леха упавшим голосом.

– Что?!

– Я еще раз послал его за перчатками, и он не вернулся.– И ты все это время молчал! – воскликнула я, вскакивая из-за стола. – Бежим! Надо найти Мэджика!

Горшок с кротоном

– Бежать никуда не надо, – остановил меня Леха. – Я уже все проверил, и не один раз. Прошел по балкону, заглянул в соседние квартиры… Его нигде нет, понимаешь, нигде! Хорошо только одно – вниз он не падал, я проверил.

Мы вышли на балкон. Это была длинная металлическая конструкция, которая тянулась вдоль всего восьмого этажа. Кроме Лехиной, сюда выходили балконные двери еще трех квартир. Пол был решетчатым, снег пролетал насквозь, не оставляя следов.

– Скорее всего, Мэдж забежал в какую-то квартиру, пока была открыта балконная дверь, – предположила я. – Потом дверь закрылась, и Мэджик остался внутри. Может, он сам случайно захлопнул дверь?

– Тогда почему он не лает, не просится наружу? – возразил Леха.

– Значит, кто-то забрал его… Или… Кто-то его похитил! – одновременно воскликнули мы, с ужасом посмотрев друг на друга.

– Йорки – дорогие собаки, – прошептал Леха, бледнея. – Очень дорогие!

Представить маленького беззащитного песика в руках злоумышленника было совершенно невозможно. Я зябко поежилась, всхлипнула, руки Лехи ободряюще сжали мои плечи… От дружеской заботы стало тепло, и в голову пришла неожиданная мысль.

– Значит, где-то здесь живет автор песни? – проговорила я. – Сейчас проверим…

С этими словами я двинулась по балкону. На холоде обоняние у меня работает хуже, но все-таки я надеялась отличить нужный запах. Следом за мной на металлическую решетку ступил Леха.

Первая дверь была закрыта. Я несколько мгновений постояла рядом, принюхиваясь, потом заглянула через стекло внутрь комнаты и двинулась дальше. Вторая и третья двери тоже были заперты, окна – зашторены. Запаха духов я не почувствовала. Около первой двери пахло сигаретами «Данхил», около второй – жареной рыбой, у третьей – квашеной капустой. И – никаких следов собаки. Ни лая, ни движения. Толку мало…

– Эх, пройтись бы по квартирам! Они в твоем подъезде?

Леха вздохнул.

– В соседних. Там тоже консьержки и видеокамеры, туда так просто не пустят…

От холода зубы выбивали дробь. Продолжать поиски дальше не имело смысла. Усталые и расстроенные, мы с Лехой двинулись обратно. Металлические прутья под ногами скрипели и прогибались, хотелось поскорее в тепло и безопасность. Я пробиралась вдоль стены, не забывая заглядывать в окна – вдруг Мэджик все-таки объявится.

– Эх, знать бы, кто этот гад! – Леха сжимал и разжимал кулаки в бессильном гневе. – Я бы ему такое показал!

Тяжело вздохнув, я бросила взгляд в очередное окно. Оно было последним перед Лехиным, я уже несколько раз заглядывала туда во время нашего путешествия. Сейчас посмотрела просто так, автоматически, уже ни на что не надеясь. На глаза попался цветочный горшок. Огромный кротон высовывался из него, растопырив зеленые руки. Перед последним взором возникла какая-то картина, знакомые лица, неприятные образы…

Ахнув, я всплеснула руками, ругая себя за забывчивость. А потом воскликнула:

– Леха, я знаю, кто этот гад! Я теперь все знаю!

Но лучше бы мне этого не знать. Потому что горшок с кротоном был тот самый, куда стряхивал сигаретный пепел Шалый.

А дальше стало еще хуже. Вглядевшись, я увидела, что в горшке лежит еще кое-что. Перчатка. Маленькая женская перчатка с оторванной пуговкой.

– Шалый? Хозяин ротвейлера? Тот, с которым ты схлестнулся тогда в парке? – никак не мог поверить Леха. – И это мой сосед? А откуда у него перчатки композиторши?

Я вдруг вспомнила картину, увиденную накануне: Шалый роется в женской сумочке. Может, авторша песни живет с ним? Неприятно. Общаться с Шалым не было никакого желания. Конечно, я все сделаю для Тимы, но думать об этом не хотелось. К тому же сейчас самым главным было найти Мэджика.