Нежная ярость - Мейсон Конни - Страница 13

Когда по легкому похрапыванию Филиппа она поняла, что муж не проснется, Габби тихонечко выбралась из кровати, накинула домашнее платье, закуталась в шаль и вышла из каюты. На палубе она полной грудью вдохнула соленый воздух. Палуба была пустынна, не считая вахтенного и рулевого. Габби прислонилась к борту, и ее серебристые локоны, развеваемые ветром, были похожи в лунном свете на крылья ангела. Она вдруг вспомнила свою жизнь в монастыре, когда она чувствовала себя надежно защищенной. Габби вздохнула. Как ей хотелось вернуть свою невинность и чувство защищенности!

– Вы не против, если я присоединюсь к вам? Габби вздрогнула, когда услышала голос непонятно откуда.

– Я не хотел вас напугать, дорогая, – сказал Марсель.

– О, Марсель, вы меня ужасно напугали, – произнесла Габби, тяжело дыша. – Мне не спится, а ночь такая чудесная.

– Действительно, ночь великолепная, – согласился Марсель. – Взгляните на луну, моя дорогая. Это луна для влюбленных.

Луна висела в ночном небе как огромный, золотой шар, а лучи от него танцевали в легкой морской ряби, как морские нимфы. Габби улыбнулась, восхищенная.

– Вы должны всегда улыбаться, дорогая, – прошептал Марсель, и она ощутила его теплое дыхание. – Вы затмеваете самую яркую звезду на небе.

Габби покраснела. Его присутствие было ей приятно, и в то же время она ощущала неловкость от возрастающей дерзости его слов.

– Вы бываете в Бельфонтене? – спросила она, стараясь прогнать чары, которые навевала на нее эта лунная ночь.

– Раньше бывал, но теперь я там нежеланный гость, – небрежно ответил Марсель.

– А вы знали Сесили? – спросила она, пристально вглядываясь в его лицо.

Столь прямой вопрос вверг Марселя в недоумение.

– А что вам известно о Сесили? – спросил он, чуть прищурив глаза.

– Только то, что мне рассказал Филип. Я знаю, что она была его женой и что она умерла.

– А он вам рассказал, как она умерла? Глаза Габби в лунном свете были огромными и блестящими, а ответ еле слышным.

– Он сказал... он сказал... что убил ее. Страх душил ее.

– Бог мой! – воскликнул Марсель. – Если он сам так сказал, значит, это правда. Точные обстоятельства ее смерти были неизвестны, но ходили слухи, что ее задушили.

Габби вздрогнула и невольно положила руку на шею, и Марсель, увидев такую реакцию, проклял себя за эти слова, которые только усилили ее муку. Желая успокоить ее страхи, он привлек ее в свои объятия, поскольку она не протестовала, провел рукой по ее шелковистым волосам и положил руку ей на талию. Пальцами он почувствовал дрожь ее тела и инстинктивно привлек Габби поближе. Внезапно он испытал огромный прилив нежности и неопределенное желание оберегать эту трогательную, юную девушку.

– Марсель, – робко начала Габби, – Филип дал мне понять, что вы имели какое-то отношение к смерти Сесили. – В глубине души она знала, что, если Марсель каким-то образом связан со смертью жены Филиппа, она никогда не сможет принять его дружбу.

– Черт возьми! – выругался Марсель. – Меня даже не было там в день ее смерти. Я просто был ее другом, дорогая, так же, как я хотел бы быть вашим другом. Когда безумная ревность Филиппа стала для нее невыносимой, она обратилась ко мне, и я принял ее к себе в дом. Но вскоре Филип явился за ней и вынудил ее вернуться в Бельфонтен.

– И что произошло потом?

Марсель выдержал драматическую паузу, устремив взгляд в небо, будто бы в поисках ответа.

– Он запретил ей под любым предлогом покидать Бельфонтен и силой вынуждал ее к близости, пока она не забеременела. Он ошибочно полагал, что ребенок укротит ее и привяжет к нему.

– А что случилось после этого? Почему он убил ее?

– К сожалению, я ничего не знаю об обстоятельствах ее смерти. Из-за того, что Сесили обратилась ко мне, когда она нуждалась в защите, ваш муж отчего-то считает меня виновным в событиях, приведших к ее смерти. Поверьте мне, дорогая, – продолжал он с выражением оскорбленной невинности на лице, – я ни в чем не виноват, кроме того, что пришел на помощь бедняжке в час нужды. В день Страшного суда ответ Богу придется давать Филиппу Сент-Сиру, а не мне.

– Благодарю вас, Марсель, – сказала Габби, – за то, что вы мне это рассказали. Как я могу жить с таким чудовищем? Ваши слова придали мне мужества. Когда наступит момент, я теперь знаю, что делать.

– Обратитесь ко мне, когда вам понадобится поддержка, – предложил Марсель. – Я помогу вам, что бы вы ни решили.

– Я хочу оставить мужа, – горячо сказала Габби. – Я получила хорошее образование и могу зарабатывать на жизнь. Я уеду с Мартиники и найду работу гувернантки где-нибудь, где Филип не сможет меня найти. Если вы поможете мне найти место, я буду вам очень признательна.

Выразительное лицо Марселя стало задумчивым.

– Моя сестра Селеста живет в Новом Орлеане с мужем и детьми. У них большой дом на улице Дюмэн, и ее трое малышей как раз в таком возрасте, когда им понадобится гувернантка. Я напишу ей, и, когда вы решите уехать, я сумею посадить вас на корабль без ведома Филиппа. Я даже мог бы поехать с вами в Новый Орлеан, дорогая, чтобы вам не пришлось путешествовать в одиночку.

Габби не была уверена, что предложение Марселя поехать с ней удачная идея, но она была слишком благодарна ему за заботу, чтобы протестовать.

– Я должна идти, Марсель, пока Филип не проснулся и не обнаружил, что меня нет, – сказала

она, вдруг осознав, как долго она находится на палубе. Она невольно поежилась при мысли о том, что сейчас ей придется вернуться в постель к убийце.

– Да, пожалуй, это лучше всего, дорогая. Не стоит вызывать подозрений у вашего мужа, если мы хотим сохранить наш маленький секрет.

И, прежде чем Габби успела возразить, Марсель наклонился и легко коснулся губами ее губ таким мимолетным прикосновением, что Габби не была уверена, может быть, ей это и почудилось. Потом он затерялся в тумане, который сгущался вокруг. Габби, затаив дыхание, вошла в каюту, но, к счастью, Филип спал. Она постаралась как можно тише и дальше лечь от него на кровати, но он почувствовал ее движение и пододвинулся к ней.

– Какая ты холодная, малышка, – пробормотал он в полусне. – Не отодвигайся, а то я не смогу тебя согреть. – Габби смирилась и улеглась рядом с ним, и его тепло убаюкало ее.

Громкий стук и голоса за дверью разбудили их. Габби села и закрылась простыней, а Филип быстро натянул штаны и шагнул к двери. На пороге стоял взволнованный и испуганный юнга и что-то невнятно бормотал.

– Капитан, месье Сент-Сир, это ужасно. Пожалуйста, идите скорее. Капитан...

Габби больше ничего не слышала, потому что Филип закрыл дверь. Через несколько секунд он вернулся с бесстрастным, напряженным лицом. И молча продолжил одеваться, а когда закончил, то требовательно произнес:

– Запри за мной дверь и никого не впускай.

– Что случилось, Филип? – с растущей тревогой спросила Габби. – Что-то случилось с капитаном Жискаром?

– Потом скажу, – ответил он. – Ты пока делай, что я говорю.

Габби заперла дверь, как велел Филип, и вернулась в кровать, размышляя о том, что означают испуганные слова юнги. Ей ничего не оставалось, как ждать Филиппа.

Филип вышел на палубу вслед за юнгой и поднялся на мостик, где несколько мужчин сгрудились вокруг неподвижно лежащей фигуры в луже крови. Филип растолкал их и приблизился к неподвижному телу. Еще до того, как он осмотрел его, Филиппу было ясно, что капитан Жискар мертв. Первый помощник, опытный моряк по фамилии Мерсье, стоял на коленях рядом с телом и горестно качал голо вой.

– Что произошло, Мерсье? – спросил Филип прерывающимся голосом. Он любил Анри Жискара как брата, но сейчас было не время предаваться горестным чувствам.

– Несчастный случай, господин Сент-Сир, – ответил потрясенный штурман. – Ужасный случай. Вероятно, капитан, встав рано утром, поднялся на мостик первым. Может быть, если бы я был здесь на несколько минут раньше, капитан был бы жив.

– Продолжайте, Мерсье, – мягко сказал Филип. Он опустился рядом с телом, осмотрел ужасную рану на затылке, а потом зазубренное орудие, которое было причиной ранения.