Невинная грешница - Мейсон Конни - Страница 5

Но в последнюю минуту Аманду спас пришедший констебль. Сходу оценив ситуацию, он отдал немногословный приказ, остановивший новичка. Тот молчаливо отошел и завалил Пини, от которой сначала отказался. Таким образом, положение Аманды, как неприкосновенной собственности старшего, больше никогда не менялось.

К концу первого месяца тюрьмы, констебль в один из своих визитов рассказал Аманде о смерти матери. Он заплатил за похороны, и Аманда отблагодарила его тем единственным способом, которым только могла. После этого дни и ночи переменялись с ужасом и однообразием, кроме тех дней, когда приходил кон-стебель, хотя это тоже было своего рода испытанием. Аманда жила как в могиле. Она еще жива и, тем не менее, была мертва; она была способна общаться, и в то же время хранила молчание; она была способна на чувства и ничего не чувствовала. Даже теперь, вне тюрьмы находясь на пути в колонию, она не надеялась на благополучный исход в будущем. Ей всего 18 лет, а она уже преступила закон, брошена в тюрьму, с выгодой использовала свое тело, а теперь была готова на 7 лет продать свое тело и душу кому-нибудь другому. Сколько я еще выдержу?» – с отчаянием думала Аманда.

– Что случилось, Принцесса? Чем ты озабочена?

Держась от всех подальше, Аманда оглянулась и увидела рядом с собой наглое лицо. Аманда тут же узнала Пини. Хотя той еще не стукнуло и шестнадцати, но она уже была не по годам опытна. Дочь проститутки и одного из ее клиентов, Пини слонялась по улицам с восьми лет и существовала, в основном, за счет воровства и милостынь. Когда ей исполнилось 11 лет, у нее открылись другие таланты. Обвиненная в воровстве денег у одного из клиентов, которого она обслуживала, Пини попала в ту же самую тюрьму, что и Аманда. Суд, памятуя о юности обвиняемой, отправил ее и еще несколько женщин на корабле в колонии для работы в качестве слуг.

– А чему радоваться? – безжизненно спросила Аманда. – Кто-то из людей в порту, куда мы скоро прибудем, завладеет нами. Мы идем от одного унижения к другому, одним словом к рабству!

– Да, но ты ведь жива? – спросила Пини, подняв брови. – Над тобой голубое небо, не так ли? Ты больше не в той темной дыре, где тобой пользуются садисты-охранники. Могло бы быть и хуже. Ну только подумай, через 7 лет тебе будет всего лишь 25, и ты станешь свободной и начнешь новую жизнь. Боже, я благодарна этому чертову суду за то, что они меня сюда отправили.

Вскоре она отправилась на поиски более подходящей компании, к женщинам, находившимся палубой ниже.

Покраснев от упрека Пини, Аманда обратила свой взор на берег; ее зеленые глаза блестели от слез. Обычно стройная, сейчас она выглядела очень изможденной. Она была измотана долгим плаванием и скудной пищей, которой кормили заключенных. По крайней мере, к ней не приставали матросы. Капитан, человек верующий, не позволял никому из команды приставать к женщинам без их согласия. И это несмотря на то, что было много таких как Пини, обслуживающих матросов за дополнительную пищу или деньги.

Аманда вспомнила день, когда услышала новый приговор суда о семилетнем рабстве. В тот момент она благодарила судьбу за то, что скоро избежит ужасов тюремного заключения. Она неудержимо плакала, убеждая себя в том, что это будет лучше, чем разыгрывать из себя проститутку перед констеблем, время от времени пользовавшимся ее телом.

Но долгое путешествие дало ей время серьезно подумать о будущем. Семь лет может и небольшой срок, но для Аманды он представлялся невыносимо долгим. По кораблю ходили слухи о жестокости их будущих хозяев, приукрашенные тем, что их, женщин, будут наказывать кнутами и другими подобными способами. Аманда даже слышала, что наиболее молодых, привлекательных каторжниц покупали в публичные дома, и им приходилось оставаться более чем на семь лет.

«Нет справедливости», – печально думала Аманда. Ее было не в чем обвинить, кроме того, что она украла кусочек хлеба, чтобы накормить умирающую мать. Аманда думала, что она виновата только в том, что ее поймали. Но настоящее преступление по отношению к ней, было совершено человеком по имени Тони и его благородными друзьями, принявшими ее за проститутку и лишившими девственности в ту туманную холодную ночь.

Глядя на скучный и непривлекательный пейзаж, Аманда думала о том, как отличался Чарлстон от многолюдного Лондона. Она видела узкие улицы, расходившиеся по всем направлениям от порта, улицы, застроенные деревянными домами в которых, как она решила, находились конторы и квартиры. Все дышало спокойствием и однообразием. Все это, по сравнению с огромными домами в Лондоне, казалось маленьким и незначительным. За городом тянулся густой березовый и сосновый лес, поднимающийся до самого неба. Искристая дорожка бежала, извиваясь вдоль лесов и полей.

Хотя солнышко и ласкало впавшие щеки Аманды, грело ее дрожавшее тело, чувства девушки были притуплены. Она казалась безжизненной. Когда спустили трап, люди на берегу пришли в движение. Всем хотелось купить кого-нибудь из несчастных каторжников, которых можно заставить подолгу работать, выжимая из них последние соки. Среди общей массы покупателей выделялся высокий черноволосый мужчина. Он выдвинулся чуть вперед.

Тони Брандту нужна была экономка. Какая-нибудь женщина со строгим лицом, сильной волей, выносливая, способная держать слуг в узде, и, если потребуется, работать целый день в поле. Его сосед, Стенли Картер, предложил купить женщину-каторжницу. Многие из них не совершили ничего, кроме воровства. Да и пошли на это только ради куска хлеба для своих семей. «Такую женщину будет не трудно распознать», – думал Тони, внимательно рассматривая заключенных, выстроенных для просмотра на палубе.

Несмотря на бледность и изможденность от тюремного заключения и недели, проведенное в море, среди женщин, он заметил нескольких, довольно приличных. Тони внимательно слушал, как капитан судна называл их имена, останавливался рядом и читал обвинение.

Наконец, Тони заметил такую, о которой думал. Высокая, плотная, широкой кости, она напоминала ему деревенскую женщину, призванную растить детей и трудиться наравне с мужчиной. Она была средних лет, и Тони казалось, что это прекрасный выбор. Он подошел к капитану объявить о своем намерении, но едва уловимое движение привлекло его взгляд.

Испуганную девушку с золотистыми волосами насильно выталкивала вперед полная женщина, одетая в темное пальто. Ей помогал худощавый мужчина. Что-то в этой девушке задело Тони. Может, ее зеленые глаза, широко раскрытые от ужаса, может, копна каштановых локонов, подчеркивавших красоту лица, пока не тронутую лишениями. Несмотря на ободранное, грязное платье, болтавшееся на девушке, Тони инстинктивно почувствовал, что хорошая пища очень скоро приведет ее в надлежащую форму. Но совсем не одежда девушки привлекла внимание Тони. Это было странное чувство дежа вю. Как будто когда-то он уже встречался с этой преступницей, хотя знал, что это невозможно. За все годы, прожитые в Лондоне, он мало общался с женщинами из такой среды. Подойдя поближе, Тони прислушался к разговору между полной женщиной и капитаном.

– Вы говорите, воровство, капитан? Один порок влечет за собой другой, я всегда говорю это, – фыркнула она, вытирая пот с лица. – Только Богу известно, какие непристойности она совершила. А те, кто невинно выглядят, бывают самыми ужасными преступниками.

– Воровство – единственное преступление, в котором обвиняется мисс Прискотт, – презрительно ответил капитан. – Нам, христианам, надлежит быть милостивыми к тем, кто несчастен.

– Вы правы, капитан, – сказал муж толстухи, очень напоминавший воробья и искоса поглядывавший на Аманду. – Отданная нам на милость, эта девушка вскоре раскается во всех содеянных грехах.

Он явно дурачил свою жену, и Тони с капитаном хорошо понимали, что девушку в самом деле ожидает «милость божья».

Капитан громко произнес:

– Закон в таких вопросах вполне ясен. Женщины, которых вы видите здесь, могут работать слугами в течение 7 лет, и их нельзя использовать для ... в ... других целях.