Черный рыцарь - Мейсон Конни - Страница 28

Рейвен открыла рот от удивления:

— Неужели это возможно?

Его глаза многообещающе сверкнули.

— Очень даже возможно. — Он взял ее руку и прижал к своей плоти, показывая ей, что его страсть лишь немного утихла, но еще не удовлетворена. Ее пальцы сомкнулись вокруг его плоти, проверяя готовность Дрейка.

— А можно немного подождать с этим? Я ведь правда хочу поговорить с тобой.

Он сел и оперся руками о колено.

— Это так важно?

— Наверное, теперь я должна считать себя твоей любовницей.

Дрейк гадал, куда может завести их этот разговор. Он совсем не был уверен, что ему понравится то, что он услышит.

— Разве это так уж плохо? Мы только что доказали, как замечательно подходим друг другу. Господи, Рейвен, ты хотя бы представляешь, какое огромное удовольствие ты мне доставляешь?

— И ты мне, Дрейк, но для Уолдо это не будет иметь значения.

Дрейк нахмурился.

— Нам непременно нужно говорить о моем брате?

— Он мой муж. И он приедет за мной, ты же знаешь. Замок еще не будет готов к осаде. — Она глубоко вздохнула. — Может быть, мне лучше вернуться к Уолдо и потребовать аннулировать наш брак?

Дрейк схватил ее за плечи и с силой встряхнул. Он не верил своим ушам.

— Ты с ума сошла? Да он же убьет тебя. Ты прекрасно это знаешь.

— Он убьет и тебя, если застанет нас вместе. Я втянула тебя в свои дела против твоей воли и не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести.

— Ты ни во что не втягивала меня, Рейвен, я вмешался по собственной воле. Это мое наказание за то, что я обесчестил тебя в твою первую брачную ночь.

— Да, я бы не выбрала для себя подобную брачную ночь, но и ночи с Уолдо я тоже не хотела бы. На самом деле очень может быть, что ты оказал мне услугу. Ты дал мне возможность бежать от человека, которого я презираю. Я не жена Уолдо! — горячо воскликнула она. — Наш брак не был закреплен в постели, и я лучше убью себя, чем позволю ему прикоснуться ко мне.

Дрейк схватил ее за плечи и прижал к себе.

— Я не отдам ему тебя.

Рейвен озадаченно посмотрела на него.

— Зачем ты говоришь это, Дрейк? Я ведь тебе не нравлюсь. Когда я молила тебя о помощи в Черке, ты отказал мне. Я всего лишь расплата, которую ты сам навязал себе.

Дрейк всматривался в ее глаза: они были цвета пастбищ, лежавших у подножия Уиндхерста.

— Я, наверное, нашел неправильные слова. Что касается прошлого, ему теперь не место в нашей жизни. То, что случилось в Черке, когда мы были детьми, уже не имеет никакого значения.

— Для меня имеет. Ты можешь выслушать меня сейчас без всякой предвзятости? Я клянусь могилами моих родителей, что буду говорить истинную правду.

— Что ж, говори, — сказал Дрейк. Он был готов выслушать ее, если ей от этого станет легче, но, по правде говоря, его воспоминания о том времени были смутными. Все эти годы ей носил в себе обиду на Рейвен, даже не понимая, что прошлое уже давно не властно над ним. Если бы Дария не умерла так скоропостижно, он бы вообще не вспоминал о тех днях.

Рейвен бросила на него взгляд, красноречиво говоривший о том, что ей очень важно оправдаться в глазах Дрейка. Она глубоко вздохнула и начала свой рассказ.

— Я очень любила сестру. Добрая и милая по натуре, иногда она бывала легкомысленной, склонной к фантазиям. Она на придумывала себе, что влюблена в тебя, но никогда не убежала бы с тобой. Она хотела выйти замуж за Уолдо, чтобы стать графиней.

— Ты хочешь сказать, что Дария не любила меня? — резко спросил Дрейк.

— Нет, я лишь говорю тебе правду. Дарии не нравилось то, как пренебрежительно относится к ней Уолдо, и она хотела заставить его ревновать, чтобы он стал более внимательным. Она была молода, Дрейк, и не надо винить ее. Ты ей нравился, но она очень серьезно относилась к своей помолвке.

— Откуда твой отец узнал о наших планах бежать, если ты не говорила ему?

— Дария сказала мне об этом по секрету, но я не рассказала отцу. Она уверяла меня, что знает, что делает, говорила, что мечтает о том, чтобы стать графиней. В ее планы не входил брак с человеком, не имевшим ни денег, ни земель. Она воспользовалась твоей любовью, Дрейк. Уже позже я узнала, что она рассказала о побеге служанке, прекрасно зная, что та сразу побежит к нашему отцу. Я не предавала тебя, Дрейк, хотя и знала, что ты собираешься совершить глупость.

Размышляя над словами Рейвен, Дрейк понял, что она говорит правду. Непостоянство Дарии задевало его, но уже не причиняло боли. Он был молод, и Дария была его первой любовью. Он широко замахнулся и больно разочаровался, но жизнь продолжалась, и он в ней преуспел. Он только одного не мог забыть — преждевременной смерти Дарии.

— Ты думаешь, Уолдо причастен к смерти Дарии?

— Я уверена в этом! — горячо воскликнула Рейвен. — Она была крепкой и здоровой, когда покинула Черк, став женой Уолдо. Дария никогда не жаловалась на желудок, Я не знаю, как и почему Уолдо сделал это, но твердо убеждена, что он виноват в смерти сестры. Столько смертей! — Она вздохнула. — Мои родители. Мой жених, мать Уолдо, потом его отец. И вскоре после этого умерла Дария.

— А как погиб Эрик?

— Он отправился вместе с Уолдо и Даффом воевать во Францию. Когда Эрик был убит в битве при Креси, Уолдо попросил Даффа не отдавать меня никому в жены, потому что сам захотел жениться на мне. Если бы мои родители были живы, они бы этого не допустили. А так прошли годы, и Уолдо получил разрешение на брак от папы.

— Если найдутся доказательства того, что Уолдо ускорил кончину Дарии, я убью его. Пусть Дария и не любила меня так, как любил ее я, но она не заслуживала смерти.

— Дрейк, — взмолилась Рейвен, — для меня очень важно, чтобы ты поверил мне. Я позволила тебе любить меня. Я не смогу жить, зная, что ты плохо думаешь обо мне.

Дрейк рассеянно гладил ее волосы, убирая запутавшиеся пряди с ее лица. Он вглядывался в завораживающие зеленые глаза и был потрясен, прочитав в них отчаянную мольбу о понимании.

— Да, Рейвен. Я верю тебе. Я, наверное, давным-давно понял, что ты просто не способна на обман. Для этого у тебя слишком любящее сердце. Я предпочитал верить, что ты предала меня и Дарию, не желая думать о том, что Дария не отвечала на мои чувства и никогда не собиралась бежать со мной. Правда стала бы жестоким ударом для юноши, сердце которого было переполнено любовью.

— Ты не представляешь, как я счастлива, что ты веришь мне.

Ее слова словно встряхнули Дрейка, и он почувствовал новый прилив желания, отчаянного стремления снова обладать ею. Он потянулся к ней; его голос был хриплым, едва узнаваемым:

— Покажи мне, как ты счастлива, сладкая моя. Откройся мне и дай мне разделить с тобой твое счастье.

— О да, да, Дрейк! — воскликнула она, бросаясь в его объятия.

— Ты помнишь, как давным-давно просила меня поцеловать тебя? — прошептал он у самых ее губ. — Сколько тебе было тогда? Десять лет? Двенадцать? Ты была слишком мала, чтобы понимать, о чем просишь.

— Очень хорошо помню. Я любила тебя, Дрейк. И мне не нужны были ни земли, ни титул. Ты околдовал меня, и я считала тебя своим благородным рыцарем.

— Я тогда поцеловал тебя в щеку. Она грустно улыбнулась ему.

— Я не такого поцелуя хотела, но все равно была счастлива.

— Я исправлюсь, Рейвен. Я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не станешь умолять меня остановиться.

— Остановиться? Никогда! Я все та же девочка, которая когда-то молила тебя о поцелуе.

Ее губы приоткрылись, и кончиком языка Рейвен слизнула с них влагу. При виде этого жеста безумная, ослепляющая страсть вспыхнула в нем с новой силой. Он всем телом придавил Рейвен к постели и жадно приник к ее губам.

Извиваясь на постели, погруженные в водоворот чувственных ощущений, оба искали наслаждения друг в друге. Жаркие поцелуи и яростные ласки принесли им наконец высвобождение, и весь мир вокруг них словно взорвался.

Они оставались в своих покоях до вечерней трапезы. Когда они вместе вошли в зал, все взоры были прикованы к ним. Даже невнимательный человек сразу понял бы, что происходило наверху весь долгий день. Лицо Рейвен пылало, а губы припухли от поцелуев Дрейка.