Узник опала - Мейсон Альфред - Страница 2

– Мы должны говорить очень серьезно, иначе вас уведут от меня, мистер Рикардо. – Девушка склонилась к нему и с таким видом, словно она рассуждает о жизни и смерти, начала болтать о первом, что пришло ей в голову: – Одна из ваших знатных леди сказала мне, когда я впервые приехала в Англию, что если я захочу поговорить с мужчиной в гостях, то лучше всего это сделать, когда он и другие мужчины присоединятся к дамам в гостиной. Несколько секунд они стоят у дверей, не зная, к какой из дам подойти. Если девушка подаст знак одному из них, он с радостью проведет рядом с ней весь остаток вечера. Но сегодня этот план едва не потерпел неудачу, несмотря на все мои улыбки.

– Я подумал, что у меня за спиной стоит какой-нибудь Адонис,[6] – отозвался мистер Рикардо.

Хозяйка дома нерешительно смотрела на него – она еще не вполне отказалась от своих намерений. Как гость, мистер Рикардо представлял определенную ценность. Он не испытывал желания убегать на танцы в ночной клуб, так что на него можно было рассчитывать как на партнера по бриджу. Хотя мистер Рикардо иногда хихикал, говоря: «Ну, куда же мы пойдем за сладостями?» – или отпуская столь уж сомнительные шуточки, играл он хорошо и не рисковал понапрасну. Но хозяйка понимала, что сегодня он оснащен крыльями для более высокого полета. Она отвернулась, и Джойс Уиппл вздохнула с облегчением.

– Кажется, вы знакомы с моей подругой Дайаной Тэсборо? – спросила она.

– Мисс Тэсборо достаточно любезна, чтобы кивать мне в бальном зале, вспомнив, кто я такой, – скромно ответил мистер Рикардо.

– Но вы ведь собираетесь остановиться у нее в Шато-Сювлак во время вашей осенней охоты за вином? – нетерпеливо осведомилась Джойс.

Мистер Рикардо поморщился. Подобное определение его паломничества в Медок[7] и Жиронду казалось ему в высшей степени неподобающим.

– Нет, – весьма холодно отозвался он. – Я остановлюсь по соседству, у виконта Кассандра де Мирандоля.

Мистера Рикардо было трудно упрекать за то, что он произнес это имя напыщенным тоном, так как оно отдавало ароматом не только Крестовых походов, но и одного из лучших вин. Однако, будучи честным человеком, мистер Рикардо добавил после краткой борьбы с собственным тщеславием:

– Я еще не успел познакомиться с виконтом, мисс Уиппл. В замке кто-то заболел, когда я собирался там остановиться, и меня приютили в другом доме с присущим местным жителям гостеприимством.

– Понятно. – Джойс Уиппл явно была разочарована. – А я была уверена, с тех пор как повстречала вас в доме Дайаны, что вы прервете ваше путешествие в Сювлаке.

Мистер Рикардо покачал головой.

– Но я буду не более чем в миле оттуда и, безусловно, смогу выполнить ваше поручение. Тем более что я не видел ни мисс Тэсборо, ни ее тетушку по крайней мере шесть месяцев.

– Они все лето были в Биаррице,[8] – объяснила Джойс.

– Я никогда не останавливался в Шато-Сювлак, – продолжал мистер Рикардо, – хотя мне очень этого хотелось. Снаружи он выглядит очаровательно. Розовое одноэтажное здание в форме буквы Е, с двумя круглыми башенками над главным флигелем и вымощенной камнем террасой, выходящей на реку Жиронда…

Но Джойс Уиппл ни в малейшей степени не интересовало описание сельского дома, поэтому мистер Рикардо прервал его. С беспокойством на лице Джойс склонилась вперед, опираясь локтем на колена, а подбородком на ладонь.

– В конце концов, – с интересом произнес мистер Рикардо, – это немного странно.

– Что именно? – спросила Джойс Уиппл, повернувшись к нему.

– Что Тэсборо решили провести все лето в Биаррице. Ведь подлинным домом для мисс Дайаны всегда являлся Лондон.

Разбогатевшая благодаря унаследованию виноградников Сювлака и опекаемая покорной тетушкой, Дайана Тэсборо была душой и сердцем одного из замкнутых кружков, на которые подразделялась лондонская молодежь. В эти кружки входили люди, большей частью уже приближающиеся к среднему возрасту и достигшие видного положения в обществе или находящиеся на пути к нему. Хотя Дайана удила рыбу в Шотландии и охотилась в Мидлендсе,[9] ее подлинным домом и штаб-квартирой ее друзей служил Лондон.

– Она заболела? – предположил мистер Рикардо.

– Нет. Дайана пишет мне, ни разу не упоминая о болезни. Тем не менее я беспокоюсь. Она была очень добра ко мне, когда я впервые приехала в Англию и никого тут не знала. Я ужасно боюсь, не случилось ли с ней что-то… скверное.

Джойс помедлила перед последним словом не потому, что она сомневалась в правильном его использовании, а опасаясь, что ее собеседник не поймет его смысл. Мистер Рикардо и в самом деле был удивлен. Он огляделся вокруг. Ярко освещенная комната, полная цветов и нарядно одетых людей, никак не гармонировала со столь зловещей фразой.

– Вы действительно думаете, что с ней случилось что-то плохое? – Мистер Рикардо ощущал возбуждение, которое едва ли можно было назвать неприятным.

– Я в этом уверена, – заявила Джойс Уиппл.

– Почему?

– Из-за писем Дайаны. – Большие серые глаза Джойс смотрели прямо в лицо мистеру Рикардо. – Ни в одном из них я не могла найти фразу или даже слово, которые были бы тревожными сами по себе. Я это знаю, так как тщательно анализировала их снова и снова. Поверьте, я вовсе не страдаю избытком воображения. И все же я не могу читать письма Дайаны, не испытывая страха. Я вижу на бумаге между написанными черными чернилами строчками чьи-то лица – неясные, жуткие и гротескные, – которые постоянно меняются. Иногда они… как бы это описать… становятся плоскими круглыми дисками, лишенными определенных черт, но с живыми глазами, а иногда в них появляются искаженные человеческие черты, по лица всегда остаются незавершенными – иначе они бы выглядели совсем ужасно. И они постоянно двигаются – плавают взад-вперед, словно… – вздрогнув, она прижала руки к глазам, и большой огненный опал на золотом браслете у нее на запястье на миг ярко вспыхнул, – словно лица утопленников, которых течение месяцами переносит с места на место.

Джойс Уиппл больше не беспокоило, какой эффект производит ее повествование на мистера Рикардо. Она почти забыла о его присутствии. Хотя ее глаза передвигались от стола, за которым играли в бридж, к группе беседующих гостей, они практически ничего не видели. Она в сотый раз описывала пережитый ею странный опыт для самой себя, в надежде, что какое-то случайное слово поможет объяснить его.

– И я боюсь, – тихо закончила Джойс, – что рано или поздно увижу эти жестокие мертвые лица целиком и полностью.

– По-вашему, это лица людей, которые угрожают Дайане Тэсборо? – осторожно спросил мистер Рикардо, опасаясь нарушить ход ее мыслей.

– Не только угрожают, – отозвалась Джойс, – но и причиняют ей вред, который, возможно, уже слишком поздно исправить. Конечно, все это звучит средневековой чушью, но мне кажется, что какие-то злые силы борются в темноте за ее душу и что, хотя сама она об этом не знает, правда каким-то непостижимым образом открылась мне. – Девушка в отчаянии всплеснула руками. – Но как только я пытаюсь облечь мои страхи в слова, они распадаются на мелкие кусочки, слишком неуловимые, чтобы означать что-то для кого-либо, кроме меня.

– Нет, – возразил мистер Рикардо, гордившийся тем, что, как истинный гражданин мира, обладает достаточно широким кругозором. Множество странных явлений – например, в области интуиции – наука была не в состоянии объяснить, однако только глупцы могли их высмеивать. – я никогда не говорил, что оболочка Вселенной не может треснуть для кого-то из нас и пропустить луч света – возможно, вводящий в заблуждение, а возможно, ведущий к истине.

Ему казалось, что никто не заслужил подобного намека на откровение больше этой девушки с тонким чувствительным лицом и серыми глазами, которым длинные шелковистые ресницы придавали чуть заметный оттенок тайны.