Восьмой ангел - Нечаева Наталья Георгиевна - Страница 81

Зрелище было настолько жутким и завораживающим, что девушка не сразу увидала еще три больших костра, горящие невдалеке от черного столба. Вместе с первым они составляли почти правильный квадрат. Над одним из них, самым ближним, склонилась человеческая фигура в ярко-красной, в цвет костров, куртке.

— Владислав! — Голос священника, зычный, мощный, повелительный, накрыл все пространство открытого плато, ударился о серо-сизый сейд, рядом с которым колдовал Рощин, и вернулся встревоженным гулом. — Владислав!

— А! — мгновенно распрямился Рощин. — Все-таки пришли! — Он раскинул руки, словно хотел заключить в объятия дорогих гостей, и пошел навстречу. — Ну, вовремя успели! Молодец, Оленька! А где съемочная группа? Отстала? А поп-расстрига нам зачем? Будем рушить незыблемые устои христианской веры? Павлуша, рад тебя видеть! Чертяка бородатый!

Рощин шел прямо на них, радостно улыбаясь, чувствуя себя и главным героем, и победителем, и радушным хозяином, и лучшим другом. Лицо мужчины излучало восторг и упоение, глаза горели светлым безумным огнем.

— Ну, видите, какой красавец? — Он, полуобернувшись, показал рукой на вспухающий и продолжающий расти черный столб. — Теперь его никто не остановит! Можно сказать, героический папашка пятого океана. Или шестого континента.

— А мамашка — ты? — со странной интонацией поинтересовался отец Павел, скидывая с плеч рюкзак.

— Нет! — радостно замотал головой Рощин. — Он у меня андрогин! Оля, ну где оператор? Или ты сама будешь снимать?

— Сама-сама, — подтвердил священник, ловко распаковывая рюкзак. — Она все — сама. — И повелительным шепотом бросил Ольге: — Отвлеки его!

Мало что понимая, осознавая не просто нелепость, а дикую невероятность всего происходящего, Славина почему-то послушалась своего властного спутника.

— Влад, — неуверенно начала она, — так этот, активированный — впадина Афар?

— Угадала, — удовлетворенно ухмыльнулся Рощин.

— А этот? — Ольга показала рукой на ближний огонь.

— Еще три точки, там же, в Африке. — Рощин просто раздувался от собственной значительности. — Все, больше ни слова. Только под запись!

— Хорошо-хорошо, — согласилась девушка, — пошли! — и сделала вид, что копошится в сумке, извлекая камеру.

Хогон тронул друзей за локти, показывая, что нужно развернуться, и шагнул вперед, в сторону, противоположную утесу. Оглушенные и ослепленные великим небесным огнем, приятели молча последовали за ним. Пересекли площадку перед хижиной, зашли за нее и уперлись в кустарник, увивший вертикальную скалу. Высота ее, как помнилось Барту, всего лишь на полметра превосходила саму хижину, и никакого отношения к священному утесу эта часть скальной гряды, разграниченная с сакральным местом просторным каменистым плато, иметь не могла.

Он не успел открыть рот, чтобы спросить, куда они направляются, как Этумару, уже оказавшись среди плотных ветвей, сделал еще шаг и исчез в темных зарослях. Моду, шедший вторым, совершил какой-то странный пас руками, словно пытался развести в стороны плотные ветки, и тоже исчез. Ничего не понимая, но абсолютно не колеблясь, Макс шагнул следом. Ожидая, что сейчас воткнется лбом в каменную стену, он выставил перед собой ладони, но они ушли в пустоту. Нацеленный на преодоление препятствия, Барт покачнулся, потеряв равновесие, сделал еще шаг и…

Пространство вокруг легко просматривалось, несмотря на сероватый сумрак. Будто неяркий источник освещения был запрятан где-то сверху, давая ровно столько света, чтобы видеть уходящую вверх пологую лестницу с широкими ступенями из белого камня. Нет, освещение все же шло снизу. Или… это сами камни странно светились, отторгая от себя сумрак, просто превратив его в свет?

— Ваша дорога, — указал хогон. — Помните, что я вам сказал, и не пытайтесь вернуться.

— Мы пойдем одни, Этумару? — тихо спросил Моду.

— Если не сможете увидеть тех, кто рядом, — пожал тот плечами. — Глаза часто обманывают, не спешите им верить, пока не выслушаете сердце.

— Мы встретимся снаружи?

— Да. После того, как выйдет ваш срок.

Он сделал шаг на ступеньку лестницы и пропал. Именно пропал. Только что стоял вот тут, худой, изможденный, с нездешними пронзительными глазами, и — пропал. Словно никогда и не существовало на Бандиагаре догонского жреца Этумару. Да и сама Бандиагара — существует ли? Вот это величественное помещение, теряющееся в сумраке, больше похожее на просторный замок, эта светлая лестница, ведущая наверх…

Наверх… Куда? Скала, в которую они вошли, невелика и невысока! Она просто не может вместить в себя то, что они наблюдают! Оптический обман? Мираж? Или это все же та самая мистическая пещера, в которую стремились все исследователи, прикоснувшиеся к догонской загадке? А может, это всего лишь новая обманка, плод воображения, и не более?

— Эй, ну, помогите же, — услышали друзья приглушенное кряхтенье сзади. — Чуть насмерть не придавило!

Обернувшись, Макс увидел, что из черной гладкой стены, верно, из того места, где они проникли в скалу, торчит странно приплюснутый Адам.

— Ну! — нетерпеливо поторопил тот. — Скорей, а то меня дальше всасывает!

Спина чеченца составляла единое целое с камнем, джинсовая широкая рубаха, равно как и сами джинсы, словно вросли в невидимую скальную щель и продолжали втягиваться в нее, все больше пережимая грудь и бедра мужчины, угодившего в страшную ловушку.

— Режьте ткань на спине, — прохрипел Адам.

— Как? — Моду, вытащивший маленький острый походный ножик, тупо наблюдал за происходящим, не смея воткнуть лезвие в тело друга, совершенно слившееся со скалой.

— Она меня сейчас задушит, — выдохнул Адам, — режь спереди!

— Пуговицы, — подсказал Макс, видя, что Моду вновь замешкался, не зная, как вспороть до предела натянувшуюся на груди прочную ткань.

Несколько росчерков сверкающего лезвия, треск ткани.

— Фу… — облегченно выдохнул Адам, выпрастывая руки из некогда просторных рукавов, втянутых в скалу так, что плотно прижатые к камню руки превратились в синие макаронины. — Фу… Режь штаны, уже задницу засасывает!

Металлическая пуговица от джинсов звонко стрекотнула по камню. Моду, примерившись, сделал точный надрез штанины.

— Ай, — сморщился Адам, — ногу задел! Но лучше со шрамом, чем без ноги, так? — Он выпрыгнул из разрезанных брюк. — Кажется, жив?

Друзья, все трое, с суеверным ужасом наблюдали невозможное: в гладкую, совершенно без трещин, скалу втягивалась, исчезая, истерзанная одежда чеченца. Вот не стало рубахи, вот заметно уменьшились джинсы. Последним втянулся неряшливо отрезанный синий лоскут. Все. Черный каменный монолит. Единый. Неделимый. Вечный.

— Да, — нервно улыбнулся чеченец, — вот это загадки природы. Интересно, эта прорва одежду выплюнула наружу или сожрала без остатка?

— А ты вернись, может, заштопаешь, — неуверенно пошутил Макс. — Откуда ты взялся?

— Оттуда, — Адам неуверенно показал на черный камень. — Следил за вами. Едва успел. Вроде, стоял в проходе, дожидаясь, пока хогон уйдет, а когда вперед рванулся, чтобы к вам попасть, оказалось, уже зажат со всех сторон. Ну, дернулся изо всех сил… Знаете, такое ощущение, что тело прирастает к камню, — чеченец поежился, — словно насос втягивает. Что это, а?

— Что, что, Бандиагара, — едва слышно проворчал Моду, по-прежнему не сводя глаз с жуткой скалы. — Бога благодари, что выжил.

— Какого? Своего или догонского? — криво улыбнулся чеченец.

— Ты уверен, что знаешь разницу? — серьезно спросил малиец.

— Вперед? — неуверенно предложил Барт.

— А как же я… — Адам с сомнением оглядел свой волосатый голый торс, на котором присутствовал только яркий лоскут плавок.

— Держи! — бросил ему Макс свой легкий жилет с множеством карманов, где хранились необходимые в походной жизни мелочи. — Прикройся.

Опасливо ставя ноги на светящиеся ступени, словно страшась очередных смертельных подвохов, друзья двинулись наверх.