Восьмой ангел - Нечаева Наталья Георгиевна - Страница 58

Почему-то это событие — одновременное нахождение в двух ипостасях — Ольгу совершенно не удивило. Не ощущая тела, она отлетела чуть дальше, окинув взглядом открывшуюся синеву Невы, понтоны, вспухающие у моста лейтенанта Шмидта, празднично желтеющие дубы в саду Академии художеств. На вытоптанном сером пространстве между деревьями и зданием Академии стояла лошадь. Отсюда, с высоты, она выглядела совсем маленькой. Практически жеребенком. Лошадь помахивала хвостом, а вокруг пристроились с мольбертами человек пять. Видимо, у будущих пуссенов или петровых-водкиных шел урок рисования с натуры.

Рыжую лошадь звали Рита. Жила она тут же, в небольшом домике у самого входа в сад. Несколько раз, гуляя с Максом, Славина кормила ее яблоками. Ощущение нежных мягких губ на ладони, когда благодарная Рита забирала угощение, вспомнилось неожиданно и ясно. Как и слова Макса: не бойся, она добрая!

И еще раз: не бойся! Голос, любимый, родной, ласковый, звучал совсем рядом. Казалось, поверни голову — и увидишь смеющиеся серые глаза.

Девушка так и сделала — повернулась. И вместо знакомого пейзажа: Невы, мостов, золотого купола Исакия — обнаружила совершенно незнакомое место. Насколько хватало глаз, внизу громоздились скалы. Они начинались прямо от узкой ленты ослепительно сверкающей реки и, набирая силу, поднимались, чуть ли ни к небу, словно разрастаясь вширь и ввысь.

Отсюда, с высоты птичьего полета, пространство внизу выглядело довольно разнообразным и даже разноцветным. То тут, то там меж каменных складок виднелись живые зеленые лоскутки — то ли деревья, то ли лужайки — не разглядеть. Любопытно таращились синие лужицы озер. И даже темные шрамы глубоких ущелий, перерезающих скалы, не казались опасными — так, просто густые темные штрихи на светлом фоне.

Что же это за место? — опешила Ольга. Неужели снова Сейв-Вэр? Очень похоже… И — совершенно непохоже. Там нет такой огромной реки, да и скальный массив куда меньше. Кавказ? Урал? А что это такое вдали, за горами? Ровное безоглядное поле, серо-желтое, безжизненное, унылое?

Она легко опустилась ниже и разглядела, что скалы вовсе не серые, а нежно-розовые, крапчатые, словно забросанные одноцветным конфетти. Деревья же, которые оказались совсем рядом — протяни руку и коснешься огромного мясистого листа, очень похожего на домашний фикус, — тоже не были похожи на знакомые Ольге российские дубы и березы. Она отодвинулась чуть в сторону, чтобы увидеть стволы, и тут же все поняла.

Африка! Она в Африке! А эти исполины — баобабы! Конечно, она видела их много раз, но никогда — сверху. Потому и не узнала. А ровное поле — это пустыня. Вот оно что…

Где-то там, внизу, в лабиринтах розовых скал прятался Макс. Не от нее, конечно. Откуда ему знать, что Ольга прилетела, услышав его голос? Ему грозила какая-то опасность, он это чувствовал, потому и прятался. Значит, надо срочно его найти. Потому что еще можно успеть. И тогда она протянет ему руку, и они улетят вместе. Подальше от этих коварных скал, баобабов, мертвых песков и неведомой синей реки, как петля, захлестнувшей горную страну.

— Макс, — тихонько позвала девушка, абсолютно уверенная, что легкий жаркий ветерок донесет ее слова, куда надо. — Макс!

И в этот момент, словно отвечая на высокую ноту ее голоса, возник странный глубокий звук. Он шел снизу, из каменного нутра, нарастая и крепчая. Вот он стал просто невыносимым, задавив все остальное. Поглотив и шелест листьев, и шорох далеких песков, и все иные звуки, присутствующие в живом мире.

Ольга сдавила руками голову, зажимая уши, которые грозили разорваться от забурлившей в них горячей крови, впилась подушечками пальцев в виски, пытаясь изгнать наружу внезапно взрезавшую их изнутри боль.

Гул шел строго снизу вязким тяжелым потоком, настолько плотным, что девушку просто приподняло в его восходящей струе и потащило на ней вверх. Ольга попыталась отодвинуться в сторону, чтобы ее не унесло совсем высоко, тогда Макс ее просто не услышит, но в этот момент звук пропал. Словно гигантская струна, его издававшая, разом оборвалась, или на нее набросили плотный и тяжелый матрац, заглушив даже вибрировавшие в воздухе отголоски.

Тишина, наступившая мгновенно, оказалась еще страшнее недавнего звука. Оттого, что была еще более непонятной. И Ольге стало совершенно ясно, что сейчас что-то произойдет. Неминуемое и страшное.

— Макс! — снова тихонько позвала она.

Гром, прозвучавший в ответ, свидетельствовал о том, что внизу обрушился мир. Розовые скалы странно приподнялись, словно их передернул крупный озноб, желтая простыня пустыни пошла волнистыми складками, превращаясь в колышущееся море, зеленые островки деревьев странно съежились, словно сложились внутрь, и исчезли, оставив вместо себя нагромождения камней. Синие озера, напротив, одномоментно расплескались, став втрое, а то и вчетверо больше, и прямо на глазах высохли. Или, наоборот, ушли под землю, не оставив и капли влаги на темном ребристом каменном развале. И тут же, стремительно проглатывая скалы, стало разрастаться, надвигаясь, то серое и жадное, что еще недавно было желтым равнодушным песком.

— Боже, — прошептала Ольга, — что же это такое…

Очередной горячий вихрь снизу крутнул ее, как невесомое перышко, отбросив сразу далеко-далеко.

От обреченного страха Ольга прикрыла глаза, а когда все же решилась их снова открыть, то обнаружила, что сидит в «пассате», а на лобовом стекле, как растопыренная приветственная пятерня, красуется ярко-желтый дубовый лист…

Ночь в деревенском «отеле» была беспокойной и тревожной. Огромная, невероятно яркая луна пристально наблюдала за каждым движением приятелей, пристроившихся на крыше. Грязные, набитые соломой матрацы, собственные рюкзаки вместо подушек — вот и все догонские удобства. Избитые градом тела немилосердно ныли, да еще и помыться как следует не удалось: хозяин «отеля» улыбчиво предложил путешественникам одно ведро воды на двоих, и его, понятное дело, хватило лишь на то, чтобы смыть пот с лиц и немного протереть плечи. Забыться удалось лишь под утро, когда ночное светило, притомившись бдеть, завалилось за остроухую скалу.

Когда мужчины спустились с крыши вниз, у дверей их уже ждал суровый кузнец, решивший лично проследить за отбытием опасных путешественников.

— Что, мама, неужели даже чая не попьете? — вспомнил древний анекдот о зяте и теще Адам. — Смотри, просто выставляют вон!

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Варду. — Я вам в дорогу горячих лепешек принес. Попейте кофе, путь неблизкий, и не сердитесь на меня. Я должен заботиться о безопасности деревни.

— Спасибо, Варду, — улыбнулся Макс, бросив ироничный взгляд на вытянувшееся лицо друга. — Завтрак будет очень кстати. Мы до Санги за день доберемся, а там спустимся по реке.

— Хорошо, хорошо, — закивал догон.

Похоже, ему было предметно все равно, в какую сторону уйдут гости. Лишь бы ушли.

И снова дорога под мелким теплым дождем. Пышные заросли травы, скользкие тропинки, острые камни. Бандиагара во всей ее красе. К обеду присели передохнуть, привалившись к мягкой кудрявой поросли кустарника, увивавшего тупоносую короткую щель между двумя гигантскими валунами.

На высоком утесе напротив, строго вертикальном, будто срезанным гигантским тесаком, на высоте метров пяти от земли красовались выдавленные в камне треугольники, круги, эллипсы, геометрические фигурки людей, длиннорукие, длинноногие, яйцеголовые.

— Одного не пойму, — уставился на стену Адам, — как можно на такой высоте умудриться выдолбить эти рисунки? Ну ладно, они летать умели, а как зависали, чтобы все это изобразить? Что это за кольца? Орбиты, что ли?

— Они самые, — подтвердил Макс. — Вон там, слева, Сириус, а помельче — его спутники.