Вам вреден кокаин мистер Холмс - Мейер Николас - Страница 32

— Всему свое время, Ватсон. Всему свое время.

— Как вы думаете, что выяснит в нотариальной конторе доктор Фрейд? — спросил я в надежде, что он посвятит меня в свои планы.

— Он узнает то, чего я жду.

Холмс повернулся к нашей спутнице и ободряюще улыбнулся, но та продолжала смотреть перед собой, видимо, не заметив его жеста. Серо-голубые глаза ее не выражали ничего.

Фиакр пересек Дунайский канал и въехал в часть города, застроенную огромными особняками, некоторые из них скорее походили на дворцы. Они располагались вдали от проезжей части, за высоким кустарником, так что нам были видны лишь зубчатые башенки да роскошные сады вокруг.

Наконец мы остановились у Валленштайнштрассе, а затем свернули на широкую дорогу, ведшую к довольно уродливому дому на пригорке; прямо перед нами раскинулся строго распланированный и ухоженный сад.

У въездных ворот стоял крытый экипаж. В тот момент, когда мы помогали нашей спутнице выбраться наружу, дверь дома распахнулась, и из нее вышел господин среднего роста с удивительно прямой спиной — самой прямо из тех, что мне приходилось видеть. Хотя он и был в штатском, в его движениях ощущалась та точность, что неизбежно выдает не просто военную косточку, а свидетельствует об образцовой прусской выправке. Однако лицом он не был похож на пруссака. Что-то в нем с первого же взгляда показалось мне знакомым. Он скорее напоминал английского конторщика. Он носил пенсне, аккуратно подстриженные баки; вид у него был слегка рассеянный, как у человека, не знающего или не помнящего в точности, где он находится.

Он поклонился нам, скорее даже даме, шедшей со мной под руку, и изящным движением приподнял шляпу, прежде чем исчезнуть внутри экипажа, который сорвался с места, насколько я успел заметить, без всякой команды.

Нахмурившись, Холмс некоторое время смотрел вслед удаляющемуся экипажу.

— Ватсон, вам не приходилось видеть этого господина совсем недавно?

— Видеть-то приходилось, но никак не могу припомнить где. Холмс, а чей это дом?

— Это венская резиденция барона фон Лайнсдорфа, — ответил он.

— Холмс, но это же чудовищно!

— Ну почему же? — Он осторожно высвободил руку, которую я было судорожно схватил. — Барона сейчас здесь нет.

— Но что, если он вернется?! Вы даже не представляете, какой вред это может причинить... — Тут я покосился на нашу молчаливую спутницу. — Вам, конечно, следовало бы сначала посоветоваться с доктором...

— Ватсон, дорогой мой, — невозмутимо перебил он меня, — ваши чувства делают честь и вам, и, насколько я могу судить, вашей профессиональной предусмотрительности тоже. Тем не менее время дорого, и, если это только возможно, мы должны ускорить игру. Во всяком случае, женщина, похоже, не узнала этот дом. Но кто скажет наверняка? Быть может, это-то и окажется тем потрясением, которое приведет ее в чувство.

Едва Холмс договорил, огромная дверь широко распахнулась. Внушительного вида слуга в ливрее осведомился, что нам нужно. Холмс вручил ему свою карточку и обращаясь по-немецки, благо его язык существенно улучшился со времени приезда в Вену, попросил провести нас к хозяйке дома.

Не моргнув и глазом, слуга взял карточку и отступил, позволив нам подождать в прихожей с высоким сводчатым потолком, откуда был виден огромный приемный зал, такой же богатый и уродливый, как и сам дом. По стенам, обшитым дубовыми панелями и обитым тканью, висели средневековое оружие и портреты в золоченых рамах; кто на них изображен, из прихожей было не разобрать. Через крохотные окошки лился тусклый свет.

— Вам когда-нибудь приходилось бывать в более мрачном месте? — пробормотал рядом стоящий Холмс. — Вы только взгляните на потолок!

— Холмс, я протестую. Объясните мне, в конце концов, что происходит? Кто собирается развязать эту ужасную войну?

— Боюсь, что не имею об этом ни малейшего представления, — ответил он вяло, продолжая с неодобрением рассматривать на потолке резьбу в стиле рококо.

— Тогда как же вам удалось прийти к выводу, что...

— Ну разве вам не ясно, — с легким раздражением перебил он, — что идет борьба за обладание состоянием, состоящим главным образом из огромных оружейных заводов неслыханной мощности. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять... — Тут он осекся, увидев в дальнем конце зала возвращающегося дворецкого.

— Пожалуйте за мной, — сказал тот, сопроводив приглашение величественным жестом руки, — я отведу вас к баронессе.

Как оказалось, провожатый нам был действительно необходим, ибо дом был таким огромным и запутанным, что без посторонней помощи мы никогда бы не отыскали гостиную этой дамы .

Обстановка здесь была более современная, нежели в остальных комнатах, через которые мы проходили. Но такого же дурного вкуса: куда ни кинь взгляд — приторно-розовый ситец и нескончаемые кружевные салфеточки.

На диване, в самом центре этой одноцветной роскоши, восседала, словно изящная птичка на гнезде, та самая красотка, которую мы видели накануне. Дама поднялась и обратилась к нам по-английски с американским акцентом.

— Мистер Шерлок Холмс, я полагаю? Чем обязана вашим... — Тут она запнулась и, непроизвольно прижав руку к груди и широко открыв глаза от удивления, воскликнула:

— Боже правый! Уж не Нора ли это с вами?

Она бросилась вперед, не обращая внимания ни на Холмса, ни на меня, и, взяв нашу спутницу за руку, подвела к свету, внимательно вглядываясь в ее лицо. Наша подопечная оставалась такой же покорной и бессловесной, как и раньше, отвечая на испытывающий взгляд баронессы усталым безразличием.

— Что случилось? — воскликнула дама, переводя властный взор с Холмса на меня и с меня на Холмса. — Она очень изменилась.

— Вы знаете эту женщину? — тихо спросил Холмс, внимательно наблюдая за баронессой, в то время как та вновь обратила все внимание на женщину, которую назвала Норой.

— Знаю ли я ее? Ну конечно же, знаю. Это моя камеристка Нора Симмонс. Господи, Нора, что случилось и как тебе удалось добраться до Вены?

При взгляде на бледную, изможденную женщину на лице баронессы появилось замешательство, а потом тревога.

— Боюсь, она не сможет отвечать на ваши вопросы, — заявил Холмс, помогая сесть Норе Симмонс (если ее действительно звали так). Потом вкратце объяснил баронессе, каким образом ее служанка попала к нам.

— Но это же чудовищно! — воскликнула дама, едва Холмс закончил. — Ее похитили, вы говорите?

— Похоже, что так, — отвечал сыщик самым непринужденным тоном. — Если я правильно понял, она сопровождала вас во время поездки в Баварию?

Дама покраснела, ломая руки.

— В общем-то, да. Норы не было на вилле, когда случилось несчастье с мужем: она находилась внизу, в городке — кажется, он называется Эргольдсбах. В суматохе ее никто не хватился. Во всяком случае, как я уже сказала, у нее был выходной. Когда Нора не появилась и на следующее утро, я решила, что она, видимо, узнала о случившемся и отчего-то перепугалась. Она всегда была натурой очень возбудимой и нервической — уж я-то знаю, поверьте. — Баронесса помолчала. — Видите-ли, мы с Норой всегда были очень близкими людьми, гораздо более близкими, нежели просто хозяйка и служанка. Когда Нора и потом не вернулась и даже не прислала весточки на прощание, я испугалась, что с ней случилось что-то неладное, и заявила в полицию. Быть может, я поступила бы так и раньше, не приведи меня в расстройство внезапная кончина мужа.

— Случилось неладное, как вы говорите, и у вас не возникло подозрения, что от вас что-то бесчестно скрывают?

— Я не знала, что и подумать. Нора просто исчезла... — беспомощно вздохнула баронесса, — ее руки поднялись и опустились, как крылья птицы. Легко было догадаться, как тяжело ей вспоминать о пережитом. Холмс же продолжал настаивать.

— И что же, полиции так и не удалось установить местонахождение вашей служанки?

Баронесса покачала головой, потом судорожно схватила неподвижные руки девушки и сжала их с невыразимой любовью.