Вам вреден кокаин мистер Холмс - Мейер Николас - Страница 28

Доктор Фрейд был занят своими мыслями.

— Подумать только, я уже готов был решить, что она просто сумасшедшая, — бормотал он, — ну как я не увидел, что...

— Вы все видели, но ничего не заметили, — перебил его Холмс. — Зачастую в этой разнице все и дело.

— Но кто она такая? Действительно родом из Провиденса, штат Род-Айленд, или это плод ее воображения?

— Большая ошибка — делать выводы, не имея фактов, — предостерег Холмс. — Суждения получаются предвзятыми.

Он закурил трубку, а Фрейд уставился в кофейную чашку. За последние два часа они незаметно поменялись ролями. Если раньше учителем и вожаком был доктор, теперь им стал Холмс, что было для него привычнее, нежели положение беспомощного больного. Хотя лицо его оставалось непроницаемо, я знал, как ликует он от того, что вновь становится самим собой. А Фрейд, надо отдать ему должное, не противился тому, что вдруг оказался в учениках.

— Что же нам теперь делать? — спросил он. — Сообщить в полицию?

— Она уже побывала в руках полиции, когда ее нашли, — поспешно ответил Холмс. — Уж если тогда полицейские не смогли сделать для нее ничего путного, чего от них ждать теперь? Да и что мы им скажем? Мы знаем очень мало, скорее всего, недостаточно, чтобы власти стали действовать. По крайней мере, так было бы в Лондоне, — сухо заметил он. — Кроме всего прочего, если тут действительно замешана знать, полиция не захочет слишком углубляться в это дело.

— Что же вы предлагаете?

Холмс откинулся назад и уставился в потолок.

— А вы не хотите сами заняться этим делом?

— Я? — Холмс попытался изобразить изумление, но роль оказалась настолько сложной, что, боюсь, это был единственный случай, когда он переигрывал. — Да нет, что вы, в моем нынешнем состоянии...

— Ваше нынешнее состояние, насколько я успел заметить, не лишило вас ваших способностей, — нетерпеливо перебил Фрейд. — Кроме того, это настоящее дело — как раз то, что вам нужно.

— Ну хорошо, — Холмс выпрямился, перестав притворяться. — Прежде всего мы должны узнать все о бароне фон Лайнсдорфе: кто он, отчего умер, когда и тому подобное. И разумеется, необходимо выяснить, была ли у него жена, и если да, то какой национальности. Поскольку наша подопечная не смогла ответить на некоторые вопросы, попробуем подобраться к делу с другой стороны.

— Почему вы решили, что чердак, где прятали эту женщину, находился в доме, расположенном на узенькой улочке напротив другого здания? — спросил я.

— Элементарно, мой дорогой. Кожа этой особы бела как мел, а из ее слов вытекает, что окно в ее тюрьме было достаточной величины, чтобы через него пролезть. Вывод: хотя в помещении и было окно, что-то мешало солнечному свету проникать внутрь, иначе она не была бы такой бледной. Какая еще тут может быть причина, как не здание через улочку напротив? Можно также заключить, правда, с меньшей уверенностью, что здание, в котором держали несчастную, построено раньше, чем то, что напротив, ибо архитекторы, как правило, не имеют привычки строить дома, упирающиеся окнами в глухие кирпичные стены.

— Великолепно, — воскликнул Фрейд, который, как я понял, после слов Холмса и при виде его спокойствия и уверенности вновь обрел надежду.

— Все дело в том, — продолжал Холмс, — чтобы правильно выстроить имеющиеся сведения. Например, в «Буре» Шекспира потерпевшие кораблекрушение герцог и его спутники озадачены тем, что буря, прибившая их к острову Просперо, не промочила их одежд. Многие годы ученые мужи спорят, что же это за буря. Одни считают ее сверхъестественной, другие же утверждают, что это природное явление, однако загадка остается, поскольку остается сухая одежда. Пора бы догадаться, что истинной причиной была... дороговизна актерских костюмов — главная статья расходов в театре времен Елизаветы. Владелец театра просто не мог допустить, чтобы костюмы отсыревали, плесневели и гнили, не говоря уже о том, чтобы сами актеры схватили воспаление легких. Если принять это во внимание, легко предположить, что отец и сын Бербеджи[25] попросили драматурга вставить в пьесу несколько строк, позволяющих им играть спектакль в сухих костюмах после яростной схватки со стихией. Кстати, — обратился он к Фрейду, — есть ли в Австрии справочник вроде «Книги пэров» Берка? Возможно, остаток дня не пройдет зря, если вы разыщете некоторые подробности, касающиеся покойного барона фон Лайнсдорфа.

Вас же, Ватсон, позвольте использовать как деку, усиливающую звук в скрипке, — сказал мне Холмс после того, как Зигмунд Фрейд отправился наводить справки о покойном вельможе. — Я должен быть очень осторожен, нащупывая верную дорогу, и не потому, что мы столкнулись с неразрешимой загадкой. Просто я сейчас как моряк, слишком долго проболтавшийся на берегу, которому надо снова привыкать к качающейся палубе.

Расплатившись, мы отправились по Верингерштрассе, затем завернули направо. Холмс вновь набил трубку и приостановился, чтобы раскурить ее, прикрываясь от легкого ветерка.

— Возможны две версии, Ватсон, — сказал он. — Либо эта женщина действительно та, за кого себя выдает, либо она заблуждается или старается ввести в заблуждение нас. Тут нечему удивляться, мой дорогой. Не исключено, что она просто дурачит нас. И все же оставим на время мысли о том, кто же она на самом деле, пока, как я уже сказал, не будем располагать нужными сведениями. Но в этой головоломке есть вещи, над которыми вполне можно порассуждать. Почему эту женщину держали на чердаке со связанными руками и ногами? Кем бы она ни была, принцессой или нищенкой, есть только два тому объяснения. Похитители хотели заставить ее что-то сделать или, напротив, стремились этому помешать.

— Поскольку она была связана, второе более вероятно, — предположил я.

Холмс взглянул на меня и усмехнулся.

— Возможно, Ватсон, возможно. Допустим, мы приняли за рабочую гипотезу, что она нищенка, причем нищенка, говорящая по-английски, да еще с американским акцентом. Что же такое могла она совершить, чтобы представлять для кого-то опасность? Если ее боялись и хотели помешать что-то совершить, то почему тогда оставили в живых? Почему бы им просто не... — его голос оборвался.

— Холмс, предположим, что эти люди, кто бы они ни были, действительно хотели от нее избавиться. Быть может, они довели ее до попытки самоубийства и именно поэтому она бросилась в канал при первой же возможности?

— Справедливый вопрос, Ватсон. Более того, бьющий в самую точку, хотя по-прежнему остается бесконечное число возможных объяснений. И каждое из них, как я подозреваю, зависит от того, кем окажется наша подопечная.

— Может быть, мы все преувеличиваем, на самом же деле ничего такого вовсе нет? — осмелился возразить я, хотя не собирался лишать моего друга возможности поправить здоровье с помощью очередного расследования. Тем не менее лучше не тешить себя напрасной надеждой. — А если она просто несчастная жертва житейской драмы, скажем, безответной любви?

— Все это не годится, Ватсон, — рассмеялся он. — Прежде всего, женщина эта — иностранка. Под гипнозом она отвечала на вопросы по-английски с американским акцентом. Кроме того, упомянула некоего барона фон Лайнсдорфа — фигуру немалую. И наконец, — сказал он, поворачиваясь ко мне, — что нам до того, если дельце окажется пустяковым? И в этом случае оно принесет некоторое удовлетворение. У этой несчастной, если она бедна, не меньше прав надеяться на торжество справедливости, чем у более богатых и влиятельных представительниц ее пола.

Я не нашелся, что возразить, и мы молча пошли рядом. Эта часть города казалась менее привлекательной, чем те места, что мы видели раньше.

Домишки здесь были двухэтажные, больше деревянных, чем каменных, грязные и давно не крашенные. Они спускались до самой воды к каналу. На каменистом берегу валялись утлые лодчонки, напоминавшие выброшенных на сушу маленьких китов. Довершали унылую картину низенькие телеграфные столбы с провисшими проводами и сам канал. Грязный, заболоченный, забитый неприглядного вида баржами (Вена снабжалась главным образом по воде), он напоминал мне скорее Темзу, хотя был частью голубого Дуная, что нес свои воды в нескольких милях к востоку, вне нашего поля зрения.