Папа Сикст V - Медзаботт Эрнест - Страница 13

В сущности, это было иначе: кардиналы-избиратели, запертые по своим кельям, получали кушанье из дома. Вот тут-то и действовали интриганы, оставшиеся за стенами конклава. После долгого безрезультатного сидения в запертой келье, так как все записки кардиналов были сожжены, ибо недоставало законного количества голосов, кардинал Андреа в один прекрасный полдень получил очень вкусный пирог, разломив который, увидел записку только с одним написанным словом: «Adorazione», что означало единогласный выбор папы: Молодой кардинал, прочтя записку, улыбнулся, тотчас узнав Диомиру, и сказал: «Эта девочка самый тонкий дипломат». Не будем утомлять читателя подробным описанием интриги кардиналов до конклава и во время его, укажем лишь на главные факты.

Избранию кардинала Монтальто способствовали следующие обстоятельства. Прежде всего, вражда двух главных партий, Медичи и Фарнезе, потом его старость, физические недуги и, наконец, влияние куртизанки Диомиры на могущественного принца — кардинала Австрийского Андреа. Надо знать, что в святой коллегии существовал закон, которым дозволялось кардиналам-избирателям после нескольких дней неудачных выборов собраться в церкви и молить Святого Духа внушить им мысль об избрании достойного наместника Христа Спасителя. После получения лаконичной записки от Диомиры комедия разыгралась просто. Когда собрались в капелле кардиналы, принц Андреа, Мадруччио, Рустикуччи и их сторонники стали на колени перед Перетти и начали кричать: «Монтальто! Монтальто! Выбираем Монтальто!» Их примеру последовали кардиналы Медичи, бесхарактерный Сан-Систо, и Фарнезе не успел опомниться, как Монтальто был избран в папы почти единогласно. «Вот что значит помолиться и получить внушение свыше», — сказал старый кардинал Рустикуччи. Австрийский принц Андреа сатанински улыбнулся, вспомнив, что в этом внушении принимала некоторое участие и куртизанка Диомира. Между тем Фарнезе, как секретарь св. престола, подошел к Перетти и торжественно провозгласил: «Ваша имененция избраны святой коллегией папой. Согласны ли вы на это избрание, и если согласны, то, как вам будет угодно именоваться?»

— Согласен! — отвечал звучным голосом Перетти. — И буду именоваться Сикстом V!

Все окружающие были поражены быстрым превращением вновь избранного папы: из дряхлого, немощного старика Перетти вдруг преобразился в крепкого энергичного человека. Стан его выпрямился, глаза загорелись, поступь стала уверенной, голос — могучим. Кардиналы пришли в ужас. Человек, умевший столько лет притворяться дряхлым, получив власть в руки, должен быть ужасен. Все присутствовавшие хранили молчание, лишь один кардинал Медичи тихо сказал:

— Его святейшество ступает сегодня более уверенными шагами, чем вчера.

— Ничего нет удивительного, — отвечали ему, — вчера кардинал Монтальто искал на земле ключи св. Петра; сегодня он их нашел и поднял.

— Да здравствует Сикст V! — закричал один голос.

Папа обернулся и сказал:

— Кардинал Рустикуччи! Поздравляю вас государственным секретарем.

Затем к его святейшеству подошел секретарь конклава и, преклонив колена, подал ему папскую мантию. Сикст V ее принял и надел на голову секретаря кардинальскую шапочку.

Церемония посвящения совершилась торжественно. Сикст V с особенным удовольствием видел, что в церемонии принимал самое деятельное участие кардинал Фарнезе. Несмотря на то, что еще несколько часов назад последний был сильным соперником кардинала Монтальто, Сикст V всегда считал Фарнезе за достойного человека и теперь старался оказывать ему глубокое уважение.

Весть об избрании кардинала Монтальто в папы быстро распространилась по городу. Граждане Рима знали кардинала-монаха только благодаря его репутации строгого инквизитора. Так как царствование слабого папы Григория XIII было причиной страшной распущенности в городе, то народ возлагал большую надежду на нового папу, авось он положит конец всем этим беззакониям. Город, в котором папа был вынужден повесить служащего за то, что он арестовал разбойника, — разумеется, крайне нуждался в строгом я энергичном государе, именно таким и явился папа Сикст V. С первых же дней его восшествия на престол он навел ужас на всех. Так называемые консерваторы, заседающие в Кампидолио, по обыкновению явились к его святейшеству поздравить с восшествием на престол и вместе с тем просили от имени всего римского народа быть защитником закона, мира и справедливости, которые за последнее время, добавляли консерваторы, были сильно нарушены. «Обещаю вам, господа, исполнить справедливое желание римского народа, — отвечал Сикст V, — но так как исполнение закона в ваших руках, то и рекомендую вам относиться к своим обязанностям добросовестно, имея в виду мою глубокую признательность за все, что вы сделаете законно; но вместе с тем я должен заявить вам, что первое неисполнение закона кем-нибудь из вас неизбежно поведет за собой смертный приговор». Легко понять, как эти слова нового папы подействовали на консерваторов. Между тем простой народ надеялся на лучшие дни, когда можно будет находить слабому защиту в законе. Ожидания народа вполне оправдались. В первые же дни восшествия на престол Сикст V издал декрет, по которому воспрещалось под страхом смертной казни носить оружие частным лицам (единственно возможная мера хотя бы мало-мальски сдержать злодейство бандитов). Спустя несколько дней после этого декрета четыре бандита синьора Сфорца, лейтенанта герцога Соро, возвращались домой с четырьмя ружьями; бандиты тотчас же были арестованы, преданы суду и приговорены к смертной казни.

Все синьоры Рима пришли в неописуемое негодование: как суд осмелился произнести такой строгий приговор над служащими всемогущего вельможи герцога Сора! Тем не менее, Сикст V утвердил приговор, и четверо бандитов были повешены, несмотря на просьбы четырех кардиналов. «Сикст V, — сказал папа кардиналам, — взошел на престол не для того, чтобы следовать системе своих предшественников. Что значит смерть четырех бандитов в сравнении с тысячами невинных жертв, убитых ими. Если я помилую приговоренных, то вся пролитая кровь этих невинных падет на мою голову». К великому ужасу римской аристократии, трупы четырех бандитов болтались на виселице крепости св. Ангела, и это было несколько дней спустя после избрания Перетти на папский престол. Всем стало ясно, что бывший монах шутить не любит. Римские бароны приуныли.

Первого мая в церкви св. Петра происходила торжественная церемония коронации нового папы; кардинал Медичи надел тиару на папу. При церемонии присутствовали все иностранные посланники, кроме испанского. Иезуиты явились из Японии на коронацию; один из них подал новому папе святую воду. Во время церемонии одна женщина, бедно одетая, с лицом, закрытым вуалью, когда процессия шла мимо, сложила руки и вскричала: «Господи, помоги ему восстановить суд и правду!» Папа услыхал эти слова и узнал, кем они были произнесены. Обратившись к французскому посланнику маркизу Пизани, Сикст V сказал: «Во все время моего царствования клянусь исполнять закон, быть строго справедливым и вырвать с корнем дурные плевелы, предать их геенне огненной!..»

— Аминь! — отвечала Диомира.

Эта встреча с куртизанкой в день коронации имела глубокое значение в глазах религиозного Сикста, как бы само Провидение хотело напомнить ему данную кающейся грешнице клятву. И папа Сикст V еще более утвердился в намерении следовать евангельскому учению и быть достойным великого поста Наместника Христа Спасителя.

ВИКТОРИЯ АККОРАМБОНИ

ЕСЛИ папа Сикст V поклялся защищать законные права угнетенного народа, то он тем более не мог забыть обид, нанесенных ему, когда он был кардиналом-монахом. Ему, как самому последнему из граждан, было отказано в правосудии. В один прекрасный день он бросился к ногам папы Григория XIII и умолял его святейшество наказать разбойников, зарезавших единственного сына у несчастной матери. Эта несчастная и неутешная мать была любимая сестра кардинала Монтальто, а ее зарезанный сын его племянник. Папа ответил уклончиво. Между тем продажные судьи за известную плату нашли негодяя, который скрылся и прислал заявление, что убийство совершено им. Таким образом, настоящие преступники Павел Джиордано Орсини и Марчелло Аккорамбони остались безнаказанными. Но расскажем по порядку, как было дело. Виктория Аккорамбони в ту эпоху была римской львицей, как по своей необыкновенной красоте, так и по многим талантам, которыми обладала. Поэты, историки, хроникеры с восторгом описывали ум, красоту, грацию и таланты Виктории: они говорили о ее восхитительной наружности, о ее мелодичном голосе, о ее грациозных и вместе с тем, простых манерах и т.д. и т.д. Словом, сохранились, чуть ли не целые тома восторженных описаний неотразимых прелестей Виктории Аккорамбони современниками.