Мир Гаора (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна - Страница 7

   - Иду, - сразу кивает ей Кервин, и ему: - Я сейчас.

   Кервин выходит, а он берёт свою бутылку с остатком пива. Хороший парень Кервин, но жареный петух его не клевал...

   ...Гаор медленно аккуратно потянулся, проверяя мышцы. Чёрт, с этим сдвинутым режимом совсем чувство времени потерял. Интересно, сколько он здесь? Кервин ему ничего не должен, оплата шла по факту опубликования, так что с Кервина ничего отец с Братцем не содрали. На квартире у него... кое-какие вещи, но это всё пустяки. Вот только... комплект парадной формы с наградами и нашивками. Это жалко. Все-таки кровью, и своей кровью заработано. По закону отец - полный владелец имущества бастарда. Так что вещи, остаток от аванса за квартиру и что ещё? Да, с ним должны были расплатиться в "Ветеране", он как раз сдал в журнал очередной кусок о боях за Малое Поле. Значит, ещё и это - всё передадут отцу. Странно, что его печатали в "Ветеране", хотя там он не безобразничал и не резвился, просто зарисовки "глазами очевидца". И сколько набирается? А не всё ли равно, расплатится он за год или десять лет, или не расплатится вообще, потому, как успеет помереть? Ничего это не изменит. И даже если бы он не демобилизовался по праву ветерана, а остался на контракте, ничего бы это не изменило, приехали бы за ним не в редакцию, а в казарму, и никто бы не заступился. Против власти не попрёшь - тут уже не Ведомство Юстиции, а Политическое Управление - самая серьёзная организация, или, как все называют, Тихая Контора, взятые туда исчезают без следа, и желающих поинтересоваться нет, говорили, что исчезают целыми семьями. Но рабами, как он слышал, Политуправление не занимается, уже лучше. Хотя кто теперь скажет, что лучше, а что хуже? Ладно, думал о рабах, значит, не отвлекайся.

   Но мысли непослушно уходили в сторону, всё-таки воспоминаний накопилось... есть в чём покопаться...

   ...Адрес Жука он знал, и нашёл быстро, но чего-то медлил, стоя на углу и рассматривая большой многоквартирный дом. Здесь он никогда не был. В этом квартале, в таком доме, вообще в чужом доме. Отцовский дом и училище - вот и всё. Ну и куда их возили от училища. Наконец он решился, ещё раз обдёрнул и оправил форму и, чуть ли не чеканя шаг, пересёк улицу и подошёл к сияющей протёртым стеклом двери. Рядом с дверью коробка внутреннего телефона. Как и рассказывал ему Жук, он нажал кнопку, подождал, пока вспыхнет зеленая лампочка, и тогда набрал номер квартиры Жука. Трижды пискнул сигнал и женский голос спросил.

   - Вам кого?

   - Жу...- чуть не ляпнул он и тут же поправился, вовремя вспомнив имя Жука, - Стига Файрона, пожалуйста.

   - Малыш, к тебе, - приглушенно позвала женщина.

   И тут же радостный почти вопль Жука.

   - Гаор, ты? Поднимайся!

   Он даже ответить не успел, как лампочка погасла, и щёлкнул, открываясь, замок...

   ...Был Жук доверчивым щенком, ничто его ничему не учило, таким видно и за Огнём останется...

   ...Жук жил на пятом этаже и ждал его у открытой двери. Он сразу увидел, что Жук по-домашнему, в штатских брюках и майке с тигриной мордой во всю грудь, очки блестят и даже отливают радугой, рот расплылся в улыбке.

   - Молодец, что пришёл! - встретил его Жук. - Заходи! Я знал, что ты придёшь! Тебя на сколько отпустили? До вечера?! Вот здорово! Мама, отец, это Гаор, я говорил о нём, Сажен, смотри, кто пришел, Сай, Силни, правда, здорово! Тётя, это Гаор!

   Его сразу окружило столько людей, веселых, смеющихся, о чем-то спрашивающих его, что он не сразу разобрался, кто кем приходится Жуку, а Жук шумел как первокурсник, хотя они уже на третьем. Наконец, разобрались. И тут открытия посыпались одно за другим. Ну, отец Жука, понятно, но почему его представили матери, а Сай и Силни - сёстры Жука, а тётя... мать Сажена и Силни, так Сажен - бастард? А что он здесь делает? И почему женщины говорят на равных? Женщине вообще положено помалкивать, даже бастард выше законной дочери, потому что он мужчина, а она женщина. А Сай... Мать Сай... нет, у Сай уже свой ребёнок, и Жук гордо хвастается своим племянником. Сын дочери-бастарда - племянник законного сына?!

   - Понимаешь, то я был самым младшим, а теперь, - радуется Жук, - теперь я дядя! Представляешь?!

   - Да не трещи ты, - смеётся Сажен, высокий очень похожий на отца Жука, парень лет двадцати с небольшим в форме спасателя. - Ты ж ему продыху не даёшь.

   Это бастард так разговаривает с законным?! Ну, понятно, почему Жук такой. А чудеса продолжаются.

   - Не тушуйся, парень, - одобряюще улыбается ему старик, которого все называют дедушкой, и который тоже оказывается бастардом, а отцу Жука приходится дядей.

   Но после смерти отца бастард свободен. Или и здесь клятва? Спросить он не успевает, потому что его сажают за общий стол, рядом с Жуком и начинается шумный весёлый и немного бестолковый не то обед, не то второй завтрак. И женщины сидят тут же, и все на равных.

   - Ешьте, ребята, - наперебой подкладывают им на тарелки мать и тётя, Сай и Силни.

   - Давайте, давайте, - кивает дедушка, - голоднее курсанта только курсант в отпуске.

   - Точно, дед! - хохочет Сажен.

   Отец Жука поправляет очки, в такой же оправе, но стекла заметно толще, чем у Жука, и расспрашивает его об училищной библиотеке. Общий ли доступ, или у разных отделений разные фонды. И у него вырывается.

   - Мне Жук с офицерского таскает.

   - Жук? - удивляется мать, подкладывая ему запеканки.

   - Это меня так прозвали, - объясняет Жук. - Гаор придумал.

   - А почему? - спрашивают в один голос Сай и Силни.

   И он, густо покраснев: к нему так отнеслись, а он... но всё же объясняет.

   - Из-за очков. Они - как глаза у стрекозы, когда он в подшлемнике.

   - А что? - смеётся Сажен, - похоже.

   Все смеются, и он переводит дыхание. Кажется, обошлось...

   ...И Кервин такой же. Чистокровный, не желающий заноситься перед полукровкой. Или это норма, а Юрденалы - выродки? Жаль, угораздило родиться у Юрденала, и теперь ничего не изменишь. Надо думать о рабах, а не хочется. В ту неделю, и неделю перед выпускным курсом, он, считай, каждый день приходил к Жуку, переодевался в штатское, благо они с Жуком одного роста, чтобы дед мог их свободно провести в Центральный Музей, где работал реставратором. Или отец Жука водил их на концерт, в театр, да, перед выпускным отец разрешил ему приходить после десяти вечера, и он смог попасть в театр. Или сидели в комнате Жука, смотрели книги, Силни хорошо играла на гитаре и пела. Когда приходил Сажен, они пели втроём. Жуку обычно велели молчать и не портить песню. Однажды Сай принесла своего малыша, и он, да, впервые увидел так близко младенца, а его и Жука учили пеленать и нянчить.

   - Всё в жизни пригодится, - смеялась мать Жука.

   И был как-то разговор с дедом. Ему всё-таки хотелось узнать и понять, как так получилось.

   - Все люди разные, и семьи разные, - улыбнулся дед. - Дело прошлое.

   - Вы дали клятву? - не выдержал он.

   - Зачем? - удивился дед. - Просто детей много, содержание получилось маленькое. И хотели бы дать больше, да взять неоткуда. Вот в складчину и учили всех, одного за другим.

   - Жука в военное, значит... - догадался он.

   - Правильно, - кивнул дед. - На что другое большие деньги нужны. А тут удалось, всё-таки старая семья, кое-какие связи сохранились.

   - Но Жук не военный! - вырвалось у него.

   Жук был тут же, но не обиделся, а кивнул, соглашаясь с очевидным, и очень серьёзно сказал.

   - Общевойсковое даёт фундаментальную подготовку. Были бы мозги наполнены, а использование на моё усмотрение. Так, дед?

   - Всё так, - кивнул дед и внимательно посмотрел на него. - Лишних знаний не бывает.

   - А на законе божьем нам говорили, что многое знание умножает печаль, - рискнул он возразить.

   - Там вера, - просто объяснил отец Жука, - а мы говорим о знаниях. Надо знать, чтобы иметь возможность выбора.