Командировка во Вселенную - Медведев Михаил - Страница 117

– Из джунглей.

– Каких джунглей? Откуда в космосе джунгли?

– «Эльсидора» разбилась, а планета, на которую она упала, покрыта джунглями. Тихо! Умри!

Шаги раздавались уже совсем рядом. Тяжелые сапоги уверенно ступали по железному полу корабельных коридоров у самых дверей медпункта.

Штаб имперцев, чудом спасшихся со взорванного крейсера, размещался в двухэтажном бревенчатом срубе на опушке леса. Вокруг располагались ангары, казармы и склады. Удивительно, сколько зданий успели построить трудолюбивые подданные Империи с тех пор, как Элька, Витя и Дэн испытали на них новое оружие мусорщиков. Получилась целая улица, с одной стороны ограниченная штабом, а с другой – тюремной избушкой.

Угрюмый, что-то жующий солдат провел Элеонору через всё поселение к небольшому домику, который прилепился к зданию штаба и напоминал по внешнему виду сарай без окон. Сильным тычком в спину имперец втолкнул девушку внутрь и быстро закрыл за ней дверь, как будто боялся, что из сарая выскочит опасный хищник. Железом по железу лязгнул засов. Элька оказалась в темноте и некоторое время, опасаясь пошевелиться, ждала, пока глаза привыкнут к скудному освещению. Свет проникал сюда только через узкие щели в стенах.

По клокочущему сопению она определила, что в комнате есть кто-то живой, но кто он и почему молчит, было совершенно непонятно. Элька затаила дыхание: за дверью отчетливо чавкал солдат, конвоировавший ее сюда. По улице протопал, лязгая броней, отряд имперцев, а в углу раздавалось все то же пугающее сопение.

Девушка шумно сглотнула застрявший в горле комок и изо всех сил напрягла глаза. Только через минуту она сумела разглядеть силуэт человека, сидящего в анатомическом кресле. Словно догадавшись, что Элеонора его увидела, он заговорил:

– Прошу прощения, мадам Дкежрак, за непривычный для вас полумрак, – голос оказался неожиданно приятным и мелодичным, почти ласковым, – но на планете, где я имел счастье родиться, недостаток света – это норма, и я стараюсь по мере возможности избегать прямых солнечных лучей. Присаживайтесь, прошу вас.

Элеонора ощупью нашла предназначенное для гостей сиденье и облокотилась на вертикальную, как у королевского трона, спинку. В ту же секунду она почувствовала, что на ее лоб опустилось металлическое кольцо.

– Зачем это? – испуганно спросила она, вжимая голову в плечи.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, оборудование в полной исправности, – успокоил ее невидимый собеседник. – Не откажите в любезности, положите ваши руки на подлокотники, а ноги поставьте на подставку.

– Зачем?

– Специальные захваты автоматически зафиксируют ваше тело, – участливо пояснил прячущийся во тьме человек.

– Я не хочу!

– Поверьте, мадам Элеонора Дкежрак, если вы это сделаете сами, будет лучше для нас обоих. Мне не придется вставать со своего удобного кресла, а вам испытывать лишнюю боль и унижение.

Эля увидела, как в темноте блеснули два кроваво-красных зрачка. Закусив губу, она выполнила приказ. Холодное железо мягко сжало кожу на запястьях и лодыжках.

– Кто вы? – пролепетала она.

– Никто, – охотно отозвался собеседник. – Я никогда и никому не говорю своего имени. Не хочу, чтобы люди, имевшие со мной дело, поминали его в своих проклятиях.

– Что вы? – упавшим голосом спросила она.

– Я штатный палач имперского крейсера серии буки-3149-ерс. Я заранее прошу вас не держать на меня зла за те страдания, которые я вам причиню. Это моя работа, и за нее хорошо платят, а у меня семья. Вы знаете, как трудно сейчас в Империи прокормить шестерых детей?

– Я вас прощаю, палач Никто. – Элеонора интуитивно начала сложную психологическую игру. – Прощаю во имя ваших детей, ибо нет во Вселенной чувств, священнее родительских.

На самом деле девушке хотелось визжать и вырываться. Плакать и умолять о пощаде, но ее тонкий неженский ум подсказывал: христианское всепрощение в этой ситуации может оказаться полезнее спрятанного в рукаве стилета, которого у нее всё равно нет, как, впрочем, и истинного всепрощения. Ей было глубоко плевать на отпрысков штатного палача. Возможно, она бы даже не отказалось при случае передушить их всех собственными руками.

– Искренне благодарю вас, госпожа Дкежрак, и прошу вас сказать, какую боль вы переносите хуже всего. Тогда мне не придется проводить тестирование.

«Один – ноль», – Элька поздравила себя с маленькой победой.

– Я ненавижу, когда меня шлепают ремнем по заднице, – заявила она.

Будто маленькая кислотная бомба взорвалась у нее в груди. Жидкое пламя заполнило сердце и легкие. Мышцы судорожно напряглись и мелко затрепетали. В глазах распустились розовые бутоны, прорастая шипастыми стеблями сквозь подкорку мозга. Боль длилась вечно.

– Зубы! Я боюсь зубной боли! – заверещала Элька, когда судорога, сжавшая челюсть, немного отпустила ее.

Боль провалилась в бездну, оставив тяжело дышащую девушку в объятиях бездушного пыточного аппарата и его властелина, господина Никто.

– Впредь прошу не обманывать меня, – смиренно попросил палач. – И тогда больно не будет. У вас нет выбора, говорить правду или нет. Вы не можете врать. Никто не может обмануть меня.

– Спрашивайте, – прохрипела девушка.

– Какого цвета небо на вашей родной планете, госпожа Дкежрак?

– Дурацкий вопрос!

– Отвечайте! – потребовал палач.

– Голубое, – вздохнула Элька.

– Сколько будет два умножить на три?

– Шесть.

– Скажите неправильный ответ.

– Семь. – Короткая боль рванула в коренном зубе и сразу отпустила. Рот наполнился обильной слюной. Элеонора с трудом проглотила вязкую влагу.

– Отлично, – промурлыкал Никто. – Теперь будут вопросы посложнее. С неоднозначными ответами. Ну, например… – Палач задумался. Его жуткие зрачки то разгорались ярче и светились, как угольки в костре, то медленно угасали, сливаясь с окружающей тьмой. – Сколько у вас в жизни было половых партнеров? – наконец спросил он.

– Не знаю, – пискнула Элька и съежилась в ожидании нестерпимого мучения, но его не последовало. Она говорила правду.

– Напрягитесь. Постарайтесь вспомнить.

Элька беззвучно зашевелила губами, что-то высчитывая, складывая и вычитая.

– Ну, правда, я не знаю, – взмолилась она. – Давно со счета сбилась. И зачем их помнить?

– Их было восемь, – сказал палач. Было слышно, как он нажимает какие-то клавиши.

– Так мало. Я думала, больше.

– Я считал только полноценные контакты.

– А можно вас попросить? – Элеонора вдруг прониклась непостижимым доверием к своему мучителю.

– Я вас слушаю.

– Спросите меня, люблю ли я Жака. Способна я вообще на такое?

– Любите ли вы Жака? – Палач любезно выполнил ее просьбу.

– Да, – закричала Элька и сжалась в ожидании нестерпимого болевого импульса и, не почувствовав его, торжествующе заорала еще громче: – Я люблю Жака! Не думала, что визит к палачу может быть таким приятным.

– Рад за вас и восхищен вашей верностью покойному супругу, но перейдем к серьезным вопросам, госпожа Дкежрак. Работа есть работа. – Палач говорил с необъяснимой доброжелательностью и окончательно покорил Элеонору своим дьявольским обаянием.

– Почему супругу? Почему вы вообще называете меня мадам Дкежрак? – Она вертелась в пыточном кресле, как непоседливый ребенок.

– Мне сказали, что вы жена хозяина «Эльсидоры». Простите, если я вас обидел.

– Наоборот, вы мне льстите.

– Яхта, на которой вы с Виктором, вашим сообщником, покидали планету, была вызвана с пирамиды? – Палач Никто начал допрос, без перехода и лишних предисловий.

– Да, – быстро ответила Элька, наученная горьким опытом предыдущего общения.

– Где сейчас яхта?

– Не знаю. А-а-а-а-а, – заорала она, когда боль раскаленным гвоздем вонзилась в коренной зуб. – Летит к Земле.

– Под чьим управлением?

– Виктора.

– Робот, расстрелянный на «Эльсидоре», – это не Виктор?

– Нет, не Виктор. – Поняв, что не выдержит пытки, Элька отвечала предельно честно, спасая себя и предавая друзей и любимых. Сейчас ей было всё равно, кто и когда погибнет из-за ее слов. Сейчас это было неважно.