Сокровища негодяев - Медведев Антон Николаевич - Страница 19

Багровые отсветы Священного Огня исчезли за первым же поворотом, и дальше Киру пришлось пробираться в полной темноте. Дорога была очень неровной — сплошное нагромождение острых обломков, и после того, как он несколько раз упал, чуть не сломав при этом ногу в некстати подвернувшейся яме, Киру пришлось пробираться на четвереньках, осторожно ощупывая дорогу. Нестерпимо хотелось пить, то и дело приходилось останавливаться", восстанавливая равновесие — ядовитые испарения плюс полная темнота нарушали чувство пространства, Кира качало из стороны в сторону — только сейчас он смог понять причину своих падений. Он полз уже больше часа, когда неожиданно осознал, что не чувствует тока воздуха. Это было плохим признаком, и Киру пришлось возвращаться — к тому месту, где он сбился с пути.

Вскоре он вновь почувствовал на лице потоки воздуха, сориентировался в их направлении и медленно пополз, стараясь не ошибиться вновь — судя по всему, в этом месте тоннель раздваивался. Кир нащупал стену — да, все правильно, ему надо идти вправо. Вскоре поток воздуха стал сильнее — Кир обрадовался, считая, что это признак близкого выхода, но оказалось, что это было всего лишь сужение тоннеля. Кир с огромным трудом протиснулся в узкую щель между загромождавшими проход валунами — видимо, здесь недавно произошел обвал. Пробравшись сквозь завал, он едва не упал — впереди была пустота. В кромешной тьме он попытался обойти провал слева, затем справа, но всюду руки натыкались на пустоту. Пришлось спускаться, рискуя каждое мгновение сорваться в неведомые глубины, — Кир понятия не имел, куда он спускается и сколь глубок этот провал. На мгновение он представил, что спускается в темноте с хорошо знакомого ему Большого обрыва, и тут же истерично рассмеялся, его смех эхом разнесся по тоннелю. В самом деле, если этот провал столь же глубок, то лезть в него — чистое самоубийство. Вместе с мыслью о Большом обрыве пришла и другая, куда более рациональная, хотя и очень простая — Кир даже удивился, что не додумался до этого раньше. Пошарив среди валунов, он отыскал небольшой камень и кинул его вниз, через секунду раздался звук падения. Судя по всему, провал был не столь глубок, как его рисовало разгоряченное воображение Кира. Бросив вниз еще пару обломков, он окончательно убедился в правильности сделанных выводов и продолжил спуск.

Подъем на другую сторону разлома оказался делом куда более легким, и вскоре Кир уже снова пробирался вперед, ориентируясь по быстро слабеющему ветру — причину этого он выяснил довольно быстро, осознав во время очередного отдыха, что находится в огромной пещере. Крикнув несколько раз и бросая камни в разные стороны, он убедился в правильности своих ощущений. На Кира пахнуло прохладой, он осторожно пополз вперед и тут же ощутил под руками воду…

Для того чтобы оценить ни с чем не сравнимый вкус воды, определенно надо было пройти сквозь горнило Священного Колодца. Кир пил и пил, и все никак не мог напиться. Лишь утолив жажду, он наконец понял, что вода эта не столь вкусна, как ему показалось, что она отдает гнилью и плесенью и слегка кисловата… Впрочем, отметил он это уже так, для порядка. Осторожно ступая по острым камням, Кир заходил все глубже и глубже, затем поплыл. Он не знал, куда плывет, не знал, сколь далеко протянулось это подземное озеро. Время от времени он громко кричал, и гулкое эхо вторило ему обрывками слов. Наконец ноги вновь коснулись дна, на мгновение Кир даже испугался этого прикосновения, но тут же убедился, что это всего лишь дно, а не всплывшее из бездонных глубин озера неведомое чудовище.

Кир выбрался на берег и пошел вперед, но вскоре наткнулся на стену. Воздух был неподвижен, Кир повернул направо и пошел вдоль стены. Он выбрал именно это направление не потому, что знал, куда идти, а потому что особой разницы для него не было — что вправо что влево… Вскоре он вновь коснулся воды — и повернул назад. Еще около часа он блуждал под сводами громадной пещеры, пока вновь не ощутил слабый ток воздуха. Где-то журчала вода — расслышав этот тихий звук, юноша пошел прямо на него и вскоре обнаружил в стене небольшой пролом с вытекающим из него ручейком. Осторожно ощупывая дорогу, Кир протиснулся сквозь довольно узкую расщелину и пополз — идти даже на четвереньках здесь было невозможно.

Вскоре Кир уже пожалел, что забрался сюда — лаз становился все уже, ползти было все труднее. Наверное, ему надо было поискать другой выход, но останавливаться на полпути Кир не захотел — что, если выход совсем близко?

Кир все полз и полз, а выхода не было, единственным утешением могло служить то, что у него не было проблем с водой, благо ручей тек прямо под ним. Кир уже был близок к отчаянию, когда далеко впереди мелькнул тусклый призрачный свет…

Утро выдалось достаточно хмурым и ветреным, Фукашиги проснулся в самом мрачном расположении духа. Ничего неожиданного за ночь не произошло, поэтому лейтенант отключил систему охраны и пошел умываться. Он долго плескался у ручья, затем вернулся в палатку и без особого удовольствия позавтракал. Надо было как следует разобраться во вчерашнем происшествии, поэтому лейтенант торопливо допил остатки уже опостылевшего ему диетического кофе — он берег жестянки с соком для особо торжественных случаев, и принялся за работу.

Как он и ожидал, никаких следов присутствия вчерашней гостьи ему обнаружить не удалось — он внимательно осмотрел площадку, обшарил всю близлежащую растительность, поковырял носком ботинка золу спаленных им деревьев. Все было чисто, и лейтенанту нехотя пришлось признать, что вчерашнее видение скорее всего было галлюцинацией — слишком уж он устал вчера, слишком долго мерз в болоте и мок под дождем рядом с чертовым кораблем. Кстати о корабле — возможно, скоро начнутся холода, и к этому времени надо бы постараться вернуть его себе — Фукашиги не собирался зимовать в палатке. А значит, не мешало бы заняться делом…

Меньше чем через час он уже сидел в своем логове под раскидистым деревом и внимательно следил за безмолвной «Анакондой». По подсчетам лейтенанта, в корабле осталось еще одиннадцать человек — не так уж и много, если с умом подойти к их ликвидации. Пожалуй, убив семь человек, он добился главного — морального . перевеса. Команда испугана и дезорганизована, именно этим можно объяснить ее поведение. Попробовать проникнуть в корабль и перестрелять их поодиночке? Нет, слишком рискованно — в корабль он, положим, пробраться сумеет, но потом… Один случайный заряд — и для него все кончено — а Фукашиги не любил случайностей, всегда предпочитая действовать наверняка. Приходилось ждать, пока противник сделает ту или иную ошибку.

Фукашиги размышлял на эти и другие темы, когда входной люк отворился и в его проеме показался человек — к удивлению лейтенанта, человек этот был мертвецки пьян. Едва не упав, он схватился за поручень и стал спускаться по трапу, ежесекундно рискуя сломать себе шею. Вглядевшись, Фукашиги с удивлением узнал в нем Тима Трекета, стажера, едва ли не самого большого трезвенника в команде!

Следом показался второй матрос, механик Свенсен, он вышел на верхнюю ступеньку трапа, но дальше спускаться не стал.

— Эй, Тим, не дури… Да ладно тебе, Тим, забудь, потом все вместе сходим!

Трекет не ответил, он сосредоточенно перебирал ногами, придерживая руками расстегнутый комбинезон и стараясь не .упасть. Наконец он спрыгнул на раскисшую от дождя землю и нетвердой походкой заковылял в сторону леса.

— Ну и черт с тобой, иди… — Свенсен устало махнул рукой и захлопнул люк.

Судя по всему, после бегства капитана дисциплина на корабле не то чтобы хромала, а просто-напросто отсутствовала.

— Ох и люблю же я этих ребят! — тихонько засмеялся

Фукашиги, внимательно наблюдая за одиноко бредущим человеком. Несчастный Тим не успел сделать и двух десятков шагов, а в голове неукротимого лейтенанта уже возник и начал претворяться в жизнь очередной коварный план.

Трекету было двадцать два года, он был сыном известного промышленника Томаса Трекета и не имел лишь одного — счастья. Промотав около двух миллионов кредов на разные увеселительные мероприятия, он проснулся однажды утром в грязном номере третьесортной гостиницы и неожиданно понял, что жизнь прошла зря. Хмурое осеннее утро в свете тяжелейшего похмелья показалось ему невыносимо отвратительным, он тяжело поднялся с кровати, посмотрел на себя в зеркало и неожиданно понял, что больше пить не будет. Как это ни странно, но так оно и оказалось в действительности — когда два года спустя Тим нанимался на «Анаконду», в его кратком послужном списке были самые хорошие рекомендации. Тим действительно начал новую жизнь, и это ему нравилось. Он полюбил дальние поисковые рейды, ему нравился риск, нравилось чувствовать себя первооткрывателем. И когда на борту корабля начались известные события, Тим долго не колебался — в конце концов, разве не в приключениях заключено счастье? Он определенно родился под счастливой звездой, и впереди его наверняка ожидали самые лучшие перспективы.