Легенда о седьмой деве - Холт Виктория - Страница 56

— Думаю, да. — Доктор пожал плечами. — Никто не слышал, как она упала?

Я объяснила, что все слуги ушли в цирк. Это единственный день в году, когда в доме никого нет.

— А где сэр Джастин?

— Не знаю. Мой муж уехал в Плимут по делам поместья, а леди Сент-Ларнстон — в саду с моим сыном.

Доктор кивнул.

— Вы выглядите потрясенной, миссис Сент-Ларнстон.

— Это было настоящим шоком.

— Несомненно. Мы должны как можно скорее разыскать сэра Джастина. Где он может быть?

Я знала, что он сейчас… с Меллиорой — и при этой мысли я впервые испугалась. Теперь он свободен… и волен жениться на Меллиоре. Через год — это будет приличным сроком — они поженятся. Возможно, еще через год у них родится сын. Я была так озабочена тем, чтобы игрушка Карлиона не фигурировала в этом происшествии, что не сразу сообразила, что то, чего я больше всего боялась, в конце концов может произойти.

Доктор Хиллиард давал какие-то распоряжения, но я стояла, не в силах пошевелиться. Мне казалось, что дом издевательски смеется надо мной.

Днем позже в Эббас приехали родители Джудит. Мать Джудит была очень похожа на дочь — статная, с таким же страдальческим взглядом. На этот раз в ее глазах затаилась невыносимая боль.

Она пошла в комнату Джудит. Тело дочери лежало на кровати, потому что еще не успели сделать гроб. Я слышала стенания и упреки безутешной матери.

— Что вы сделали с моей дочерью? Зачем только я позволила ей приехать в этот дом?! — причитала она.

Все это слышали слуги. Я встретила на лестнице миссис Ролт, и она опустила взгляд, чтобы я не заметила, как от возбуждения у нее блестят глаза. Слуги обожают подобные ситуации. Обсуждая смерть Джудит, они с таким же горестным придыханием будут говорить о ее несчастливой жизни и о той последней сцене, когда она при всех заявила, что ревнует мужа к Меллиоре.

Джейн Карвилайн приехала в Эббас, договорившись с одним из конюхов из поместья Деррайз. Ее встретила Долл и попыталась преградить старухе вход в дом, но та отпихнула девушку и требовательно спросила:

— Где моя молодая госпожа? Отведите меня к ней!

Услышав перепалку, я поспешила в холл. Как только я увидела бывшую няньку Деррайзов, сразу сказала:

— Идемте, я отведу вас к ней. — И я повела ее к комнате, где уже в гробу лежала Джудит.

Джейн Карвилайн замерла возле гроба и стала смотреть на Джудит. Она не плакала, ничего не говорила, но я видела горе на ее лице и знала, что в этот момент в ее памяти возникают сотни эпизодов из детства Джудит.

— Она такая молодая! — произнесла наконец старуха. — Почему же так рано?

— Такое иногда случается, — тихо ответила я.

— Но в этом нет смысла! — вспылила Джейн, резко повернувшись ко мне. — Она такая молодая! Вся жизнь еще впереди! — И снова наклонилась к Джудит.

Выходя из комнаты, мы столкнулись с Джастином. Джейн бросила на него взгляд, полный горячей ненависти. Это меня озадачило.

В холле нас поджидала миссис Ролт. Она с нетерпением кинулась в старухе.

— Я подумала, мисс Карвилайн не откажется от утешительного стаканчика вина?

— Ни вы, ни кто-либо другой не сможет утешить меня.

— Всегда становится легче, если люди разделяют вашу скорбь, — вставила миссис Ролт. — Откройте нам свое сердце… и мы откроем наши сердца для вас.

Что это за намек? Значило ли это «нам есть что рассказать, и мы думаем, что вам следует это знать»? Наверное, Джейн тоже так подумала и, чуть помедлив, согласилась пойти в кухню и выпить стакан вина. Спустя полчаса, зная, что она все еще не уехала, я нашла предлог, чтобы зайти в кухню.

Я знала, что слуги рассказывают Джейн о том случае, когда Джудит обвинила мужа в том, что они с Меллиорой — любовники. Тогда же впервые было сказано, что смерть Джудит — не случайна.

Следствие установило, что причиной смерти был несчастный случай. Джудит, будучи пьяной, поскользнулась на ступенях и упала, сломав себе шею.

Мне пришлось давать свидетельские показания, поскольку именно я нашла ее. Я объяснила, что зашла в дом, чтобы найти игрушку своего сына, и обнаружила Джудит, которая лежала у подножия лестницы, а ее туфля — на одной из нижних ступеней. Никто не сомневался в моих словах, хотя я боялась, что нервозность и волнение выдадут меня. Все посчитали, что я расстроена, и это, к слову, было вполне естественно.

Сэр Джастин, казалось, постарел сразу лет на десять. Я видел, как он корит себя. Что до Меллиоры, то она выглядела как привидение. Я знала, что ей неприятно встречать кого-либо из слуг. Она совершенно забыла о предстоящем собеседовании, на которое собиралась поехать, и была настолько оглушена случившимся, что даже не могла рассуждать здраво. Как сильно она отличалась от меня! Будь я на ее месте, думалось мне, я бы находилась в приподнятом настроении, ясно представляя свое будущее. Я бы игнорировала все сплетни слуг. О чем волноваться, если я буду хозяйкой дома и смогу уволить любого из них? Очень скоро прислуга уяснила бы это и стала бы вести себя соответственно. Но в настоящий момент никто не знал, какой оборот примут события.

Тем не менее сложнее всех в эти дни приходилось мне. На кону стояло будущее моего сына. А он для меня — все! Мне не было дела до моей собственной жизни. Мой брак был не самым удачным, и бывали периоды, когда я почти ненавидела Джонни. Я хотела детей, и это было единственной причиной, почему я еще терпела мужа. Я не любила его — и никогда не любила, — но между нами была некая чувственная взаимосвязь, которая заменяла любовь. Я часто мечтала о любви, которая даст мне все, что я хочу, и даже больше — особенно теперь. Я хотела мужа, к которому можно обратиться, который утешит меня и сделает мою жизнь осмысленной и стоящей — даже если моим честолюбивым планам не суждено сбыться. Я никогда прежде не чувствовала себя такой одинокой, как в тот момент, потому что увидела: все мои мечты можно разрушить одним ударом судьбы. У меня всегда было ощущение, что я всесильна, что я способна приказать провидению дать все, что мне хотелось. Но разве бабушка не говорила о том, что судьба сильнее человека? Сейчас я чувствовала себя слабой и беспомощной, и поэтому мне хотелось, чтобы меня обнимала и поддерживала сильная мужская рука. Я все чаще думала о Киме. Та ночь в лесу оказалась во многом знаменательной. Она решила мою судьбу — и судьбу Джо.

Я любила Кима, но моя любовь была странной и непонятной. Вероятно, я была влюблена в образ. Однако мои желания всегда были глубокими, и если я чего-то хотела, то хотела страстно и от всего сердца. Я понимала, что именно так я и должна любить мужчину — глубоко и страстно. В ту ночь я, юная и неопытная, не смогла понять свои чувства и выбрала Кима, а потом, в течение многих лет, продолжала создавать и выдумывать его образ. В глубине моей души крепла вера в то, что однажды Ким вернется за мной.

Мне было безумно грустно осознавать, что мой муж — вовсе не такой человек. Наш союз был всего лишь корыстной сделкой — без любви, построенный, с одной стороны, на всепоглощающем желании, с другой — на жажде богатства и власти. Я нервничала в ожидании, что произойдет дальше, но потом поняла, что судьба дает мне еще один шанс.

Поползли слухи. Моих ушей достигла тирада миссис Ролт из кухни: у нашей экономки был громкий голос.

— Один закон — для богатых, другой — для бедных. Смерть от несчастного случая! Как вам это нравится? А где был он, спрашивается? А она? Бесси Кальтурзер видела их недавно. В лесу. Лошадей привязали, а сами гуляют и держатся за руки. Это было несколько дней назад. Небось планы строили, как от нее избавиться! А когда с миссис Джудит произошел этот самый «несчастный случай», их тоже не было видно. Где они притаились? Лучше не спрашивать, ведь это господа.

Слухи, сплетни… Они будут нарастать как снежный ком. Очень уж странное совпадение: любовница хозяина собралась уезжать. Он не желает с ней расставаться. Что для этого нужно? Устранить единственную стоящую меж ними преграду. Вот с леди Сент-Ларнстон и происходит «несчастный случай». Как милостива судьба к богатым, не правда ли? А может, тут дело не только в судьбе? Может, ее надо было немножко подтолкнуть, чтобы все уладилось? А где они были, когда с ее светлостью произошел этот «несчастный случай»? Но спрашивать непристойно, правда? Они же благородные господа!