Полесские робинзоны - Мавр Янка - Страница 26

– Я уверен, – сказал Виктор, – что они переходят в том месте, где мы заметили жерди в болоте. Только неизвестно, как они это делают. Если там стеречь, можно все понять.

– Но это рискованно, – не соглашался Мирон. – А что, если не там? Тогда они придут сюда и уйдут обратно, а мы ничего не узнаем. Бродить же по лесу опасно: могут раньше заметить нас, чем мы их.

Виктору все казалось, что проход должен быть именно там. Но и рассуждения Мирона были логичны, и Виктор на время согласился с другом.

На том берегу, где стояли бобровые хатки, начиналась высокая сухая гряда. Сначала она была узкой и шла вдоль бобрового ручейка, а дальше расширялась и уходила в глубину острова. На ней рос красивый хвойный бор с редкими стройными соснами, а по бокам – заросли ольхи и орешника. Это место и выбрали.

– Если спрятаться в орешнике, вон за тем холмиком, – говорил Мирон, – мы будем видеть всю гряду. Им не миновать ее на пути к своему складу.

– Место подходящее, – согласился Виктор. – Нам даже лучше будет пробираться за ними по кустарнику, в чистом бору нас могли бы заметить.

Тут и решили устроить наблюдательный пункт. Правда, на земле было влажновато, но ведь у друзей есть две шкуры, можно подстелить.

– Давай-ка проведем репетицию, – предложил Виктор. – Я залягу, а ты пройди по гряде, посмотри, не видно ли.

Виктор опустился на землю, Мирон неторопливо прошел по гряде мимо него.

– Ну, как? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Подожди, – ответил Мирон и прошел еще раз. – Если знать или подозревать, что тут кто-то есть, можно, пожалуй, заметить, а так, мне кажется, не обратят внимания. Особенно, если не шевелиться.

– Ну и ладно! Впрочем, пусть сунутся, у нас есть, чем их встретить! – храбро заявил Виктор.

Покончив с этим, отправились в лагерь. Там надо было все привести в прежнее состояние.

– Раньше тут рыба висела, а теперь нету, – заметил Виктор.

– Верно, – задумался Мирон, – да где ее достать? Ты не помнишь, много ли было?

– Штук пять. Но едва ли они пересчитывали их.

– Придется подвесить несколько рыбьих голов с хребтами. Подумают, что птицы поклевали, жуки, черви съели.

И они начали развешивать рыбьи остатки.

– Если б кто-нибудь увидал нашу работу, – смеялся Виктор, – подумал бы, что с ума сошли.

Друзья вспомнили: в будке оставалась еще половина зайца. С ним дело обстояло просто: зайца легко мог прикончить любой хищник.

– Надо немного костей разбросать вокруг.

– И убрать подальше кости медведя и косули, – добавил Мирон.

Расправились с костями. Бросили черепашину возле будки так, как оставил ее тогда бандит. Наконец принялись за костер.

– Кажется, приблизительно было так, – сказал Мирон, раскладывая головешки.

– А я все же узнал бы, что тут кто-то хозяйничал, – заметил Виктор.

– Любой мог бы узнать, если б тогда специально присматривался, – усмехнулся Мирон. – Но для этого нужно было именно присматриваться и все запоминать.

Труднее оказалось с огнем. Погасить костер, конечно, необходимо, но и перенести огонь на свой наблюдательный пункт тоже нельзя. Неужели совсем отказаться от него?

– Нет, не согласен! – решительно заявил Виктор. – Отказаться от огня, потом и кровью добытого, своими руками выращенного, спасшего нам жизнь? Нет, ни за что! Я даже собирался взять его с собою домой, потому что наш, городской, огонь в тысячу раз хуже этого.

– Еще бы, его ведь спичками зажигают: чирк и готово! – согласился Мирон.

После долгого обсуждения решили: найти такой дикий уголок, куда ни одному бандиту не захочется совать нос, такое густое место в лесу, где ни огня, ни дыма нельзя заметить. Там и припрятать огонь. Туда же приходить спать после дневного дежурства.

Взяли горшок, наложили в него горячих углей и пошли. Держались ближе к озеру, учитывая, что в эту сторону бандитам нет смысла идти. Тут находились места, где хлопцы не бывали ни разу. Когда забрались в чащобу, Виктор взял в руки револьвер.

– В этих дебрях можно напороться на какого-нибудь носорога, – сказал он.

И верно: через минуту послышался такой топот, будто действительно шел носорог. Не успели опомниться, как на них налетело огромное рогатое животное. Оно изгибалось, подпрыгивало и, казалось, хотело растоптать.

Мирон бросился в сторону, уронил горшок. Виктор поднял револьвер, но животное зацепило его боком, и парень полетел на землю, выстрелив в воздух. После выстрела что-то мелькнуло над головой и зашуршало в кустах. Топот животного стал равномерным, он постепенно удалялся, и скоро все стихло.

Хлопцы растерянно переглянулись.

– Что ты видел? – спросил Виктор.

– Верблюда.

– Нет, без шуток.

– Видно, какой-то олень или лось, но почему-то с горбом.

– А знаешь ли ты, что мы снова заслужили благодарность от государства?

– За что?

– За то, что спасли от смерти лося.

– Каким образом?

– Видал горб? Это ведь была рысь. Она вскочила лосю на спину и загрызла бы его, если б не мой выстрел. Рысь испугалась и удрала.

– Откуда ты все это знаешь? – недоверчиво спросил Мирон.

– Разве долго взглянуть? Круглая кошачья голова, кисточки на ушах, куцый хвост, – сразу можно узнать.

– Кажется, и тебя зацепило?

– Малость толкнули, но не беда: не каждому удается так близко познакомиться с лосем.

– Вот тебе и носорог! – засмеялся Мирон.

– Лишь немного не хватило! – весело подхватил Виктор. – Я не удивлюсь, если встретим и слона.

– А вот горшок наш – вдребезги, – сказал Мирон, собирая угли.

– Тогда остановимся здесь. Если тут живут такие звери, значит, это самое глухое место.

Под охраной широколапой ели они развели костер и жгли его до тех пор, пока не набралась полная яма дышащих жаром углей.

– Завтра добавим, а сегодня пойдем спать последнюю ночь в нашем родном шалаше.

XXI

Решительный момент приближался. Друзья храбрились и шутили, но чувствовали, как внутри у них что-то дрожит. Придут ли бандиты в этот день? Не просто ли так сказали тогда о своем приходе? А если придут через неделю, через месяц?

– Бывает же такое на свете, что злейших врагов приходится ждать, как отца родного! – сердился Виктор.

– А вдруг их сюда много соберется? Может, у них тут какой-нибудь бандитский съезд назначен? – рассуждал Мирон.

Как бы там ни было, а оставалось только ожидать.

На рассвете побежали в пущу, подложили в свой запасной огонь дров и со шкурами на плечах отправились к гряде.

Позади остались шалаш и угасший костер.

Забрались в орешник, расстелили шкуры, замаскировали ветвями свое убежище и принялись ждать.

Сначала казалось, что бандиты вот-вот появятся, но когда миновало несколько бесконечно долгих часов, друзья начали думать, что те и вовсе не придут.

Около полудня Виктор решительно запротестовал:

– Чего так сидеть? Срок-то завтра.

Мирон тоже думал, что сегодня гостей не дождаться, но время от времени у него мелькала мысль: а вдруг?

– Покараулим еще часа два и тогда уйдем.

С трудом просидели они эти два часа в засаде. Подсознательно оба чувствовали облегчение: бандиты не пришли, отодвинулась неприятная минута встречи. Остаток дня провели на «пастбище», хотя все время чувствовали себя тревожно: а вдруг под вечер явятся?

Собрали грибов и пошли «на кухню», как сказал Виктор. Там поджарили грибы, поужинали и остались ночевать возле костра.

Чуть начал брезжить рассвет, как оба уже были на наблюдательном пункте. Опять началось нудное и напряженное ожидание. Опять проходил час за часом, но никто не появлялся. Однако теперь друзья не отважились покинуть засаду и просидели до вечера.

– Эх, скорей бы перестреляли этих бандитов! – сказал Виктор, выбираясь из укрытия.

– Что ты говоришь? – с шутливым ужасом крикнул Мирон. – Если их теперь расстреляют, нам придется сидеть здесь до зимы.