Дезертир (СИ) - Токтаев Евгений Игоревич "Инженер" - Страница 32

– Всякое болтают. А вы с Коса?

– Нет, с Родоса идем.

– И как там на Родосе? Добрая ли торговля?

– Торговля нынче совсем плохая.

– Что так?

– Война, будь она неладна. Хотя говорят: "Кому война..."

– "...кому мать родна". Верно!

С Эвдором беседовал чернобородый, загорелый дочерна моряк в пестрой рубахе. Голову его покрывал синий платок, удерживаемый витым шнуром. Остальные финикийцы выглядели схожим образом, но рядом с переговорщиком стоял странный человек, одетый в темно-красную рубаху с короткими рукавами. Он был безбород, потому резко выделялся в толпе "пурпурных"[46].

Безбородый что-то сказал кормчему гаула (или судовладельцу, пираты, конечно же, не знали, что за человек говорил с ними), тот переспросил. Безбородый кивнул.

– Уважаемый, а правда ли, что на Родосе сейчас римляне? – спросил финикиец, – болтают, у них флот появился?

– Чистая правда!

– Ну, теперь на острова полезут. Интересно, на кого в первую очередь?

– Самим бы знать!

– А на Косе нет их еще?

– Не слышали!

Корабли разошлись и Эвдор с собеседником, все время разговора перемещавшиеся каждый на корму своего судна, кричали теперь оттуда.

– Ну, прощайте, уважаемые! Удачной торговли!

– И вам доброго здоровья!

Эвдор, задумчиво провожавший гаул взглядом, отметил, что на его палубе появилось еще несколько человек в красных рубахах.

Он повернулся к Аристиду.

– Что ты обо всем этом думаешь?

Аристид лишь пожал плечами.

– Краснорубашечники... – пробормотал себе под нос Эвдор, – интересуются римлянами...

Он вдруг вскинул голову и приказал:

– Поставить акатион! Весла на воду! Левый борт табань, правый – навались!

Двое пиратов бросились на нос ставить маленький парус.

– Атакуем? – спросил Аристид.

– Да. Ты не понял? Это римляне. Этот корабль нужно взять, во что бы то ни стало!

Аристид сплюнул сквозь зубы на палубу.

– Пупок развяжется.

– Захватить не сможем, так хоть "языка" возьмем. Кого-нибудь из начальных лиц.

– Да чтоб провалился твой царек! Голыми руками в огонь лезем!

– Воздастся, Аристид, не ной. На купцах бы ты так не заработал.

– Ой-ли, – покачал головой Пьяница, но возражать не стал.

Акат споро развернулся и бросился в погоню за гаулом. Пираты гребли изо всех сил и, в немалой степени благодаря акатиону, быстро нагнали финикийское судно.

– Держись точно за кормой, – распорядился Эвдор, – вдоль борта не суйся, борт высокий, сверху дротиками забьют.

– Ты хочешь лезть на них с носа на корму? По двое?

– Да. В узком месте у нас больше шансов.

Аристиду не терпелось подраться, и на рули встал Дракил. Половина пиратов во главе с Эвдором сгрудилась на носу, прикрываясь щитами. Римляне и финикийцы, поняв, что на них все же решили напасть, собрались на узкой корме, но места там было мало, к тому же построить стену щитов мешал педалион с рулевыми. Пиратам трудности создавал акатион. Еще совсем недавно помогавший, теперь он затруднял обзор.

Кормчий гаула пытался уклоняться, но паруснику маневрировать куда тяжелее, чем весельным пиратам. Сближение прошло, как по маслу.

– "Кошки!" – скомандовал Эвдор.

Пираты бросили два трехзубых крюка на веревках. Финикийцы и римляне, прикрывавшие кормчего и его помощника щитами, смогли одну отбить, а другая, вкогтилась в крепление рулевого весла. Бросили еще "кошку". С борта гаула полетели пилумы римлян. Почти все удачно застряли в щитах, но пара раздробила двум невезучим пиратам руки. Римляне рубили абордажные канаты мечами, но прежде чем смогли от них избавиться, пираты подтянули акат к гаулу. Затрещало дерево и под этот звук Койон, ловкий, как кошка, одним прыжком очутился на палубе гаула. За ним последовали Фраат и Эвдор, причем можно было только подивиться проворству совсем не легкокостного вожака.

Лязгнула сталь. Первая кровь в рукопашной осталась за римлянами: Койон почти сразу схлопотал легкую рану в плечо. Однако, спустя пару ударов сердца, один из легионеров рухнул под ноги сражающихся, пораженный Фраатом в шею. Аристид и другой сириец, Датамихр, перебрались на борт гаула и вступили в бой. Остальные пираты все собрались на носу, кричали и потрясали оружием, но помочь товарищам не могли: бой происходил на крохотном пятачке. Такие же затруднения испытывали римляне. То были не купцы, Аристид сразу распознал солдатскую выучку.

Легионеры дрались умело, но им изрядно мешала качающаяся палуба, к коей они не имели привычки, теряли равновесие и несли потери. Пираты захватили пространство возле педалиона, их все больше перебиралось на гаул, но по мере продвижения вперед и расширения палубы, оборона римлян стала устойчивей. Легионеры проигрывали в единоборстве, но прекрасно себя чувствовали в сомкнутом строю. Фраат, еще слегка хромавший после захвата "Меланиппы", заработал рану в бок, был снова ранен Койон, к праотцам отправились двое пиратов из числа присоединившихся в Патаре. К ним добавилось четверо римлян и на этом успехи пиратов закончились.

В первом ряду римлян дрался их командир, державшийся традиционно, на правом краю построения. Аристид легко определил его по пышному красному гребню на шлеме. Похоже, центурион. Хотя нет, у тех гребни поперечные. Скорее трибун. Его и брать. Пьяница, большой дока по части драки, вылез вперед и скрестил с ним меч. С первых ударов он понял, что противник ему достался опытный. Не отступая ни на шаг, римлянин искусно отражал удары Аристида щитом и, сделав пару колющих выпадов в ноги, на обратном движении смог достать пирата, подарив ему кровавую полосу на голени. Не обращая внимания на легкую рану, Аристид шагнул вплотную, схватил щит противника за край и, рванув на себя, нанес колющий удар сверху-вниз, целя мечом в плечо. Он собирался лишь ранить и уже предвкушал, как его клинок вспорет плоть врага, но тот, каким-то непостижимым образом извернулся, выпустив щит. Палуба качнулась и Аристид, потеряв равновесие, вцепился в римлянина и прижал его к низкому, доходящему до пояса борту, через который оба опасно перегнулись. Меч Аристид выронил, поэтому ничего не оставалось, как бить кулаком. Трибун, не будь дурак, успел отвернуть голову, подставив под удар нащечник. Аристид взвыл, схватил врага за гребень его шлема, пригибая его голову вниз. Римлянин энергично боднул пирата головой в живот, но не рассчитал удара и оба перевалились через борт.

Аристид в воду шлепнулся неудачно, все потроха себе отбил, но все же не потерял ориентации в пространстве и сразу рванулся к поверхности. Почувствовал, что в руках остался шлем трибуна. Он выпустил его, а спустя мгновение в одежду пирата мертвой хваткой вцепился римлянин. Весил он немало. Тонуть никто не собирался и попытки взаимного убийства оба оставили. Вынырнули возле самого борта аката, все еще сцепленного с гаулом, под парусами уходящим на юг. Бой на палубе гаула продолжался, и всем было не до спасения утопающих.

Прекрасно плававший Аристид немедленно поспешил избавиться от римлянина. Он попытался навалиться сверху, но тот выворачивался, борясь за жизнь изо всех сил. Тогда Аристид просто огрел его кулаком по голове. Римлянин сразу обмяк. Пират хотел было отпихнуть его, но вовремя вспомнил, что это не просто рядовой воин, это командир. Который нужен Эвдору. Трибун потерял сознание, но Аристид придерживал его лицо над поверхностью воды, не давая утонуть. Непростое дело, а Пьяница при этом умудрялся изобретать новые проклятия и ругательства, глядя, как акат с гаулом удаляются прочь.

У пиратов дела шли плохо. Попятившиеся было римляне, очень быстро приспособились к непривычным условиям драки и стали одолевать. Эвдор первым понял, что противник не по зубам и прокричал отход. Легко сказать. Возвращение на свой корабль оказалось гораздо более хлопотным делом, нежели молодецкий бросок на гаул. Если бы сцепились борт о борт, еще куда ни шло, а так... Эвдор, Телесфор и Датамихр пятились по сужающейся к афластону[47] кормовой палубе, прикрывая отход остальных, и уже начинали мешать друг другу. Пока спасало лишь то, что и римляне не могли выставить против них много бойцов, не могли окружить.