Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Приключения профессора Зворыки - Чуковский Николай Корнеевич - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

Мы быстро шли вперед. Сон в часовне укрепил нас, и мы чувствовали себя отлично. Профессор был как-то особенно говорлив и патетичен.

— Ручьи и реки кровеносные сосуды земли, — говорил он. — Вода — это кровь земли. В ней жизнь. Она днем и ночью, зимой и летом льется по миллиардам артерий, все колебля, все изменяя, все оживляя. Она скромна и неприхотлива. Течет из трещинки в трещинку, тащит за камешком камешек, вырывает глубокие реки и наносит безграничные равнины. Ей нет преград, она журчит-журчит и проникает повсюду, жизнь ведя за собой. Раньше на земле царил огонь. Это было буйное, но мертвое царство. Груды на груды громоздил он и потом бросал на произвол судьбы — безжизненными, безобразными, голыми. И тогда приходила вода. Она все сглаживала, все скрашивала, все приводила в порядок. Камни отшлифовывались, горные крутизны сменялись отлогими скатами, долины одевались зеленью и туманами. Всюду она поспевала — умоет, напоит, пригладит. Тук-тук-тук! стучит она, буль-буль-буль! булькает, работа ее тиха и незаметна, а созидает она гигантов. Вот так и человек. Из года в год, из столетия в столетие трудится он, напоенный водой, идя по водным путям, во всем подражая воде и, как вода, всюду неся жизнь и устройство.

Он задумался, низко опустив голову. Несколько минут мы шли в полном молчании. Но вот глаза его сверкнули, и он тряхнул золотыми волосами. Снова полилась его возбужденная речь.

— Он хочет вырвать землю из-под власти воды и кинуть ее в объятия пламени. Он хочет вырвать ее из рук жизни и бросить в подарок смерти. Он зол — и он ненавидит нас за то, что мы добры. Он урод — и он мстит нам за свое уродство. Он мечтает обрушить наш влажный, наш благоухающий, наш трудолюбивый рай в адское пламя…

Я знал, что, если профессор начнет говорить о Шмербиусе, он кончит не скоро. Я привыкал к его речи, как к журчанью ручья. Мне начинало казаться, что передо мной мелькает Шмербиус в виде узкого, тонкого вертлявого язычка пламени. Вот он сейчас, потрескивая, налетит на профессора, который вовсе не профессор, а просто большой прозрачный водяной пузырь, и они оба с шипеньем исчезнут, взлетев к сводам туннеля в виде легкой струйки пара.

Глинистая почва у нас под ногами сменилась жестким песком. Кристаллы мутноватого кварца, огромные, с резко очерченными гранями, торчали из стен и потолка. Они вспыхивали при нашем приближении. Казалось, что подземные духи освещали свой дворец для приема гостей.

— Великолепно! Да вы посмотрите! — прервал я профессора.

— Великолепно, — соглашался он, невидящими глазами смотря по сторонам. И снова продолжал свою страстную речь.

Теперь туннель был настолько широк, что два воза могли бы свободно разъехаться в нем. Наклон очень увеличился, и наш тихий ручеек превратился в бурную горную реченку, ниспадающую бесчисленными водопадиками. Мы почти бежали, все под гору, не останавливаясь и не оглядываясь назад. И с разбега налетели на гранитную стену, перерезавшую нам путь.

— Это еще что такое? — вскричал я. — Куда же нам итти?

— Мы пойдем туда, куда нас поведет ручей, — сказал профессор.

Осмотрев пол, мы нашли отверстие, диаметром не больше аршина. В это отверстие падал наш ручеек. Пропасть была совершенно отвесна и так глубока, что шум падающей воды казался далеким, едва слышным плеском. Я направил в нее мой фонарь, но увидел только гранитные, уходящие в темноту, стены. У меня закружилась голова, и я отпрянул.

— Что нам делать? — спросил я.

— Спуститься! — ответил профессор.

— Это невозможно!

— Спустился же Шмербиус.

Да, Шмербиус как-то спустился. Для него нет ничего невозможного. Но мы — обыкновенные люди и не можем безнаказанно прыгать с высоты двенадцатого этажа.

Профессор раскрыл чемодан, поднял его и вытряхнул на каменный пол весь наш запас чистого белья.

— Что вы делаете, профессор? — вскричал я.

— Раздевайтесь! — был лаконический ответ.

— Зачем?

— Раздевайтесь, увидите.

Я послушно стал раздеваться. Он тоже разделся до-гола и свалил всю нашу одежду в одну кучу с чистым бельем. Потом нагнулся и стал связывать в длинную гирлянду полотенца, рубашки, фуфайки, пиджаки и другие принадлежности туалета.

— Ровно восемь сажен, — сказал он, окончив работу и измерив руками гирлянду. — Между концами моих вытянутых рук — сажень. — Он взял свой самодельный канат за один конец, а другой спустил в пропасть.

— Вы не дурной акробат, Ипполит, и весите немного, — продолжал он. — Берите фонарь и лезьте на разведки.

С фонарем на голой груди я соскользнул в бездонную яму, держась, за связанные тряпки и ежась от холода брызг стремительно падающего рядом со мной ручья. Когда руки мои ослабели, я сел на узенький выступ скалы.

— Что случилось? — спросил меня сверху профессор, страшно взволновавшийся, почувствовав, что канат ослабел в его руках. Голос его, отраженный стенами колодца, загремел, как труба. Он уже не видел меня.

— Отдыхаю! — ответил я.

— Вы ничего не видите?

Я глянул вниз. И увидел чуть заметное мерцание, будто жидкое пламя переливалось на дне пропасти.

— Там огонь! — закричал я.

— Чепуха! — ответил профессор. — Если бы наш ручеек падал в огонь, вся пещера была бы полна паром.

Отдохнув, я полез дальше. Плеск падавшего ручья становился все слышнее. Колодец, в котором я висел, настолько расширился, что я не мог достать до стен, и, наконец, потерял их из виду.

Я повис над поверхностью широкой подземной реки. Ее мерно плещущие волны сияли настолько сильным фосфорическим блеском, что во всей пещере царил полусвет. Эту светящуюся воду я принял за пламя. Пещера, в которой протекала река, была необычайной ширины. Я едва различал берега, усыпанные белым песком. Но свод был сравнительно не высок — не выше двух сажен над уровнем воды. Я добрался до конца каната и висел как раз на одном уровне со сводом. Ручей падал сверху прямо в середину реки.

— Ну, что? — донесся до меня едва слышный голос профессора.

Я, насколько умел короче, прокричал ему все, что видел.

— Вы можете прыгнуть в воду? — спросил он меня.

— Пожалуй, смог бы.

— Так прыгайте!

— А как же вы?

— Обо мне не беспокойтесь. Прыгайте!

Я пережил несколько неприятнейших секунд. А что, если река эта очень мелка и я расшибусь о каменистое дно? Что если какое-нибудь неведомое чудовище, обитающее в этих таинственных водах, поглотит меня? Но делать нечего, пришлось решиться и прыгнуть.

Вода с плеском раздалась и поглотила меня. Долго погружался я в жидкое струящееся золото. И, наконец, коснулся ногами песчаного дна. Фонарь продолжал гореть и под водой и я увидел гигантских рыб, плывущих над самой моей головой. Не желая испытывать судьбу, я взмахнул руками и выплыл на поверхность. А через минуту, чихающий и отфыркивающийся, сидел на берегу и ждал профессора.

Вот из дыры в своде показались его американские ботинки на голых ногах (брюки пошли на устройство каната), вот он весь с пустым чемоданом за плечами, как гигантская люстра висит над сияющим водным паркетом. Он направил мне в лицо свет своего фонаря и приветствовал победным криком.

— Как вы укрепили верхний конец каната? — спросил я.

— Я придавил его десятипудовым камнем!

— А как вы заставите спуститься наше белье?

— Не беспокойтесь, оно само упадет к моим ногам. Я завязал узлом шерстяную рубашку. Когда я отпущу канат, этот узел, благодаря упругости шерсти, сам развяжется. Мы под камнем потеряем только одно полотенце.

Он прыгнул, и действительно, все наше белье вслед за ним соскользнуло в воду. Взмахнув ручищами, он погнался за ним, оставляя позади длинный сияющий след.

Но вот белье поймано, и он, увешанный тряпками, со сбившимися мокрыми волосами, похожий на Нептуна, вылез на берег.

— Уф, — сказал он и сбросил с плеч чемодан (в чемодане сидели обе его мыши — Тарас и Гретхен). — Теперь можно и отдохнуть.

Мокрое белье для просушки мы разложили на прибрежном песке.