Гарри Поттер и Тень Хогвартса (СИ) - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" - Страница 18

— Обязательно поищем, но только уже завтра. Мы целый день на ногах, надо бы поесть, да у меня, признаться, уже и голова не работает… Пойдём домой.

— Вот уже и директорский кабинет в этом Хогвартсе стал нам домом, — бледно улыбнулась Гермиона, глядя снизу вверх. — Дай мне руку, Гарри, что-то меня совсем ноги не держат…

За завтраком на следующее утро разговор не клеился. Гермиона что-то хотела сказать, и никак не решалась. Она кусала губы, искоса поглядывая на Гарри, крошила хлеб, и под конец разлила кофе, чего за ней не водилось — Гермиона была аккуратна, как кошка.

— Да что с тобой сегодня? — не выдержал Гарри, — болит что-то или сон плохой приснился?

— Гарри, ты будешь надо мной смеяться, но… я хочу сходить в кабинет Снегга, вот! — выпалила Гермиона. — Мне надо убедиться…

— Почему же я должен надо тобой смеяться? — удивился тот, — я и сам хотел предложить тебе с утра заглянуть на Слизерин. Не надо оставлять за спиной нерешённые вопросы. Только мы там ничего интересного не найдём, я уверен. Посмотрим, и пойдём на улицу, искать подземный ход.

Против ожиданий Гермиона помрачнела.

— Ты что? Я что-то сказал не так?

— А вот Рон никогда бы со мной не согласился… Он… такой упрямый… даже если видит, что неправ, всё равно настоит на своём!

— Ну так это фамильная черта характера Уизли. Уж у меня-то было достаточно времени, чтобы его изучить в совершенстве, — усмехнулся Гарри. — С Джинни иногда тоже бывает нелегко. Что тут поделаешь? Говорят, рыжие — все упёртые. Я, слава богам, не рыжий, зато ношу очки, а близорукие, как всем известно, склонны к компромиссу.

— Где ты нахватался этой чепухи? — изумилась Гермиона.

— Какая же это чепуха? Это называется «психоанализ». Его придумал один магл, австрийский еврей по фамилии Фрейд, ещё до Первой мировой войны. Потом, правда, выяснилось, что сам он был малость того, да ещё баловался наркотиками, но всё равно, психоаналитики гребут галлеоны лопатами. Ну, я и прочитал пару книжек…

— Сомневаюсь, чтобы у Фрейда было про рыжих и близоруких, — хмыкнула Гермиона. — Знаешь, Гарри, я всё-таки никак не могу привыкнуть к тому, что у тебя в голове такая каша. Ты как ребёнок, только ребёнок тянет в рот всё, что увидит, а ты тянешь всякий мусор в голову! Надо же такое придумать: «близорукие склонны к компромиссам»!

— Да ладно, ладно, чего ты взъелась, страж чистой науки? — засмеялся Гарри, — не склонны, так не склонны. Ты позавтракала? Тогда собирайся, нам пора в Слизерин.

Кабинет Снегга находился в подвале. В Слизеринские подземелья Гарри идти не хотелось — слишком много неприятных воспоминаний было с ними связано, но раз решили, деваться было некуда.

— Вот кабинет Снегга, — шепнула Гермиона, указывая на плотно закрытую дверь из полированного дуба.

Гарри коротко взглянул на Гермиону, подошёл к двери, машинально постучал и повернул ручку.

Дверь открылась.

Гарри шагнул в комнату и остолбенел, волосы его встали дыбом, а язык прилип к гортани.

За столом спиной к двери сидел человек в преподавательской мантии с длинными, чёрными, сальными волосами. Услышав стук, он обернулся.

Бледное лицо, крючковатый нос, внимательные чёрные глаза. Северус Снегг, собственной персоной.

Взгляды профессора и его бывшего ученика скрестились. На холодном лице Снегга появилось выражение, которого Гарри никогда у Снегга не видел — растерянность и изумление. Профессор открыл и закрыл рот. Казалось, он лишился дара речи.

Внезапно, оттолкнув Гарри, в кабинет влетела Гермиона и с криком: «Профессор, вы живы!» бросилась Снеггу на шею.

Её порыв был настолько искренним и по-женски тёплым и естественным, что лицо Снегга на мгновение дрогнуло, в нем появилось человеческое тепло, радость, грусть — всё одновременно. Но мгновение прошло, солнечный лучик исчез, и перед Гарри и Гермионой стоял тот самый Снегг, которого они привыкли видеть — холодный, язвительный, наглухо закрытый.

Он отстранился от Гермионы, секунду вглядывался в её лицо, потом посмотрел на Гарри, усмехнулся и сказал:

— Стоило провести двадцать лет в полном одиночестве, чтобы увидеть тех, кого я увидеть хотел меньше всех — мистера Поттера и мисс Грейнджер. Впрочем, теперь я, очевидно, должен называть вас «миссис Поттер»?

— Н-нет, мой муж — Рон Уизли, — покраснела Гермиона, — а Гарри женат на его сестре Джинни.

— А, Уизли? Рыжая семейка? Как же, помню, — кивнул Снегг.

— Вы… помните нас? — удивилась Гермиона.

— Учителя обычно помнят свой первый класс, а я запомнил последний, и притом чужого факультета, так уж вышло. Тем более что мистер Поттер оказался последним, кого я имел счастье лицезреть при жизни.

— Как при жизни? — вскинулся Гарри, — а разве вы…

— Не знаю, — сухо ответил Снегг.

— Как же это можно не знать? — поразилась Гермиона.

— А вот вы, мисс Грейнд… простите, миссис Уизли, вы уверены в том, что в настоящий момент живы?

— Да… но… — почему-то побледнела и отшатнулась Гермиона. — А разве…

— Вот видите, вы не уверены. И правильно, что не уверены. Мы с вами находимся в очень странном месте, в котором понятия жизни, смерти, да и вообще основополагающие понятия бытия сдвинуты, искажены и, можно сказать, извращены. Кстати говоря, как вы здесь оказались?

— Мы ищем Рона, моего мужа, — пояснила Гермиона.

— Я не спрашивал, что вы здесь делаете, я спросил, как вы здесь оказались, — холодно напомнил Снегг, усаживаясь в своё кресло и жестом указывая Гарри и Гермионе на табуреты, стоящие вдоль стены.

— Мы воспользовались порталом, который оказался ловушкой, то есть мы знали, что это ловушка, но всё равно…

— Минуту! — прервал их Снегг, — похоже, ясно излагать свои мысли вы, Поттер, так и не научились. Это прискорбно. Миссис Уизли, я помню вас как относительно способную ученицу. Не могли бы вы кратко и связно рассказать, как вы попали в Тень Хогвартса?

— В Тень Хогвартса? — переспросил Гарри.

— Да, я называю это место так, но это всего лишь название. Оно не имеет никакого значения, но каждая вещь должна иметь своё имя, иначе в мире не будет порядка. Итак, я слушаю.

Гермиона сглотнула и, как ученица на ответственном экзамене, стала быстро и чётко рассказывать. Снегг внимательно её слушал, не задавая никаких вопросов. Когда она окончила рассказ, профессор зельеварения несколько раз беззвучно хлопнул в ладоши:

— Браво, примите мои поздравления! Итак, вы, зная, что найденный вами портал является ловушкой, всё-таки воспользовались им? Я правильно понял?

— Именно так, профессор, — кивнула Гермиона.

— Истинно гриффиндорская отвага! — едко заметил Снегг. — И зачем же вы совершили этот поистине неразумный поступок, позвольте вас спросить?

— Но мы же должны были спасти Рона!

— Ну и как, спасли?

— Н-нет, пока нет…

— И не спасёте. Мало того, теперь вы до конца своих очень долгих дней обречены пребывать здесь, в Тени Хогвартса.

— Почему обречены, профессор? — спросил Гарри.

— Да потому что отсюда нет выхода. Во всяком случае, мне не удалось его найти. Скорее всего, не удастся и вам. Вот и получается, что вы не спасли мужа мисс Грейнджер и сами попали в расставленные силки. А это глупо.

— Что же, по-вашему, нам следовало делать?

— Не знаю… — пожал плечами Снегг. — Может быть, исследовать свойства портала, может быть, искать тех, кто его создал, а может, вообще ничего не делать.

— Но тогда Рон…

— Да, возможно. Но вы никак не хотите понять, что пока вы действуете по замыслу ваших врагов, и врагов довольно могущественных, надо отметить, потому что проложить сюда портал совсем непросто.

— Что это за враги, как вы думаете? — спросил Гарри.

— Понятия не имею. За те долгие годы, что я провёл здесь, я не встретил ни единой живой души, впрочем, и мёртвой тоже. До недавнего времени я вообще был уверен в том, что я здесь один, и пребуду один во веки веков.

— А как сюда попали вы, профессор? — с любопытством спросила Гермиона, которая понемногу осваивалась с тем, что Снегг, которого они считали погибшим, сидит перед ними во плоти, по-прежнему жёлчный и язвительный.