Отзвуки эха - Мэтисон (Матесон) Ричард - Страница 9

Леденящий душу ужас буквально выбросил меня из постели. Даже не помню, как я оказался в его комнате. Ричард стоял в кроватке и горько плакал. Я схватил его на руки и судорожно прижал к груди.

– Тише, мой милый, тише, все в порядке, папа здесь, не плачь, все будет в порядке! – Я чувствовал, как дрожит его хрупкое тельце, и все сильнее прижимал сына к себе, нежно поглаживая его спинку трясущимися пальцами. – Все в порядке, родной, папа здесь, с тобой, спи, не бойся, все будет хорошо. – Я чувствовал его страх, ощущал совершенно отчетливо, будто ручеек ледяной воды переливался из его мозга в мой. – Все хорошо, – как заведенный твердил я, – спи. Папа здесь, с тобой, спи. Ты видел сон. Плохой сон. Но это всего лишь сон!

Я бы все отдал, чтобы это было правдой.

Солнце. С его появлением ушли ночные страхи, и жизнь показалась значительно более привлекательной.

Женщина в черном мне приснилась, шелест юбки – не более чем игра воображения, Ричард тоже видел плохой сон. К такому заключению я пришел, пока брился, и остался вполне доволен своими выводами. Забавно, как часто мы стараемся разрушить свою веру, приводя для этого массу всевозможных доводов, и как мало доверяем собственной интуиции.

А уж когда доводов так много... Солнечный свет всегда был мощным аргументом против ночных неприятностей. Добавьте к этому вкусный завтрак, лучащуюся радостью жену, счастливо хохочущего сына, понедельник, сулящий новую встречу с любимой работой, – и вы получите потенциал, способный сокрушить веру в любые непонятные и не поддающиеся логическому объяснению явления.

К моменту выхода из дома я окончательно уверился, что в моей жизни все хорошо, и, насвистывая, направился к дому Элизабет и Фрэнка. Была его очередь вести машину. Я постучал в заднюю дверь и бодро вошел в кухню. Фрэнк еще сидел за столом и допивал свой утренний кофе.

– Пора, – сказал я, – поторопись, а то опоздаем.

– Ты говоришь это каждый день, – отмахнулся Фрэнк, – а разве мы когда-нибудь опаздывали?

– Конечно, – я подмигнул стоявшей у плиты Элизабет, – и даже очень часто.

– Врешь ты все, – огрызнулся Фрэнк, – врешь, как всегда. – Он встал и, зевая, потянулся. – Боже мой, ну почему сегодня не суббота!

Он отправился в спальню за пиджаком, а я, оставшись наедине с Элизабет, поинтересовался ее самочувствием.

– Все в порядке, спасибо, – скороговоркой ответила она. – Кстати, Том, мы бы хотели пригласить вас в среду на ужин, разумеется, если у вас нет других планов.

– Спасибо, мы с удовольствием придем.

Элизабет радостно улыбнулась и спросила:

– Интересно было вчера, правда?

– Да, жаль только, я не видел всего представления.

В кухне появился Фрэнк, на ходу застегивая пиджак.

– Пошли, что ли, – буркнул он, всем своим видом выражая отвращение к предстоящей работе.

– Дорогой, – немного заискивающе начала Элизабет, – пожалуйста, не забудь купить немного кофе, когда...

– Сама купи, – рявкнул Фрэнк, – все равно целый день ни черта не делаешь! А я не собираюсь мотаться по магазинам после целого дня работы на этом проклятом заводе.

Элизабет ничего не ответила, только виновато улыбнулась и, покраснев, отвернулась к плите. Я заметил, как ее горло конвульсивно дернулось.

– Женщины! – скривился Фрэнк, открывая дверцу машины. – С ними иначе нельзя.

Я не ответил. До работы мы ехали в полном молчании.

И опоздали на семь минут.

Это случилось во второй половине дня. Я только что вымыл руки и пошел на свое рабочее место. Остановившись у автомата, я налил стаканчик прохладной воды, с удовольствием выпил, выбросил использованный стакан в бачок для мусора...

И едва не упал от сильного удара по голове. Прямо по макушке.

Мой крик привлек внимание нескольких сослуживцев. Я видел их удивленные лица, но ничего не мог с собой поделать. Ноги стали ватными, и устоять на них не было никакой возможности. Меня качнуло к одному из столов, в который я не замедлил вцепиться мертвой хваткой, делая отчаянные попытки не свалиться на пол.

Ближе всех сидел Кен Лейси, он быстро подскочил ко мне и помог удержаться на ногах.

– Что с тобой?

– Энн... – только и мог произнести я.

– Что?

– Энн... – Я с трудом оторвался от стола, тут же покачнулся снова и из последних сил сжал руками многострадальную голову. Она болела так сильно, что было невозможно терпеть. Будто меня кто-то стукнул молотком.

– Что с ним? – подошла одна из секретарш.

– Не знаю, – пожал плечами Лейси, продолжая поддерживать меня под руку. – Кто-нибудь, дайте ему стул.

– Энн... – простонал я, ни за что не соглашаясь сесть. – Все в порядке, – невнятно бормотал я, делая слабые попытки оторваться от стола и от Лейси. В конце концов это мне удалось, и, уже почти не шатаясь, я резво подбежал к своему столу, свалился на стул и схватил телефонную трубку. Потом мне сказали, что я выглядел насмерть перепуганным. А я и был таким. Беда в том, что я не имел ни малейшего понятия, что же именно меня до такой степени напугало. Я просто откуда-то знал: это связано с Энн.

Я упорно звонил домой, но трубку не снимали. От нетерпения я ерзал и подпрыгивал на стуле, а выражение сильного испуга на моем лице сменилось, как мне сказали, гримасой настоящей паники. Я с размаху ударил по кнопке и дрожащими пальцами набрал номер еще раз. Прижимая трубку к уху, я бормотал, сотрясаясь в агонии необъяснимого ужаса:

– Ну же, отвечай, ответь, прошу тебя.

Наконец я дождался ответа.

– Энн?

– Это ты, Том? – услышал я голос Элизабет и едва не уронил трубку.

– Где Энн? – сумел выдавить я, едва дыша.

– Она в постели. Я только что нашла ее на полу кухни без сознания.

– Что с ней?

– Не знаю, я вызвала врача.

– Сейчас буду! – Я швырнул трубку, сорвал с вешалки пиджак и выбежал из комнаты. Думаю, я был похож на сумасшедшего, но размышлять об этом не было времени.

Следующие полчаса показались мне сущим адом. Во-первых, мне надо было взять у Фрэнка ключи от машины. На это ушло некоторое время. Затем мне требовалось получить пропуск на срочный выход с завода. А это делается не скоро. Я рыскал по стоянке в поисках машины, пока у меня не закололо в боку. Естественно, оказалось, что Фрэнк припарковал ее в самом дальнем углу. По стоянке я промчался со скоростью не меньше шестидесяти миль в час, резко затормозил у ворот, предъявил пропуск и наконец оказался на улице.

Мне здорово повезло. По дороге домой меня могли арестовать по меньшей мере десяток раз. Я не обращал внимание на красные глаза светофоров и запрещающие знаки, я поворачивал налево из правого ряда, направо – из левого. В общем, нарушив все мыслимые и немыслимые правила, я добрался домой за двенадцать минут. И никто меня не остановил.

Выскочив из машины, я рванулся к дому.

Мое семейство было в спальне. Энн лежала в постели, Ричард возился неподалеку. Элизабет сидела в кресле рядом. Ричард радостно подбежал ко мне и закричал:

– Здравствуй, папочка!

– Привет, малыш! – Я рассеянно погладил его по головке и приблизился к кровати.

Элизабет встала, и я занял ее место.

Энн слабо улыбалась. У нее были какие-то странные глаза, мне даже показалось, что она не очень хорошо меня видит. Элизабет положила ей на лоб грелку со льдом.

– Ты в порядке, дорогая?

Энн сделала еще одну попытку улыбнуться. И это была не самая удачная попытка.

– В порядке. – Ее голос был так слаб, что я скорее прочитал по губам, чем расслышал, ее слова.

– Что сказал доктор?

– А он еще не приходил, – сообщила Элизабет.

– Где, черт побери, его носит? – взорвался я и взглянул на Энн. – Дорогая, что случилось? Хотя нет, молчи, тебе нельзя разговаривать. Может быть, отвезти тебя в больницу?

– Нет. – Ее голова слегка повернулась на подушке.

– Папочка, мама упала, – сообщил Ричард.

И я отчетливо увидел Энн, стоящую в кухне. Вот она потянулась за чем-то на верхней полке и...