Радиоэлектронный шпионаж - Анин Борис Юрьевич - Страница 99

Известно, что существовало более семнадцати с половиной тысяч возможных установок трех роторов «Энигмы». Если порядок их расположения был криптоаналитику заранее неизвестен, это число подскакивало до ста тысяч возможных комбинаций. Каков был вклад поляков в дело вскрытия «Энигмы»? Во-первых, они сразу осознали, что не двадцать шесть возможных замен имелось для каждой буквы открытого текста, а двадцать пять. Во-вторых, установили, что перед передачей основного информационного сообщения немецкие связисты посылали преамбулу, за которой шла чрезвычайно важная информация — трехбуквенная группа, указывавшая на тип «Энигмы». Она задавала род вооруженных сил Германии, который использовал данную модификацию «Энигмы». А это, в свою очередь, идентифицировало соединения на ШП и расположение роторов. Следующая трехбуквенная группа указывала на установку роторов. Коль скоро поляки это поняли, их задача в значительной степени стала легче, так как немецкие операторы связи часто ошибались или теряли терпение и посылали преамбулу открытым текстом. Однако в 1934 году вермахт стал менять конфигурацию ШП каждый месяц вместо каждого квартала, что усложнило работу польских специалистов, потевших над вскрытием «Энигмы».

На это поляки ответили созданием специального устройства, получившего название циклометр, которое автоматически могло вращать роторы, прогоняя их через всевозможные позиции. Другое изобретение поляков — разлинованная перфорированная бумага — помогало вскрывать конфигурации ШП. При этом польские специалисты исходили из предположения, что вермахт пользовался всего шестью соединительными шнурами, а остальные буквы ШП оставляла неизменными. И если до Второй мировой войны и французы, и англичане не очень упорно работали над вскрытием немецкой «Энигмы», так как считали это дело бесполезным (хотя испанским вариантом «Энигмы» без ШП, которым пользовались франкисты, они все же занимались), то полякам в этот период удалось-таки вскрыть несколько ключей «Энигмы».

Незадолго до начала Второй мировой войны Польша поделилась своими достижениями в области криптоаналитического исследования «Энигмы» с союзниками — Англией и Францией. С 22-го по 25 июля 1939 года польский генштаб передал представителям английского и французского генеральных штабов по одному экземпляру реконструированной при помощи польских криптоаналитиков и инженеров «Энигмы», а также описание методов ее вскрытия, умолчав, однако, о создании в Польше «бомбы».

Это было электромеханическое устройство, представлявшее собой усовершенствованный циклометр. «Бомба» объединяла в себе не менее шести копий «Энигмы», которые изготовили к тому времени поляки. «Бомбой» это устройство назвали потому, что его изобретатели ели мороженое под экзотическим названием «Бомба», когда им в голову пришла идея устройства. «Бомба» использовалась для движения роторов через все возможные позиции. Неблагоприятное влияние, которое на возможность вскрытия ключей к «Энигме» оказало добавление в нее двух дополнительных роторов к имевшимся трем (из пяти роторов немецким связистом выбирались и использовались три), компенсировалось требованием, чтобы оператор «Энигмы» сам определял установку ее роторов вращением. Немецкие операторы шифровальных машин из лености частенько брали сочетания «AAA», или «ABC», или просто первые три буквы из преамбулы.

После нападения Германии на Польшу и разгрома последней польские криптоаналитики были эвакуированы через Румынию во Францию и осенью 1939 года обосновались под Парижем, где был создан совместный польско-французский центр под названием «Бруно» для продолжения работы по вскрытию «Энигмы». Во время вынужденного переезда через всю Европу поляки потеряли часть своего оборудования и документов. Но даже с помощью того, что у них осталось, эвакуированные польские криптоаналитики помогли французам вскрыть один из ключей к «Энигме» от 28 октября 1939 года.

К центру «Бруно» был прикомандирован сотрудник ЦПС, который поддерживал постоянную связь с Блетчли-парк. Только за период с октября 1939 года до поражения Франции в апреле 1940 года в «Бруно» было дешифровано около пятнадцати тысяч немецких шифрсообщений, содержавших оперативные приказы, секретные донесения и директивы. В результате французское командование было заранее предупреждено о многих намерениях противника, о группировке его войск, их дислокации и передвижениях.

НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

В 70-е годы в КГБ начали просачиваться сведения о том, что польская служба госбезопасности стала вести себя недружественно по отношению к советским партнерам.

Теоретически обе спецслужбы — польская и советская — должны были стремиться к плодотворному сотрудничеству. Однако на практике сотрудничество со стороны КГБ ограничивалось лишь помощью в решении мелких технических вопросов. О том, чтобы КГБ поделился имевшейся у него информацией в том же объёме, в каком она поступала от польских коллег, не могло быть и речи. Гордые поляки не захотели мириться с таким положением дел и постепенно начали проявлять заметную независимость от КГБ при проведении своих шпионских операций, все больше полагаясь на собственные силы.

Вскоре в КГБ заметили, что польская служба госбезопасности утаивает часть собранной ею информации. Следующим шагом, вызвавшим раздражение КГБ, явилась смена поляками ключей в шифраторах советского производства, которые они использовали на своих линиях связи. А затем случилось происшествие, которое заставило по-иному взглянуть на «шалости» союзника СССР по Варшавскому Договору.

Поляки оснастили автомобиль из своего посольского гаража в Москве специальным оборудованием для ведения перехвата и припарковали его прямо под линией энергопитания одного московского оборонного предприятия. Сотрудники польской службы госбезопасности были пойманы на месте преступления, когда сидели в своей передвижной станции перехвата и записывали сигналы, излучавшиеся этим предприятием и его коммуникациями. Поскольку цель, которую преследовала Польша при проведении своей радиошпионской акции против СССР, была неясна, в КГБ предположили худшее, а именно — что поляки действовали в интересах враждебных государств. Дальнейшее расследование показало, что возмутившая КГБ операция была проведена службой госбезопасности Польши исключительно по ее собственному почину. Одной из принятых КГБ ответных мер предосторожности стала смена шифровального оборудования в советском посольстве в Варшаве, влетевшая Советскому Союзу в копеечку.

ФРАНЦУЗЫ

САМЫЕ-САМЫЕ

В первое десятилетие XX века по мере того, как росла напряженность и мир готовился к кровавой войне, заметно усилился интерес к криптоанализу. Не везде он был одинаковым, поскольку зависел от традиций в этой области. У Франции традиции оказались наиболее глубокими. Опубликованная к тому времени специальная литература демонстрировала серьезное внимание к предмету. Практическое применение криптоанализа накануне войны увенчалось вскрытием дипломатических шифров Германии и Италии.

Криптоанализ военной шифрпереписки был во Франции также на высоком уровне. Комиссия по военным шифрам в составе десяти офицеров, отобранных из всех родов войск, занималась тем, что подбирала шифрсистемы для применения в армии и изучала шифры других стран. В 1900 году адъютантом председателя комиссии был назначен Франсуа Картье. В Первую мировую войну он стал начальником французской военной криптографической службы. Непосредственно перед войной Картье приобрел значительный практический опыт работы, читая криптограммы германской армии, которые во время ее маневров перехватывались французскими радиостанциями. Комиссия также регулярно получала полезные сведения от шпионов, дезертиров и лиц, завербованных в Иностранный легион. Все это обеспечило Франции явное превосходство в радиошпионаже над Германией к началу войны.