Демонолог - Шаргородский Григорий Константинович - Страница 2

Планета в очередной раз облетела вокруг своего светила и вошла в весенний период, а это значило, что я живу в этом мире уже почти два года и год, как нахожусь в столице империи, далеко от поместья на хтарском пограничье, которое уже стало для меня домом. Земная жизнь постепенно начала забываться, как и фантастические приключения первого года после переселения. Прыжки из одного тела в другое, возможно, воспринимались бы мной как давнишний бред, но нахождение рядом Тани и частые встречи с дарийскими шпионами напоминали о том, что магия реальна и очень опасна.

К счастью, на данный момент у меня выдался довольно спокойный период жизни, и я мог предаться блаженному безделью. Титул графа и нажитое родом Гвиери богатство позволяли проводить время с особым шиком.

— Граф, — послышался за спиной мелодичный голосок, — вам стало скучно в нашей компании?

Конечно, сейчас мне хотелось бы находиться совершенно в другом месте и слышать совсем другой женский голос, но голосок баронессы я воспринял с удовольствием.

— Ну что вы, баронесса, просто стало немножко грустно и захотелось взглянуть на луну.

Я повернулся и увидел приятного вида женщину в кремовом платье с глубоким декольте и очень широким, практически цыганским, подолом. В юности баронесса была более чем эффектна, но бурная молодость слегка «утомила» не самое крепкое тело и отразилась небольшими морщинками на лице тридцатилетней женщины. Также имелась некая вялость пышных форм, но это если слишком уж придираться — баронесса была более чем привлекательной дамой, и если бы не определенные нюансы, я бы не отказался закрутить с ней романчик. Она тоже была не против, так что стоило напомнить ей об этих самых нюансах, что я и сделал, упомянув о грусти.

— О… — забавно округлила ротик баронесса. — Мне очень жаль. Думаю, тур трабо — это единственное, что сможет согреть заледеневшее сердце.

В ответ я лишь кивнул, внутренне признавая, что она права. К тому же трабо мне нравилось, несмотря на уверения всех моих знакомых в том, что мужики не танцуют.

Я посещал рауты баронессы по нескольким причинам, и танцы были не последней. Кроме того, переселившаяся из Сатара баронесса Динати была едва ли не единственной, кто принимал меня после разрыва с Ларой.

Да, вот такие дела — за прошедший год я не только стал фаворитом императрицы, но и успел впасть в немилость.

Баронесса изначально приняла эту историю близко к сердцу и даже успела несколько раз поскандалить с Ларой, а заодно с ее главной фрейлиной Иммой. Впрочем, как девчонки поссорились, так и помирились, а вот мне такая легкость в отношениях не светила.

Из Сатара баронесса привезла не только наплевательское отношение к великосветским табу и интригам — вместе с ней в империю переселилось кронайское трабо, моментально ставшее модным. Танец моряков напоминал некую смесь аргентинского танго и испанского фламенко, хотя не берусь утверждать, потому что никогда не был специалистом в земных танцах. А вот на приемах у баронессы, где я неделю заливал вином свои душевные муки, как-то увлекся этим странным сочетанием агрессивности, страсти и вожделения, выраженных в парном движении под музыку. Кстати, некоторые па в трабо напоминали движения, с которыми Яна махала своим веером, убивая киллеров на приеме у сатарского барона.

Баронесса вывела меня в центр зала и подала знак музыкантам, которые по сатарской традиции находились рядом с гостями, а не на высоком балконе, как принято в империи. Музыканты поняли все правильно, и со своего стула встал скрипач — по крайней мере, его инструмент был для меня неотличим от скрипки.

Повинуясь первым тягучим звукам, мы с баронессой начали медленно обходить друг друга, словно выискивая место для атаки. Скрипка перешла с растерянной тоски на плач, а затем внезапно умолкла, но лишь на мгновение, чтобы тут же взвизгнуть и разразиться агрессивной мелодией, в которой остались лишь нотки тоски. Мы также на секунду замерли и буквально вцепились друг в друга — я сжал талию партнерши, а она, высоко подняв локти, ухватила меня за плечи. Через пару па я осторожно обхватил пальцами правую ладонь баронессы, и мы в рваном ритме направились по сложной траектории через весь зал. Нашей целью была не какая-то точка на паркетном полу, а определенное состояние души — когда эмоции мешают не только дышать, но и думать, когда во вселенной нет ничего, кроме партнерши и ее очередного движения. Со стороны казалось, что баронесса пытается вырваться из моих объятий, но не в состоянии это сделать. Отпустив ее на расстояние вытянутой руки, я рывком возвращал гибкое тело в свои объятья, увлекая в очередной свинг, с переходом на высшую точку позиции дыхания и эмоции.

Легкость движений в трабо стала доступна мне только после долгих тренировок, но именно эти занятия и огонь танца позволили мне найти душевное равновесие.

Постепенно середина зала наполнилась танцующими парами, а скрипач, казалось, сейчас сойдет с ума следом за своей скрипкой, безумие которой поддерживал звон двух гитар и тихий писк флейты.

Комната наполнилась движением и страстью. Подобную атмосферу я чувствовал только однажды — в бою перед входом в малый тронный зал, где столкнулись «медведи» с легионерами. Но здесь не было ненависти — только страсть. Лучше нас с баронессой танцевали лишь один из Лариных капитанов со своей женой. Довольно неплохо держались пары, в которых одним из партнеров были кронайцы. От жителей центра империи мужчины-кронайцы отличались яркими кафтанами-безрукавками и бакенбардами, а женщины — цыганско-испанской вариацией местной моды.

Через какой-то невнятный отрезок времени музыка буквально «умерла», иначе не назовешь. Кора, тяжело дыша, уткнулась лбом в мою грудь.

— Что-то ты сегодня разошелся, Ван.

— Да, накатило, — стараясь выровнять дыхание, вернул я улыбку.

На наши замершие фигуры смотрели без осуждения. Лара игнорировала меня, а Кора еще в юности потеряла мужа, так и не вернувшегося из морского похода. Так что приличий мы не нарушали.

— Тебе стоит завести интрижку — нехорошо, когда такой красавец тоскует в одиночестве. Может, тебя с кем-то познакомить?

— Нет, баронесса, — легко поклонился я, отходя от безумия танца и возвращаясь к полусветскому тону. — Сам справлюсь.

Баронесса сделала легкий книксен и начала хлопотать возле гостей. И только после этого мой взгляд зацепился за чужеродную деталь в светло-голубой обстановке зала и праздничных цветов гостевых нарядов. Черная чешуя «ящера» выглядела как потемневший от времени гвоздь, вбитый в столешницу из мраморного дерева. Даже я перед выходом на раут сменил свой черный с серебром камзол на более «мягкий» серебристо-серый.

Подобный диссонанс требовалось срочно исправить, и я быстро направился в сторону двери. Шип качнул короткостриженой головой. Его каменное лицо являлось полной противоположностью улыбающимся гостям, но это все же лучше, чем насекомоподобная «морда» забрала черного шлема.

— Командир, — кивнул Шип, сохраняя невозмутимое выражение лица. Бывший убийца, ставший впоследствии командиром моих телохранителей, вообще не отличался эмоциональностью и разговорчивостью.

— Привет, чего такого случилось, что ты явился прямо сюда? — сначала недовольно, а затем встревоженно спросил я. — Надеюсь, все живы?

— Живы, хотя Барсук в отключке, а его игломет унесли.

— Твою ж мать! — едва не завопил я, но успел снизить громкость. — Как это произошло?

— Барсук привел к себе в домик какую-то даму с улицы. Потом дама ушла. Через час я решил заглянуть к нему и увидел, что он в отключке.

— «Даму» искали?

— Нет, я сразу сюда.

— Может, оно и к лучшему.

Шип закончил свой рассказ, когда мы подходили к каретному сараю, где находилось мое транспортное средство. В принципе и у меня, и у старого графа вкусы были похожими, так что ничего нового покупать не пришлось.

Небольшая, хорошо защищенная, при этом уютная, карета не впечатляла красками, но мне вполне подходила, как и стиль в одежде графа: мои новые наряды за редким исключением также были исполнены в родовых — черных с серебром — цветах.