Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 73

Хотя Барклаю-де-Толли непременно надлежало выйти на дорогу Московскую, однако небезопасно было предпринять фланговый марш среди дня и в виду всей Французской армии. Главнокомандующий вознамерился выжидать ночи и, простояв 6 Августа подле Смоленска, приказал армии следовать при наступлении вечера, проселками, с Поречской дороги на столбовую Московскую в двух колоннах: 1-й Тучкова 1-го, из 2, 3 и 4-го пехотных и 1-го кавалерийского корпусов, через Крохоткино, Жуково, Кошаево и Лубино к Бредихину; 2-й колонне Дохтурова, из 5-го и 6-го пехотных, 2-го и 3-го кавалерийских корпусов, через Зыколино и Сущево на Прудище. В следующий день должны были обе колонны продолжать марш к Соловьевой переправе: 1-я из Бредихина, 2-я из Прудища. Платову приказано отделить часть казачьих войск к арьергарду 1-й колонны, составить цепь отрядов от Смоленска к Поречью и Духовщине и при сближении обеих колонн к переправе через Днепр, при Соловьеве, «все казачьи отряды совокупить вместе и составить массу, которую можно б было употреблять во все стороны» [222] . Арьергардом командовал Корф, имевший приказание отступать вслед за 1-й колонной; в голове ее назначено идти особенному отряду, в виде авангарда, под начальством Генерал-Майора Тучкова 3-го, и также следовать прямо к Бредихину.

Боковое это движение должно было исполнить под кровом ночи. Тучков 3-й выступил с Поречской дороги 6 Августа, в 8 часов вечера, и шел всю ночь перед колонной своего брата, на Полуево, Горбуново и Кошаево, по проселкам, пролегавшим во многих местах через леса и болотистые ручьи. На них были мосты, сделанные только для проезда крестьянских телег. По переходе первых орудий и кавалерии принуждены были поправлять и перемащивать мосты, разбирая для того ближайшие избы, что замедляло марш передового отряда, следовательно и 1-й колонны. 7 Августа, в 8 часов утра, прибыл отряд на Московскую дорогу, откуда следовало ему, по предписанию, идти прямо на Бредихино. Однако Тучков 3-й, видя, что Бредихино, от места соединения дорог, где он вышел на большую Московскую, отстоит несколько верст далее от Смоленска, расчел, что при точном выполнении данного ему повеления идти прямо к Бредихину он откроет Московскую дорогу, посредством чего неприятель, став на нее, может отрезать всю ту часть наших войск и тяжестей, которые, следуя проселком, не успеют еще пройти Лубина. Он принял также в соображение другое обстоятельство. Арьергард, оставленный Князем Багратионом впереди Лубина, под командой Князя Горчакова, сходил с дороги и шел назад в то самое время, когда на нее выходил Тучков. Причиной сего отступления было следующее: поутру 5 Августа, выступая из Смоленска к Дорогобужу, Князь Багратион велел Князю Горчакову оставаться верстах в 4 от Смоленска, для наблюдения Московской дороги, пока не придут на его смену войска 1-й армии; по прибытии их приказано было как можно скорее поспешать на соединение с 2-й армией. Простояв на назначенном ему месте весь день сражения также и 6-е число, Князь Горчаков не получал из 1-й армии приказаний. Настало 7-е число. Солнце взошло уже высоко, но не было известий из 1-й армии. Между тем от Смоленска показался неприятель; у Прудищева на Днепре строили Французы мост, по которому могли зайти арьергарду в тыл, и из главной квартиры Барклая-де-Толли приехал, посылаемый туда Князем Горчаковым, адъютант, с донесением, что 1-я армия уже на походе и отряд Тучкова 3-го приближается из Кошаева к столбовой дороге. Тогда, исполняя приказание Князя Багратиона «немедленно присоединиться к нему, как скоро появятся войска 1-й армии» и посоветовавшись с Генералами Васильчиковым и Графом Воронцовым, Князь Горчаков приказал отряду своему идти назад к Соловьевой и оставил впереди Смоленска три казачьих полка, под начальством Генерал-Майора Карпова.

В то время Тучков 3-й, совершив марш по проселкам, вышел на столбовую дорогу. Соображая важность обстоятельств и необходимость иметь в своей власти Смоленскую дорогу, вместо того чтобы по назначению идти влево к Бредихину, он поворотил вправо к Смоленску, с намерением занять первое удобное место к обороне, какое найдет впереди, и, прикрыв соединение дорог, дать время колонне брата своего поспеть на большую дорогу. Пройдя версты 2 по направлению к Смоленску, он увидел у речки Страгани возвышенное местоположение, способное для защиты, и остановил на нем отряд свой, состоявший из бригады Князя Шаховского, 20-го и 21-го егерских, Ревельского пехотного и Елисаветградского гусарского полков. Потом поехал он для обозрения и вскоре заметил пеших и конных неприятелей, подвигавшихся против него из Смоленска. Разъезды Карпова донесли, что неприятель продолжает строить мост у Прудищева. Привели Французского переметчика, который подтвердил донесение разъездов и присовокупил, что войска, устраивающие мост у Прудищева, составляют корпус Жюно. Возвратясь к отряду, Тучков 3-й поставил его в боевой порядок между деревнями Топоровщиной и Латышиной. Казаки пошли влево к Днепру, открывать движение Жюно. Все описанное происходило в совершенной тишине, а между тем часть колонны Тучкова 1-го: корпуса его, Уварова и Графа Остермана, преодолев местные и другие препятствия, всегда сопровождающие ночной марш по окольным путям, вышла близ Лубина на столбовую Московскую дорогу и продолжала следование к месту своего назначения, Бредихину. Только по просьбе Тучкова 3-го брат его, Тучков 1-й, послал к нему в подкрепление, на всякий случай, шедшую в голове колонны бригаду Желтухина, полки Лейб-Гренадерский и Графа Аракчеева. Таким образом, казалось, что все шло благополучно; ожидали только у Лубина корпуса Багговута и арьергарда Корфа, находившихся еще на окольной дороге, где они были остановлены, сперва обстоятельствами, от них не зависевшими, а потом неприятелем. Багговуту назначено было следовать ночью за 4-м корпусом, который опоздал выступлением, а потому Багговут не мог тронуться с лагеря на Поречской дороге ранее 2 часов утра 7 Августа. Узнав о промедлении, Главнокомандующий велел Багговуту, для выигрыша времени, идти не за 4-м корпусом, но вправо тропинкою по лесу, через деревню Гедеонову. Войска прибыли туда уже совсем на рассвете и очутились не более как в полутора верстах от Петербургского предместья Смоленска.

Во время сих движений Наполеон не был праздным зрителем, но и не показал свойственной ему деятельности. Он оставался 6 Августа в Смоленске и, давая отдохновение армии, утомленной сражением, ничего решительного не предпринимал. Только приказано приблизиться к Корытне Вице-Королю, во время Смоленского приступа отряженному ддя наблюдения на Красненскую дорогу. Вечером 6-го числа Наполеон послал Жюно к Прудищеву, навести там мосты на Днепре, выйти на Московскую дорогу и отрезать те Русские войска, которые могли еще находиться между Смоленском и Латышиным. Тогда же в самом Смоленске Ней исправил мост, по коему корпус его и вся кавалерия Мюрата переправились 7 Августа, в 3 часа поутру, в то самое время, когда Багговут был от них в полутора верстах, у Гедеонова. Не догадываясь об истинном направлении нашей армии, Наполеон приказал Груши идти по Петербургской дороге на Стабну и Духовщину; Мюрату поворотить вправо на Московскую дорогу, а Нее послал по проселку, находящемуся между сей дорогой и Петербургской. Здесь выходил Ней на тот путь, где должен был идти арьергард Корфа, следственно, Ней мог отрезать его, если бы пошел вперед со всем своим корпусом. Он не сделал сего, боясь удалиться от Смоленска и не зная, где наша армия и куда направляется. Без проводников, не находя в селениях ни одной живой души, Ней двигался ощупью, но, увидев перед собою у Гедеонова небольшое число Русских из корпуса Багговута, выслал против них стрелков, а между тем заметил, что наши тянулись вправо, и дал о том знать в главную квартиру. Из его донесения Наполеон убедился в движении Русских к Московской дороге, а потому и Нею велено было идти туда.

Появление передовых войск Нея у Гедеонова, где он мог отрезать арьергард Корфа, справедливо встревожило Главнокомандующего, стоявшего на высотах за Гедеоновом. Он приказал Принцу Евгению, следовавшему в хвосте корпуса Багговута, воротиться с дивизией и удержать Гедеоново, а Корфу идти как можно скорее. Принц выполнил поручение с успехом и удержал авангард Нея, натиски коего не были сильны, потому что в то время получено уже было им повеление Наполеона обратиться на Московскую дорогу. Барклай-де-Толли оставался у Гедеонова, пока лично не увидел прибытия Корфа. Тогда велел он ему и Принцу Евгению идти на соединение к другим корпусам, к Лубину, куда и сам отправился.