Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 6

От строгого соблюдения континентальной системы, разрыва с Англией и невозможности продавать произведение России одним Американцам произошли остановка в нашей торговле, упадок вексельного курса и ассигнаций. Роскошь между тем не уменьшалась и уничтожала огромные суммы. Желая положить ей предел, ограничить привоз иностранных товаров и поощрить внутреннюю промышленность, Государь издал в Декабре 1810 года тариф, или Положение о нейтральной торговле [5] . Многие изделия Французских мануфактур и фабрик были тарифом запрещены и тем подан повод к сильным жалобам со стороны Наполеона. Он утверждал, что новое Постановление нарушает союз, благоприятствует Англии и совершенно лишает Францию торговли с Россией. Первое было ложно, а последнее большей частью справедливо; но тариф и был издан с целью обратить капиталы на оживление Русской, а не чужой промышленности. Такая мера не была нарушением договоров с Францией, как объявлял Наполеон, но домашним распоряжением, которого никакой иностранный Монарх, хотя бы и союзник России, не мог почитать изъявлением неприязни, тем менее имел право требовать в нем отчета. Наполеон так был избалован угодливостью всех Дворов, что даже дерзнул укорять, зачем, не предваря его, обнародовали в России тариф. Послу его в Петербурге и Министерству Иностранных Дел в Париже объяснили настоящую цель тарифа, с присовокуплением, что он издан только на год, следственно, есть мера временная. На упреки, почему заблаговременно не известили Наполеона о новом торговом Положении, Россия отвечала, как независимая Держава. Она не считала себя обязанной предупреждать кого бы то ни было о распоряжениях, касающихся внутреннего управления.

Такие отзывы были не по нраву Наполеону. Тариф называл он нарушением приязни и начал оказывать приметную холодность нашему Послу и Флигель-Адъютанту Государя, Чернышеву, находившемуся в Париже с доверенными поручениями. Напротив, к полякам, во множестве проживавшим в Париже, он удвоил свое благорасположение. Однажды, на балу, он сказал одной польке, что удивляется, как могла она выйти замуж за русского. Морскому Министру запретил он покупать в России корабельный лес, пеньку, железо. Королю Саксонскому тайно дано было знать о присылке в Париж старшего генерала Варшавских войск, Понятовского, под предлогом поздравить Наполеона с рождением сына, но в самом деле для того, чтобы условиться с Понятовским о походе в Россию. С той же целью был вызван из Неаполя Мюрат. Проживавшие в Париже поляки, ободренные стечением сих обстоятельств, громко заговорили об исполнении своих надежд – падении России. Слухи о разрыве с Россией более и более распространялись в Париже [6] . Новым торговым положением нашим воспользовался Наполеон, как благовидным предлогом, для оправдания набора рекрутов; но на сию меру, необходимую для замыслов его против России, тариф не мог иметь ни малейшего влияния, ибо декрет о наборе подписан был Наполеоном прежде, нежели получил он извещение о тарифе, хотя за несколько времени перед тем извещал Государя, что в 1811 году конскрипции не будет. В России также объявлен рекрутский набор. Взаимно умножая свои войска, Александр и Наполеон говорили, однако же, один другому, что причина к усилению армий заключалась в обыкновенной убыли людей в полках. Внутри Франции делались вооружения; три дивизии, которые после заключения мира в Шенбруне стояли в южной Германии, выступили к берегам Балтийского моря; главная квартира Французских войск, бывших в Немецкой земле, перенесена из Регенсбурга в Гамбург; отправлено 50 000 ружей в Варшаву; большие артиллерийские парки тронулись из Майнца и Ульма в Магдебург; Данциг и крепости Варшавского Герцогства приводили в оборонительное положение. У нас закладывали Бобруйск и Динабург, усиливали укрепление Киева и Риги, между Двиной и Киевом выбирали места, удобные для укрепления; пять дивизий армии, действовавшей против турок, получили повеление выступить на западную границу; туда же отправлена одна дивизия из Финляндии.

И так несогласия между Императором Александром и Наполеоном, возникшие немедленно после бракосочетания последнего, по поводу не утвержденной им конвенции о Польше, возрастали по трем спорным статьям: 1) присоединение к Франции Ольденбурга; 2) разномыслие насчет торговли и 3) нового тарифа. Очевидно, что без сильнейших причин к вражде прения об Ольденбурге и торговле можно было кончить миролюбивыми соглашениями. Стоило ли двигать Запад Европы против России только за то, что Император Александр ввел новый тариф, не прекращал торговли с нейтральными государствами и вступался за права Своего родственника, попранные вопреки буквальному смыслу Тильзитского договора? Это были одни предлоги к войне: настоящие побуждения заключались в свойствах Наполеона.

Его непосредственное влияние или, лучше сказать, прямое обладание простиралось от границ Португалии и Неаполя до Данцига и Варшавы. Францию окружала цепь Королевств и Княжеств, предоставивших в распоряжение Наполеона все свои способы. От Парижа, чрез Германию и Варшавское Герцогство, шли его военные пути до наших границ. Нельзя было из России сделать шагу на левую сторону Немана, не подвергаясь зависимости Наполеона. Нравственная власть его была не менее грозна. Беспрестанные успехи в войне прославили его непобедимым; верили тому его войска, современники, верил он сам. Города, области, государства уже не оружием смирялись, но покорялись по одному его слову, по его декретам. Только Александр на твердой земле стоял во всей силе, во всем величии. Но, как по словам одного завоевателя Древности, «не светить на небе двум солнцам», так, по мнению Наполеона, ему одному долженствовало господствовать, не имея равного. Превозмогши всех своих неприятелей, он не был в состоянии победить самого себя, одолеть обуревавшей его страсти к завоеваниям. Победа не утоляет сей страсти, но усиливает жажду к приобретениям, которая соделывается казнью, бичом человечества. Следственно, в самом Наполеоне, в алчности его к завоеваниям, должно искать причины к войне с Россией. Вознесшись на высшую степень могущества, он полагал, что не может на ней удержаться иначе, как дав миру новый вид.

Происшествия 1811 года

Письмо Наполеона к Государю. – Ответ. – Разговор Наполеона с Чернышевым. – Продолжение спора. – Приготовления Наполеона к войне. – Разговор его с Князем Куракиным. – Ответ Государя. – Донесения Князя Куракина и Чернышева о непременном намерении Наполеона вести войну. – Австрия и Пруссия предлагают свое посредничество. – Государь не принимает оного. – Вооружение Наполеона продолжается. – Дела Турецкие.

Описанное в предыдущей главе происходило в 1810 году и Январе 1811-го. Наполеон не мог тотчас начать войны, потому что еще не совсем приготовился к ней. Для выиграния времени он притворствовал, говорил о желании сохранить мир, о дружбе к Государю. В сих уверениях и переговорах о спорных статьях прошел весь 1811 год. В каком положении были дела в начале сего года, в чем именно заключались взаимные неудовольствия обоих великих соперников, красноречивейшим изображением тому служат собственные их письма. Поводом к оным было назначение Генерала Графа Лористона послом в Петербурге, на место Герцога Виченцского, Коленкура.

Письмо Наполеона от 16 Февраля 1811 года: «Слабое состояние здоровья Герцога Виченцского заставляет меня отозвать его. Я искал между окружающими моими такого человека, назначение которого могло бы наиболее быть угодно Вашему Императорскому Величеству и способствовать к поддержанию мира и союза между нами, Я избрал Генерала Графа Лористона. Нетерпеливо желаю знать, удачен ли мой выбор.

Поручаю Чернышеву изъяснить Вашему Величеству мои чувства к Вам. Они не изменятся, хотя я не могу скрыть от себя, что Ваше Величество лишили меня Своей дружбы. Мне делают от Вашего имени возражения и всякие затруднения насчет Ольденбурга, между тем как я не отказываюсь от вознаграждения, а положение сей земли, которая всегда была центром контрабанды с Англией, налагает на меня непременный долг присоединить ее к моим владениям, для выгод моей Империи и успешного окончания предпринятой борьбы. Последний указ Вашего Величества, в существе и особенно в изложении, направлен, собственно, против Франции. B другое время Ваше Величество не приняли бы подобной меры против моей торговли, не предварив меня, и я, вероятно, был бы в состоянии предложить Вам иные средства, которые соответствовали бы Вашей главной цели и между тем не показались бы для Франции переменой системы. Так поняла это вся Европа, и в мнении Англии и Европы наш союз уже не существует. Хотя бы в душе Вашего Величества был он так же ненарушим, как в моей, тем не менее это общее мнение есть большое зло. Позвольте сказать Вам откровенно: Вы забыли пользу, которую принес Вам союз, и между тем посмотрите, что произошло с Тильзитского мира? По Тильзитскому договору, Вы должны были возвратить Турции Молдавию и Валахию; вместо того Ваше Величество присоединили сии области к Своей Империи. Валахия и Молдавия составляют третью часть Европейской Турции. Это огромное приобретение, упирая обширную Империю Вашего Величества на Дунай, совершенно обессиливает Турцию и даже, можно сказать, уничтожает Оттоманскую Империю, мою древнейшую союзницу. Вместо того чтобы настаивать в исполнении Тильзитского договора, я с величайшим бескорыстием, и единственно по дружбе к Вашему Величеству, признал присоединение к России сих прекрасных и богатых стран; но если бы я не был уверен в продолжении Вашей дружбы, то даже несколько несчастных походов не заставили бы Францию согласиться на такое отторжение областей у древнего ее союзника. В Швеции, в то время когда я возвратил сделанные мной в ее владениях завоевания, я согласился, чтобы Ваше Величество удержали за собой Финляндию, которая составляет треть Шведского Государства и для Вашего Величества столь важная провинция, что после сего соединения, можно сказать, нет уже Швеции, ибо Стокгольм теперь на аванпостах Королевства. Между тем и Швеция, несмотря на ложную политику Короля, была также одной из древних союзниц Франции.