Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 122

Числительная сила воюющих армий. – Состояние их. – Образование партизанских отрядов. – Цель действий их. – Взятие Вереи. – Набеги партизан. – Действие отряда Генерала Винценгероде. – Спасение Троицкой Лавры. – Польза партизанской войны.

При вступлении в Тарутинский лагерь в армии состояло налицо 75 565 рядовых, в том числе 15 530 ратников Московского ополчения и 7600 рекрут, следственно: старых солдат только 52 545 человека. Орудий было 216 батарейных, 294 легких и 112 конных, всего 622. Сверх того находилось при армии 28 казачьих полков, о наличном числе коих, по причине беспрестанных командировок, нельзя было иметь верных сведений [371] . У Наполеона, в Москве и окрестностях стояло более 100 000 человек, кроме корпуса Жюно, расположенного в Можайске. Утомление обеих воевавших сторон было одинаково; обе с лишком три месяца находились в беспрерывном движении, почти во всегдашнем огне. В течение сего времени не проходило ни одного дня без того, чтобы где-нибудь не гремели выстрелы, не лилась кровь. Однако же Наполеон все еще превосходил нас многочисленностью войска. Уравновесить силы свои с силами противника, укрепить состав войск и ослабить всеми способами неприятеля – таковы были намерения Князя Кутузова, когда он остановился в Тарутине, где не тревожил его Наполеон, пребывавший в совершенном бездействии на развалинах Москвы, в ожидании мира. Выгоды были очевидно на стороне Князя Кутузова. Он находился в недрах отечества, среди сограждан, готовых принесть в жертву жизнь и достояние, между тем как Наполеон был в неизмеримом удалении от источников подкреплений, среди народа, одушевленного против него святым мщением. Связь военных действий и сообщение Наполеона сделались чрезвычайно затруднительны со времени вступления его в Москву. При начале войны центр его, то есть главная армия, лично им предводимая, была близко от боковых корпусов: влево от Сен-Сира и Удино, вправо от Князя Шварценберга и Ренье. До самого Смоленска положение его было грозно, потому что он находился в непосредственной связи с боковыми корпусами и мог действовать всей громадой своих сил. Но положение дел изменилось, когда он перешел за Днепр и особенно когда занял Москву. Корпуса, оставленные на флангах и в тылу, на Двине, в Курляндии и на Волыни, были от него совершенно отделены, а путь его сообщений без меры растянут и мог быть удобно пресечен на протяжении от Смоленска до Москвы.

Желая воспользоваться столь благоприятными обстоятельствами, Князь Кутузов тотчас отрядил во все стороны партизан, с повелением переноситься с одного места на другое, нападать внезапно и действовать, то совокупно, то порознь. Отряды редко превышали 500 человек и были большей частью составлены из казачьих войск; иногда присоединяли к ним малое число регулярной кавалерии. Фельдмаршал обыкновенно предоставлял начальникам партий выбирать себе в товарищи из офицеров кого пожелают. При отправлении они получали только назначение, в какую сторону следовать и где преимущественно производить поиски. Их извещали также, какие партии будут находиться к ним ближе других, для взаимной с ними связи, или для совместного действия в случае превосходства неприятеля, или какого-нибудь важного предприятия. Главная цель состояла в нанесении возможного вреда неприятелю; больше ничего определительного не предписывалось; все прочее зависело от начальников партий: отважности их представлялось обширное поле. Полковник Князь Вадбольский, Капитан Сеславин и Поручик фон-Визин были посланы на пространство между Можайском, Москвой и Тарутином. Левее от них, между Гжатском и Вязьмой, находился, с самого Бородинского сражения, Подполковник Давыдов. Вправо от армии действовали: Полковник Князь Кудашев на Серпуховской дороге и войска Донского Полковник Ефремов на Коломенской. Таким образом составилась цепь летучих отрядов по южную сторону Москвы и проходила от Вязьмы до Бронниц, между тем как Генерал-Адъютант Винценгероде, стоя около Клина, посылал партии вправо к Звенигороду, Рузе, Гжатску, Сычевке и Зубцову, а влево к Дмитрову. Капитан Фигнер делал набеги в окрестностях Москвы, переодевался во Французский мундир и несколько раз съезжался и разговаривал с неприятелями, не быв ими узнан. Кроме всех сих партий, казачьи разъезды ходили проселками в тыл неприятельских войск, стоявших против Тарутинского лагеря. Подполковник Давыдов вызвался первый на партизанские действия в главной армии, чему поводом было следующее обстоятельство: Поручик Орлов, отправленный в Смоленск для получения сведений о пленном Генерале Тучкове, возвратясь рассказывал о беспорядках, совершавшихся в тылу Французской армии. «Она походит на Ксерксовы толпы, – прибавил Орлов, – и с сотней казаков можно нанести неприятелю много бед». Услышав слова сии, Давыдов испросил у Фельдмаршала отряд для налетов в тылу Французов и получил под свое начальство 50 гусар и 80 казаков. С ними пошел он, 25 Августа, к Юхнову и постоянно находился в окрестностях Вязьмы до прибытия туда армии в исходе Октября.

Имея в виду свободнее действовать на неприятельском пути сообщения, Князь Кутузов приказал Генерал-Майору Дорохову взять Верею, занятую и укрепленную Наполеоном после Бородинского сражения. Дорохову подчинили 5 батальонов пехоты, 4 эскадрона гусар, 2 казачьих полка, 8 орудий и партию Князя Вадбольского. 27 Сентября Дорохов пришел в Боровск, где составил несколько отрядов: одному велел расположиться в Боровске для наблюдения Каменской и Московской дорог и сообщения с армией; другому следовать на Купелицы и стать на дороге из Вереи к Москве; третьему пробираться проселками к Митяевой, между Вереей и Можайском. Целью двух последних отрядов было пресечение пути Французам, когда они будут вытеснены из Вереи, и извещение о приближающихся к ним подкреплениях. С остальными войсками Дорохов пошел из Боровска на Верею, сложил ранцы в Волченке, ночью переправился через Протву и в 4 часа утра приблизился к городу, не быв примечен неприятельским гарнизоном, состоявшим из одного батальона Вестфальцев. Ободрив войска приветствием, Дорохов приказал им спускаться в город от Калужской заставы, не стрелять, но атаковать штыками и не кричать «ура». Внезапность и быстрота имели полный успех. Неприятели были взяты врасплох; их часовые, согнанные с вала, бросились в укрепление; за ними погнались наши. Вестфальцы начали стрелять из церкви и домов, но после кратких переговоров положили оружие. Один полковник, 15 офицеров, 377 рядовых и одно знамя достались победителям. В то время показались Французы из Борисова. Дорохов послал подкрепление к отряду, стоявшему в Митяеве, но Французы, увидя, что Верея находится в руках наших, отступили. Тотчас по занятии Вереи явились к Дорохову 1000 вооруженных крестьян Вышегородской волости, предводимых соборным священником Иоанном Скобеевым. Уже во время первого своего появления около Можайска Дорохов разослал воззвание в окрестные селения. «Вооружайтесь и присоединитесь ко мне для истребления злодея Веры и Отечества, который разоряет храмы Божии, оскверняя их, опустошает селения, забирает собственность», – писал он. Священник с Вышегородцами срыл Верейские укрепления, отыскал запрятавшихся Вестфальцев и очистил собор от нечистоты, которою неприятели осквернили храм. Запасы хлеба, найденные в городе, розданы крестьянам, а военная добыча солдатам. Четверо Верейских мещан и один отставной солдат вели наши колонны на приступ. Князь Кутузов наградил их знаками отличия Военного ордена.

Взятие Вереи открыло партизанам столбовую Московскую дорогу. По ней тянулось из Смоленска в Москву и обратно большое число неприятельских обозов, парков, конвоев, больных. Французские мародеры наводняли край по обеим сторонам дороги, на пространстве 50 или 40 верст. Они состояли из беглых и отсталых, принадлежавших пехотным и конным корпусам, ходили большей частью малыми шайками, а иногда колоннами, человек в 500, предводимые офицерами и головорезами, избираемыми из среды их. Пользуясь безначалием, мародеры не знали меры насилиям. Пожары разливались по широкой черте опустошения. Устрашенные грабителями, целые волости, с остатками своего имущества, бежали от всепожирающей лавы, кочевали в лесах или находили гостеприимный кров в удаленных селениях, где жители разделяли с выходцами последний кусок хлеба. В таком виде был путь сообщений неприятельских, когда на нем появились партизаны. Они захватывали фуражиров и бродяг, нападали на отдельные команды, транспорты, даже два раза на провозимые пушки, отнимали или истребляли запасы, перехватывали курьеров, ежедневно брали сотни пленных, а отбитое оружие, по повелению Князя Кутузова, раздавали крестьянам. Неоднократно удавалось им освобождать Русских пленных, ведомых из Москвы к Смоленску, и пленные поступали на усиление партий. Часа за два или за три до рассвета поднимались партизаны на поиск. Схватив мародеров или на столбовой дороге сорвав в транспорте что по силе, обращались они на новый удар или уходили в леса. Следуя правилу, что для летучей партии выгоднейшая позиция есть беспрестанное движение, а лучшее руководство: налететь, как снег на голову, и уйти, партизаны часто переменяли свое местопребывание, стараясь не быть открытыми неприятелем и ускользнуть от команд, отряжаемых против них Французскими комендантами городов и этапов. Командовавший в Вязьме генерал разослал по своим войскам описание примет Давыдова и велел схватить его, живого или мертвого. Станы наших летучих отрядов по наружному виду похожи были на притоны разбойников или Цыганские таборы. Крестьяне с вилами, косами, топорами, французскими ружьями и пистолетами, казаки, гусары, ратники ополчений, пестрыми толпами были перемешаны с неприятелями, одетыми во все Европейские мундиры, женами их и детьми. Иные из наших пленных, после своего освобождения поступившие в партии, за неимением Русских мундиров, были одеваемы во Французские. В лагери партизанов свозили отбиваемые у Французов и награбленные ими в Москве экипажи, книги, картины, платья и всякие другие вещи. Золото и серебро ходили в таком количестве, что Донцы, главные действующие лица в летучих отрядах, променивали их на ассигнации за третью и четвертую часть цены металла. Крестьяне служили для партизан проводниками и обыкновенно содержали передовые цепи; в добычу себе присваивали они охотнее всего рогатый скот, лошадей, телеги, оружие.