Волчица и пряности. Город противостояния. Книга 2 из 2 (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 9

Когда жизнь делает поворот к худшему, дружба часто рушится. Так устроен мир. Жизнь торговцев оказывается под угрозой нередко, и потому эта суровая истина знакома им очень хорошо.

Более того, у Рейнольдса уже была неважная репутация – он вел прибыльную торговлю в бедном северном квартале и не тратил денег на то, чтобы купить себе поддержку других. Вполне предсказуемо, что, как только он остался один, ему пришлось туго.

– Ты уже должен знать многое. А у меня по-прежнему хорошие отношения с многими влиятельными людьми в городе.

Было бы лучше, если бы он сказал это, просто желая показать свой вес. Однако слова Рейнольдса были очень важны. Он ожидал, что Ив поведала Лоуренсу немало. Более того, из-за нарвала он втайне пришел к Лоуренсу поздно ночью. Лоуренс начал понимать, о чем он думает.

Он решил, что в этой суматохе вокруг нарвала Ив будет важной фигурой – по крайней мере достаточно важной, чтобы знать о нем все. И верно, совсем недавно Ив с легкостью раскрыла Лоуренсу много того, что впоследствии подтвердилось.

– Но я думаю, ты занимаешься торговлей медью, тогда почему…

Рейнольдс улыбнулся уклончивым словам Лоуренса и, почесав нос, уставился куда-то в пространство – то ли замышляя что-то, то ли просто не зная, что сказать. Лоуренс отхлебнул вина и стал ждать, когда Рейнольдс продолжит. Вскоре тот поднял голову.

– Это как в тот раз, когда ты пришел и стал расспрашивать про кости бога-волка. Я подумал, что нынешняя суматоха поможет мне снова подняться на ноги.

Он поскреб свое гладкое лицо. Улыбался он совершенно бесхитростно – весьма необычно для торговца. Лоуренс был сбит с толку… принимать слова Рейнольдса как есть было непросто. Торговый дом Джин действительно был в тяжелом положении, и Рейнольдс действительно хотел сбросить с себя ярмо северных землевладельцев.

– Я пришел сюда с крохой надежды, что смогу связаться с «волчицей реки Ром»… но, ха-ха… похоже, я лишь досаждаю тебе. Прости.

Он жалко улыбнулся, и его лицо расслабилось. Лоуренсу нечего было сказать, он мог лишь улыбнуться в ответ. Затем последовало молчание, нарушила которое в конце концов проворчавшая что-то во сне Хоро.

– Ах… так поздно уже. Еще раз прошу прощения.

Рейнольдс поднялся на ноги. Похоже было, что его поздний визит был последним средством. Он боялся, что его раскроют, и мог просить о помощи лишь кого-то, кто не живет в Кербе. Лоуренс не мог не пожалеть его мысленно.

– Нет, это я прошу прощения, что ничем не смог помочь.

– А я прошу прощения, что не смог дать достойного ответа на твои вопросы.

Они улыбнулись друг другу, чтобы чуть облегчить атмосферу; но обе улыбки сразу превратились в кривые ухмылки, и в комнате вновь повисло молчание.

Наконец они пожали друг другу руки.

– Если ты еще увидишь волчицу, передай ей, что Рейнольдс на нее в обиде.

– Хех… ладно, понял.

Лоуренс вновь улыбнулся.

– И снова прости, что побеспокоил в такой час.

Рейнольдс извинился в последний раз, уже когда Лоуренс провожал его к двери. И он ушел тяжелыми шагами – совсем не такой походкой, как сюда. Лоуренс вежливо попрощался; Рейнольдс, хмыкнув, попрощался в ответ и принялся спускаться на лестнице.

Несмотря на его связи в городе, несмотря на то, что у него в руках была вся торговля медью (одно это могло обеспечить его достатком на всю жизнь), со спины он походил на брошенную собаку. Ощущение одиночества было чуть ли не осязаемым.

Лоуренс вернулся в комнату, вздохнул и уселся обратно на стул. Отхлебнув еще вина, он начал прокручивать в голове только что завершившийся разговор. Вновь он ощутил вес сложившейся ситуации на своих плечах. Даже Рейнольдс, торговец, обладающий кое-какой властью, охотится за нарвалом. Нет, он не просто охотится… он отчаянно нуждается в нарвале.

– Что ж, пора в постель.

Пробормотав себе под нос эти слова, Лоуренс задул свечу и направился к своей кровати. Миновав кровать, где лежали Хоро и Коул, он улегся, завернулся в одеяло и вздохнул. Его зрение еще не приспособилось к темноте, поэтому открытые глаза Хоро он видел с трудом.

– Похоже, он наконец ушел.

На мгновение она словно исчезла – должно быть, посмотрела куда-то в сторону. Лоуренс закрыл глаза.

– Хорошая работа.

– Хорошо, что ты не стал говорить со мной сразу, – жизнерадостно ответила Хоро и уселась. Как Лоуренс и подозревал, Рейнольдс вернулся, чтобы подслушать, как Лоуренс велит Хоро и Коулу не раскрывать ему правды.

– Я знала, что он крепкий орешек.

Лоуренс улыбнулся в ответ.

– Значит, я сделал все верно.

– Ну… он так хорошо изображал уныние, что даже я почти купилась. Не думала, что он такой хитрый.

– У торговца в кошеле есть место и для горячего, и для холодного. Возможно, это его истинные чувства, хотя он явно перестарался.

– Торговцы бывают и довольно жизнерадостными, разве нет?

– Конечно.

Улыбка Лоуренса стала шире, и он продолжил:

– Кстати… как ты думаешь, какова его цель?

Он задал вопрос, хотя уже знал ответ, и Хоро тоже ответила мгновенно:

– Он хочет поговорить с лисой и делает все возможное, чтобы до нее добраться.

– Я так и думал…

– Тогда почему спросил?

Оттолкнувшись одной рукой, Хоро соскочила с кровати и подалась вперед с озорной улыбкой на лице. Она тоже задала вопрос, ответ на который уже знала.

– Просто так. Просто было интересно.

Хоро улыбнулась и дернула ушами; уловку Лоуренса она явно видела насквозь. Да, в кошеле у торговцев и правду есть место как для горячего, так и для холодного. Лоуренс со стоном потянулся, сцепив пальцы на затылке.

Мнением Хоро он поинтересовался, потому что нервничал, хоть и попытался спрятать это за фразой «просто интересно». Лоуренс знал, что Хоро читает его, как открытую книгу, но все-таки он был мужчиной… он не мог не попытаться хоть как-то спасти лицо.

Но Хоро от подобных вещей была просто в восторге. Она просияла и вновь уселась на кровать. Если Лоуренс сейчас потеряет самообладание, она возликует еще сильнее. У Лоуренса был лишь один способ скрыть волнение – спрятать его за любопытством. Конечно, ее когти могли разломать эту маску без малейшего труда, но разрушить общее настроение сейчас было бы слишком ужасно.

– Я спать.

С этими словами Лоуренс отвернулся от Хоро. Если он вел себя слишком глупо, его спина ощутит это прямо сейчас. Но слышал он лишь шелест хвоста.

– Спокойной ночи.

Хоро завернулась в одеяла, нарочито громко шурша. Похоже, она не желала разрывать свою игрушку в клочья. В эту секунду Лоуренс принял решение: поскольку он любит видеть Хоро счастливой, он продолжит быть ее игрушкой, достаточно прочной, чтобы Хоро наслаждалась игрой.

Лоуренс, конечно, не Хоро, но то, что произошло на следующее утро, он вполне предугадал. Случилось все сразу после того, как Хоро прикончила самый большой кусок сыра и заела ржаным хлебом (под предлогом того, что необходимо избавиться от остатков припасов, приобретенных для путешествия по реке).

Даже Коул неловко улыбался, глядя, как она пожирает хлеб; однако внезапно улыбка Хоро исчезла, сменившись серьезным выражением лица. В первое мгновение Лоуренс заподозрил, что она прикусила язык, но, к счастью, истина открылась прежде, чем он осмелился спросить.

Их почтил присутствием владелец постоялого двора, который вообще-то сейчас должен был быть внизу – подавать завтрак, провожать уходящих. Однако если бы дело этим и ограничилось, Хоро бы лишь накинула свой балахон и не стала бы подавать глазами знаки Лоуренсу. Коул открыл дверь. Владелец, как выяснилось, пришел не один.

– Доброе утро, господин Лоуренс.

Сильный, резкий, уверенный голос принадлежал аристократично одетому Киману.

– …Доброе утро.

К тому времени, как Лоуренс ответил на приветствие, владелец постоялого двора уже получил от Кимана несколько серебряных монеток и поспешил прочь. Это, возможно, было для него настоящим даром небес, однако Киман держался так, словно ничего особенного не сделал. Он явно рисовался перед Лоуренсом, хотя выглядело все вполне естественно.