Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 43

– Они к тому же засунули это в список постоянных расходов, чтобы выглядело не так подозрительно – если бы оно было в разовых расходах, то слишком бросалось бы в глаза. Их постоянные расходы – траты на балахоны и всякие вещи для монахов, строительные материалы, жалованье каменотесов, расходы на трапезы особых гостей.

С этими словами Пиаски подал Лоуренсу ту часть записей расходов монастыря, о которой говорил. Лоуренсу хватило взгляда, чтобы понять, что без тщательного рассмотрения здесь ничто не выглядит подозрительным – обыкновенная расходная книга.

– Мы, торговцы, превосходим их числом рук, числом глаз и тем, что мы вместе знаем очень многое о самых разных странах. Ключом оказалась вот эта пряность – шафран, который доставили сюда через два города.

– Каким образом?

– Потому что так вышло, что именно в то время, когда они купили этот шафран, именно в том городе его не было. Его только везли туда на корабле, а он задержался из-за шторма. Так что имперские торговцы, которые занимаются ввозом товаров, должны знать, что затеял монастырь, и воспользовались этим. Они ведь вряд ли тратят деньги, чтобы пустые ящики перевозить, – они возят дорогие штучки. Ну и это нас подтолкнуло в нужном направлении.

Стоит обнаружить одну ложь, как вся прочая ложь посыплется, как карточный домик. Стоит обнаружить, что какой-то предмет был перевезен тайно, как якобы пустые ящики найти легче легкого, и вся загадка открывается.

– А за вот этот груз они заплатили больше, чем он стоил на рынке. Кто знает – может, те ящики и впрямь были пустые; есть ведь товары, о которых даже мы все вместе ничего не знаем. Однако –

– Однако того, что вы нашли, уже достаточно, – продолжил Лоуренс, возвращая записи Пиаски. – Самое раннее, когда гонцы могут явиться, – сегодня вечером?

– Да. Ведь монастырь разослал повсюду своих монахов, значит, положение действительно отчаянное. Возможно, они даже пастухов отправили разыскивать гонцов.

Это хорошо ложилось на то, что сказал Хаскинс. Лицо Пиаски посерьезнело.

– Если тебя устраивает – начальство уже собирается на встречу.

Лоуренс кинул взгляды на стоящих по обе стороны от него Хоро и Коула. Они медленно кивнули.

– Хорошо.

– Тогда… – Пиаски оторвался от стола, на который облокачивался. – Идемте.

***

Когда они пришли на постоялый двор Альянса, Лоуренс ощутил, что там царит необычная атмосфера. Здесь все было окутано странным жаром, будто в огонь подкинули чересчур много дров. Возможно, это давал о себе знать визит монахов. Когда два надменных монаха ведут себя так бесцеремонно, всякий торговец, если только он не спит, чует запах крови, точно волк.

Здешние торговцы, должно быть, понимали, что монахи ведут себя так неприлично, потому что загнаны в угол. Все собравшиеся здесь были из тех, кто готов воспользоваться слабостью монастыря или на худой конец поглазеть на неотвратимое. Вполне естественно, что в помещении, наполненном такими людьми, было очень жарко.

Вот почему, когда Пиаски ввел Лоуренса и его спутников, все взгляды обратились на них. Вошли чужак-торговец, похожая на монахиню девушка и мальчик, напоминающий слугу; а привел их сюда, в логово здешних торговцев, и даже проводил вверх по лестнице не кто иной, как сам Пиаски. Разумеется, вопросы читались на каждом лице.

Может, эти трое что-то обнаружили? На вошедших один за другим обращались полные зависти взгляды, будто стремясь прожечь дыры в одеждах. Не то что Хоро – даже Лоуренса эти взгляды кололи. Коул – тот вообще не осмеливался поднять голову.

– Мы пришли.

Пиаски остановился перед дверью в самой середине третьего этажа. Затем молодой торговец расправил одежду и постучал.

– Прошу прощения за вторжение.

Едва они вошли, их омыли ароматы пряностей вместе с запахами молока и меда. Такой запах всегда окружает людей, которые считают, что еда не еда, если она как следует не приправлена.

Посреди комнаты стоял круглый стол, за которым сидели четверо торговцев средних лет. От них веяло чем-то таким… Лоуренс не удивился бы, окажись они владельцами крупных торговых домов. Возможно, так оно и было. Несомненно, жизнь в этом заснеженном монастыре сказалась на них. Однако то, что лишь один из них удостоил вошедших взглядом, едва ли объяснялось их усталостью.

– Я, ваш покорнейший слуга Лаго Пиаски, пришел с визитом.

– Оставь церемонии. У нас мало времени.

Эти слова произнес приземистый мужчина, волосы которого завивались возле ушей. Свои слова он подкрепил жестом, после чего его узкие глаза повернулись к Лоуренсу.

– Я слышал, ты из Ровена?

– Да.

– Хмм…

Он просто задал вопрос, на который хотел получить ответ; он не дал Лоуренсу возможности представиться. Остальные мужчины за столом сидели неподвижно, даже к напиткам своим не притрагивались.

– Позвольте нам объясниться? – промолвил Пиаски, будто противясь тяжелой атмосфере. Человек с завитыми волосами приподнял руку, давая знак начинать.

– Благодарю вас за то, что уделили нам свое драгоценное время. Сначала, пожалуйста, обратите внимание вот на эти бумаги.

Пиаски достал из-под мышки пачку пергаментов; стоявший возле стены слуга тотчас подошел, забрал их у него и положил на середину стола. Четверка лениво потянулась за бумагами, пробежала взглядами, и их глаза прищурились.

– Копии их торговых записей, э? И что с ними не так?

На этот раз говорил другой человек. Он был тощ, кожа да кости, и, казалось, всех подозревал. Он говорил таким тоном, будто уже устал от происходящего. Вокруг унылых глаз собралось множество морщинок – так много, что веки казались чешуйчатыми. Остальные трое были на вид не менее усталыми; бегло оглядев бумаги, они положили их обратно на стол.

– Мы обнаружили платеж за несуществующие ящики, а также несколько покупок товара по слишком высокой цене.

Четверо даже не переглянулись; один из них ответил Пиаски от имени всех:

– Подобные вещи трудно счесть необычными для организаций, пытающихся изыскать способы вырваться из когтей сборщиков налогов.

– Да, это так.

– Тогда что ты пытаешься доказать нам?

Пиаски под пристальным взглядом спросившего сделал короткий вдох. Пришла очередь Лоуренса.

– Мы предполагаем, что траты монастыря призваны скрыть некоторые предметы, а не доходы.

Вся четверка сосредоточила взгляды на заговорившем чужаке. Лоуренс был не вполне уверен, что наполняло эти взгляды – интерес или гнев.

– Траты?

– Именно.

Тут один из четверки перебил:

– Ты сказал, что принадлежишь к Ровену… ты сейчас говоришь от имени сэра Гольденса?

Гольденс был тем, кто управлял всей Гильдией Ровена. Существо далеко за пределами мира Лоуренса. Его круглый стол вполне мог бы посоперничать по влиятельности с тем, перед которым сейчас стоял Лоуренс.

– Нет.

– Тогда от чьего-то еще?

Взгляды четверки стали ощутимо жестче; вполне ожидаемая реакция, когда люди подозревают вмешательство чужой гильдии. Их флаг несет на себе изображение луны и щита; и никто здесь не смеет ходить под иным флагом, если только за ним не стоит его гильдия.

– Позвольте мне поправиться: я всего лишь одинокий бродячий торговец.

– Слова дешевы.

Вполне справедливо. Извинившись, Лоуренс достал с пояса маленький кинжал. Без тени колебаний извлек из ножен и вонзил себе в ладонь.

– Если мне дадут пергамент, я готов расписаться кровью.

С того момента, как бродячий торговец покидает свою гильдию, ему некуда податься. Из четверых мужчин трое отвернулись, потеряв интерес.

– Ты!

Четвертый движением подбородка подал знак стоящему у стены слуге, и тот выбежал из комнаты. Лоуренс решил, что он отправился за тряпицей, чтобы перевязать рану.

– Да, пока ты молод, надобно помнить, что уметь рисковать очень важно. Я на этот раз не обращу внимания на произнесенное тобой имя «Ровен» и окажу тебе честь, выслушав объяснение от твоего собственного имени.