Том Джоу - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 24

— Второй.

Отползаю назад, внимательно осматриваю ружье. Вроде как целое, мрачных предвестников поломки, вроде посеревшего разъема или трещины на фокусировщике, пока не видно. Энергоячейки щита скафа заполнены на восемьдесят процентов — кисло, много наловил, но иначе не получится, энергополе прикрывает весь коридор. Теперь можно привалиться к стенке и посмотреть на работу Макса. У него в руках машинка посерьезней моей, рейлган с дополнительными модулями корректировки поражающей способности.

Макс выкашивает дронов колоннами, заметно увеличивая расстояние между нами и, судя по количеству, малой кочующей ордой.

Связи в третьем кольце нет не только у нас, но и у Тора. Поэтому особо невнимательные или неудачливые, как в нашем случае, имеют все шансы встретиться с одним из объединений роботов, бродящих в секторах по непредсказуемому маршруту. Малая орда — чуть меньше сотни дронов с тактическим координатором. Большая орда может включать в себя больше тысячи единиц техники, но такие бродят рядом с дата-центром искина, далеко отсюда.

Тактика борьбы стандартная — или перебить всех дронов, или уничтожить тактика, а потом дронов. Второе эффективнее, но эта гадость забилась в самый тыл, и нам троим ее никак не достать. Координатор созывает все подвластные механизмы, растекшиеся по близлежащему сектору, к нашему коридору, но пока нашей энерговооруженности хватает для подавления прибывающих роботов.

Хорошо еще нас трое, в глазах тактика мы слабая угроза, недостаточная для радиоактивного взрыва-импульса с вызовом подкрепления и сложных маневров с повреждением стен близлежащих помещений и тактическим обходом наших позиций. Тактик — не искин и действует в рамках заложенной схемы, достаточно человеколюбивой. Если бы каждый выход в третий пояс завершался смертью, то туда бы никто не ходил вовсе. Тор же заинтересован в частых посещениях свободного пояса (не забываем о его директиве по отстрелу военнослужащих РИ).

И все же на восьмидесятом подбитом дроне скаф детектирует вспышку излучения. Сейчас другие роботы-тактики проанализируют силу и направление вспышки, определят по ним дистанцию, целесообразность своего участия и погонят подотчетные орды к нам.

— Первый, второй — вместе! — Мы с Максом вместе, и с нами сержант, додавливаем остатки.

— Уходим в технический коридор, Том, минируешь вход — и за нами, — командует сержант.

Если не прикрыть точку входа, то какая-нибудь механическая зараза попрется за нами, оглашая эфир воплями на языке железяк: «Держи гадов, они тут!»

Два часа продолжается сумасшедшая гонка по уровням. Обычно достаточно сменить этаж через шахту лифта или поплутать по техническим коммуникациям, чтобы роботы потеряли интерес и вернулись обратно к своему сектору ответственности. Но сегодня происходящее напоминает загонную охоту на трех человек. Мы уже на три уровня выше и в километре по вектору от точки начального конфликта. «Тараканов» с припасами пришлось оставить в одном из технических коллекторов.

— У меня сейчас сердце из глотки выпрыгнет. — Лицо у Макса красное, дышит тяжело.

— Вернемся — будешь бегать у меня с утра и до вечера! — Сержант держится отлично, дыхание ровное.

Тоже изображаю усталость. На станции я стараюсь не выделяться, ориентируюсь на Макса. Самая большая сложность — не поймать пулю в организм. По прибытии никаких метрик с нас не снимали — мол, еще не раз побываем в медотсеке. Мне же вновь попадаться со своим нетипичным скелетом совершенно не хочется. Умудрился же найти проблему на пустом месте! Поставил бы титан, как все, и бед не знал… Сеанс рефлексии закончен, на радаре вновь отметки вражеских дронов.

— Сто метров, двигаются целенаправленно к нам, три единицы, но окажутся за этой стеной. — Указываю на перегородку справа. — Если пойдут в обход, то еще плюс двести.

— Что у нас выше?

— Три этажа до обшивки, два обозначены как условно-целые, третий — повреждения средней тяжести.

— Два с атмосферой, но без гравитации, третий — без нихрена, — расшифровывает Федор Иванович.

— Так точно. Можно пройти по технической шахте и завалить ее чем-нибудь.

— Завалишь проход — и как потом за едой возвращаться?

— Пройти по корпусу до следующей поврежденной секции и спуститься обратно.

— Все к тому и идет. Не нравится мне это, будто нас специально на обшивку выжимают.

— Можно разделиться, — выдает идею Макс.

— Хорошо, ты остаешься и держишь оборону до последнего заряда. Я потом заведу какое-нибудь тупое, но отважное животное и назову Максом в память о тебе.

— Дроны — в сорока метрах.

— Привал окончен, пошли смотреть на звезды.

При переходе на следующий уровень пришло ощущение невесомости, словно в воду нырнул. Мы с сержантом включили магнитные захваты на подошвах, Макс отталкивался от поверхностей и пролетал мимо нас, оглашая так-сеть радостными воплями. Иваныч ворчал что-то про придурка, впавшего в детство, но безобразие прекращать не торопился. Все-таки зрелище порхающего стокилограммового обалдуя заметно снизило нервное напряжение последних часов.

Через переходный шлюз мы выбрались на последний уровень. Условный потолок этажа зиял крупными прорехами, в полу наблюдались дыры не меньшего калибра.

Первым в одно из отверстий прыгнул сержант, ловко зацепился за край искореженной бронеплиты и зафиксировался на обшивке магнитными захватами. Потом и мы с Максом прыгнули в широкие объятия сержанта.

Общим молчаливым решением устроили привал прямо на месте подъема.

— Том?

— Нет ни одной засечки, оторвались.

— Схему спуска составишь? Не сейчас; полчаса — привал.

— Тут площадь в квадратный километр — не броня, а решето. Вариантов полно. — По схеме прикидываю маршрут возвращения; в принципе все смотрится довольно оптимистично. Припасов у нас с собой хватит на сутки, за четверть этого времени боты должны успокоиться, а еще через шесть часов — «забыть» о нашем существовании.

«Мозги» роботов — блоки управления тактиков — частенько притаскивают промышляющие отряды, оттуда и берется инфа по схемам действия железяк. Тор улучшает алгоритмы поведения, но делает это не часто, люди успевают приспособиться.

— Добро.

— Товарищ сержант, разрешите угостить. — Макс тянет руку с кубиком стандартного картриджа скафа к сержанту.

— Что это?

— Наткнулся, когда разбирал модули к скафу. По стандарту — один в один питьевые, а цвет слегка отличается. Думал, бракованные, хотел выкинуть, лизнул напоследок — на вкус как коньяк.

— Тебя мама не учила не тащить в рот всякую гадость? «Думал, бракованные, но лизнул»… Где таких идиотов делают?

— Постойте, Федор Иванович. Макс, ты этот кубик к скафу не подключал?

— Дак только отсоединил, чтобы поделиться. Не одному же, да и старшему по званию первому положено…

То-то он бабочкой порхал, и лицо красное. Картриджи с водой частично используются для поддержания атмосферы внутри скафа. Макс три часа дышал коньячными парами, а это считай — минус боец. Пьяные люди неспособны в полной мере использовать функции нейросети, не говоря уже о работе с оружейным тактиком, потому на станции алкоголь очень строго запрещен. Без возможностей нейросети даже тренировочный выход завершится разгромом и трагедией. Хоть на станции можно достать спиртное, опытные бойцы и сами не пьют, и за напарниками следят. Видимо, звезд поставили перед фактом запрета, но их свита нашла выход в виде такой необычной контрабанды.

Понимающе переглядываемся с сержантом.

— Так, Максимка, включай регенератор на максимум. Включил?

— Так точно, а что я сделал-то? Я ж не пил…

— Теперь отрубай магнитные захваты. Делай, делай!

Сержант подхватывает Макса за руку и выбрасывает в космос.

— Не друг ты нам больше, Максимка. — Сержант спокойно разворачивается от вопящего Макса и машет мне рукой. — Пойдем от убогого, не забыть бы помянуть потом…

В так-сети вопли переходят в стадию истерики, Макс уже в двадцати метрах от нас.