Кодекс порядочных людей, или О способах не попасться на удочку мошенникам - де Бальзак Оноре - Страница 5

Священник видит фермера, его жену и детей; дети играют, и лица их лучатся радостью. Муж приглашает священника к столу, а после ужина просит его прочесть молитву. Священник понимает, что имеет дело с человеком неподдельно набожным; все в доме обличает зажиточность и трудолюбие хозяев.

Спустя какое-то время фермер входит в комнату гостя и в слезах падает к его ногам. Священник узнает вора, некогда им спасенного; фермер вручает ему сумму, украденную в далеком прошлом, и просит вернуть ее тем, у кого она была похищена; он признается, что безмерно счастлив принять у себя своего благодетеля. Назавтра в доме был устроен праздник, об истинной причине которого знали только муж, жена и добрый священник.

Это, конечно, не правило, а исключение. Воры всегда были и всегда будут. Они суть необходимое следствие всякого благоустроенного общества. В самом деле, во все времена богатство кружило людям голову. Люди, не задумываясь, твердят: «Нынче деньги решают все, у кого деньги, у того и сила, и власть». Осторожно, не повторяйте эти избитые фразы, если не хотите прослыть глупцом. Тот, кто корпел на школьной скамье над Ювеналом, Горацием и сочинителями всех прочих наций, должен знать, что деньги были предметом страстной любви и неустанных поисков во все времена. Если каждый ищет для себя средство разбогатеть быстро и надолго, то потому, что знает наверное: лишь только он выбьется в богачи, никто не посмеет ни в чем его упрекнуть; между тем средство это известно; имя ему воровство, а воровство есть вещь самая обыкновенная.

Торговец, выручающий стопроцентную прибыль, — вор; интендант, который кормит тридцать тысяч человек из расчета десяти сантимов в день, выписывает провиант на отсутствующих, подмешивает к муке отруби, а к свежим припасам несвежие, — вор; один сжигает завещание, другой путает счета по опеке, третий устраивает тонтину[12]: таких способов тысячи; мы о них расскажем. Истинный талант заключается в том, чтобы сообщить воровству вид операции совершенно законной: брать чужое добро нехорошо, на это способен и дурак, умный же человек устроит так, чтобы это добро само приплыло к нему в руки.

Ловкие воры приняты в свете и слывут там за людей весьма любезных. Если полиции случается поймать плута, который без затей ограбил стряпчего, такого вора отправляют на галеры; он негодяй, он разбойник. Но если в суде начинается процесс против светского человека, который присвоил деньги, причитающиеся вдове и сироте, у человека этого непременно найдется в свете множество защитников.

Суровы законы или мягки, число воров от этого не меняется; вывод этот весьма примечателен и заставляет нас сделать вывод, что язва неизлечима и единственное, что здесь можно сделать, это раскрыть публике глаза на воровские хитрости, чем мы и займемся в нашей книге.

Воры — опасный бич общества; но в то же самое время невозможно отрицать, что общественному порядку и правительству они приносят немалую пользу. Картине потребны тени — а разве общество устроено иначе? Во что превратился бы мир, будь он населен только порядочными людьми: богатеями и неженками, глупцами и умниками, простаками, хитрецами и лицемерами? Он бы напрочь лишился остроты и стал нестерпимо скучен; день, когда отпала бы нужда в замках, стал бы днем величайшего траура.

А какие огромные потери понесла бы общественная жизнь! Жандармы и магистраты, судьи и полицейские, нотариусы и стряпчие, слесаря и банкиры, судебные исполнители, тюремщики и адвокаты — все эти профессии исчезли бы, как дым. Чем же прикажете в таком случае заниматься людям? Огромное множество ремесел имеют своим источником обман, воровство и преступление! А как бы проводили время те люди, которые обожают присутствовать на судебных заседаниях, внимать речам прокуроров и адвокатов?.. Весь общественный порядок покоится на ворах, служащих ему основанием неколебимым и неотменным; их пропажа нанесла бы ущерб всем людям без исключения; жизнь без воров — все равно что комедия без Криспенов и Фигаро.

Итак, ни одно ремесло на свете не приносит такой пользы обществу, как воровское, и, если общество полагает, что именно из-за воров оно входит в большие расходы, оно заблуждается; оно само виновато в том, что умножает дорогостоящие предосторожности и увеличивает налоги.

В самом деле, жандармерия обходится в двадцать миллионов в год, министерство юстиции — в семнадцать миллионов, тюрьмы — в восемь миллионов, галеры и отправка туда — в один миллион, а на полицию тратят больше десяти миллионов.

Позволим ворам трудиться беспрепятственно, и мы тотчас выгадаем около шестидесяти миллионов, а ведь воры уж конечно не способны присвоить за год такую огромную сумму, особенно если книги, подобные нашей, разоблачат их уловки; итак, можно считать доказанным, что бюджет в большой степени держится на ворах. Их стараниями получают жалованье шестьдесят тысяч чиновников, не говоря уже обо всех тех умельцах, которые напрямую связаны с их ремеслом.

Как изобретательно воровское сословие, как богато оно коммерческими талантами! Как разнообразит оно существование государства! Оно приносит с собой и жизнь, и деньги. Если общество подобно телу, воров следует уподобить желчи, помогающей пищеварению.

Что же касается литературы, ей воры оказывают услуги еще более значительные.

Литераторы обязаны ворам очень многим, а вот способна ли пишущая братия дать своим благодетелям что-нибудь взамен — это большой вопрос. Воры действуют в бесчисленном множестве романов; на них держатся мелодрамы; именно их деятельное участие обеспечило успех «Жану Сбогару», «Двум каторжникам»[13] и проч.

Наконец, воры образуют республику с собственными законами и нравами; они не воруют друг у друга, непременно исполняют данные обещания, одним словом, среди современного общества они предстают неким подобием славных флибустьеров, чьи отвага и характер, успехи и таланты достойны всяческого восхищения.

У воров есть свой особый язык, свои командиры, своя полиция; в Лондоне, где воровское сословие организовано куда лучше, чем в Париже, у воров имеются собственные синдики[14], собственный парламент и собственные депутаты. Закончим наши рассуждения на эту тему рассказом о том, что произошло на последнем заседании воровского парламента.

Воры собрались в одном из трактиров квартала Роз-Мэри-Лейн, с тем чтобы обсудить, какой суммой следует отблагодарить судей, предложивших отменить обнародование полицейских отчетов.

Сначала председатель предложил тост за короля.

Затем один из воров произнес тост за процветание английской торговли, а другой — за судей.

После банкета председатель взял слово и, заверив, что горд принадлежать к собранию столь блистательному, многочисленному и почтенному, продолжил: «Вопрос, нас занимающий, связан с самыми сокровенными нуждами нашего ремесла». Затем оратор рассказал о том, как усовершенствовалось искусство кражи со времени его возникновения.

«Искусство это зародилось еще в древности. Ни порядочным людям, ни ворам негоже критиковать законы, защищающие собственность, но в первую очередь от этого следует воздержаться ворам; именно в подобных законах наше спасение, — воскликнул он с жаром (слушайте! слушайте!), — публика обретает благодаря им ложную уверенность в собственной безопасности, а мы — возможность заниматься своим делом. Наш единственный капитал — сноровка, а тот, кому ее недостает, заслуживает наказания; так вот, не будь на свете законов о защите собственности, все люди всегда были бы начеку и набрасывались бы без промедления на всякого вора, пойманного на месте преступления. То деяние, за которое мы нынче расплачиваемся годом тюрьмы, стоило бы нам жизни, ибо оскорбленный собственник пристрелил бы нас из пистолета; возблагодарим же судьбу за то, что мы пребываем под защитой законов и судей.

Нынешние законы составлены так, что предоставляют нам тысячу способов ускользнуть от наказания; когда бы граждане имели право защищаться сами, нам бы не поздоровилось. Благословим же законодателя, который провозгласил, что прежде чем нас покарать, надобно доказать, что мы в самом деле виновны. Законодатель этот приставил к нам почетный караул. Ни один гражданин не смеет посягнуть на нашу жизнь. А на суде, как вы знаете, довольно малости — забытого письма, ошибки писца, хитроумия адвокатов, — чтобы нас спасти.