Проклятый - Мастертон Грэхем (Грэм) - Страница 27

На мате под дверями лежала куча писем и счетов, а также уведомление, что пришли гравюры, купленные мной на прошлой неделе на аукционе у Эндикотта. Я должен буду позже зайти на почту, чтобы забрать их.

Хотя я и успел перехватить пару часов сна, но все равно чувствовал себя угнетенным и нервным. Я вообще не хотел уезжать из Грейнитхед, но я знал, что не способен на то, чтобы провести еще хоть одну ночь в собственном доме. Я был разорван на части страхом и страданием. Я боялся этого холода и этого шепота, поскольку уже знал, как подобный призрак убил миссис Саймонс, пользуясь ни чем иным, как черной магией. И я страдал, поскольку я любил Джейн, а Джейн уже не жила, и ее вид, ее голос, ее прикосновение — это было больше, чем я мог вынести.

В лавку вошла какая-то пара средних лет, оба толстые, в одинаковых коричневых «дутых» куртках и одинаковых очках со стеклами, толстыми, как бутылочное стекло. Они заморгали глазами из-за очков от вида моделей кораблей и пошептались друг с другом.

— Красиво, правда? — заговорила «она».

— Наверно, вы знаете, как они это делают? — неожиданно спросил меня «он». Он говорил с явным акцентом Нью-Джерси.

— Имею некоторое понятие, — я кивнул головой. — Они подрезают мачты, понимаете, чтобы они лежали плоско, и связывают все нитками, а когда корабль уже в бутылке, то тянут за нитки и мачты поднимаются.

— Да, — сказал я.

— Человек ежедневно чему-то учится, — заявил муж. — Сколько это стоит? Это китобойное судно?

— Эту модель выполнил кадет с корабля «Венчур» в 1871 году, — ответил я. — Две тысячи семьсот долларов.

— Не расслышал.

— Две тысячи семьсот долларов. Могу снизить до двух тысяч пятисот.

Муж онемел и вытаращил глаза на модель, которую держал в руке. Наконец он заговорил:

— Две тысячи семьсот долларов за корабль в бутылке? Я сам могу сделать то же самое за полтора доллара.

— Вот возьмите и сделайте, — посоветовал я ему. — Сейчас большой спрос на корабли в бутылках, даже современного изготовления.

— Иисусе… — простонал муж. Он поставил бутылку с такой набожностью, как будто она превратилась в Святой Грааль, и двинулся в сторону выхода, неохотно посматривая по сторонам, чтобы совсем не потерять лицо. Я знал, что прежде чем выйти, он спросит меня о цене какой-то вещи еще, скажет: «Я подумаю и приду позже», — после чего исчезнет навсегда.

— Сколько стоит этот багор? — будто телепатически услышав мои мысли, спросил он.

— Этот багор? Он взят с корабля Джона Поля Джонса. Восемьсот пятьдесят долларов. Честно говоря, исключительный образец и исключительный случай.

— Гммм! — заворчал муж. — Я должен подумать. Может, зайдем к вам после ленча.

— Крайне благодарен, — ответил я и смотрел, как они выходят. Едва они исчезли, как в лавку влетел Уолтер Бедфорд, с широкой усмешкой на лице. Он был одет в черное, одежда была на номер великовата, а плащ был непромокаем.

— Джон, должен был тебя увидеть. Сегодня утром мне звонил окружной прокурор. Они решили, что в этих обстоятельствах они не будут выставлять себя по посмешище и аннулировали обвинение в убийстве. Отсутствуют любые доказательства. А прессе же заявили, чтобы та отвязалась, что они ищут маньяка, одаренного невероятной силой. Но дело в том, что ты свободен. Ты очищен от всех обвинений.

— Надеюсь, что никакие деньги не перешли из рук в руки, — сказал я с легкой иронией.

Уолтер Бедфорд был в таком великолепном настроении, что пропустил шпильку мимо ушей и похлопал меня по спине.

— Должен тебе сказать, Джон, что этот случай довел до свербения в заднице начальника полиции. Вчера ночью он получил рапорт коронера, в котором утверждалось, что миссис Саймонс могла быть пробита цепью только единственным способом: цепь протянули через ее тело до того, как люстра была подвешена к потолку. Затем требовалось поднять это все, люстру и тело, подвесить, прикрепить винты, включить питание и так оставить. Поэтому даже если у убийцы был подъемник для поднятия люстры с телом, вся работа должна была занять у него не менее полутора часов. А убийце еще требовалось время на скрытие инструментов, от которых в доме не осталось и следа. За полтора часа до убийства ты был далеко оттуда, согласно показаниям мистера Маркхема и мистера Рида, так что твое алиби неоспоримо. Дело закрыто.

— Что ж, — сказал я. — Крайне благодарен. Лучше всего пришли мне счет.

— О, счетов нет. Ты ничего не платишь. Ведь тебе удалось вернуть Джейн.

— Уолтер, я на самом деле не считаю…

Мистер Бедфорд стиснул мое плечо и твердо посмотрел мне в глаза. От него пахло водой после бритья Джакомо, сто тридцать пять долларов бутылка.

— Джон, — сказал он мне своим самым убедительным, судебным голосом. — Знаю, что ты чувствуешь. Знаю, что ты перепуган и выведен из равновесия. Я могу также понять, что ты хотел бы оставить Джейн для себя, особенно поскольку я и Констанс обвиняли тебя в этом несчастье. Но теперь мы оба понимаем, что это была не твоя вина. Иначе Джейн не хотела бы вернуться к тебе из мира духов и принести тебе утешение. Констанс желает от всего сердца извиниться, что так плохо о тебе думала. Она глубоко огорчена. И она молит тебя, Джон, хотя она никогда никого ни о чем не просила… молит, чтобы ты позволил ей увидеть дочь, хоть на секунду. Я тоже прошу. Ты не знаешь, что она для нас значит, Джон. Когда мы потеряли Джейн, мы потеряли все, что у нас было. Мы хотим с ней только поговорить, только спросить, счастлива ли она на том свете. И только один раз, Джон. Ни о чем больше мы и не просим.

И опустил взгляд.

— Уолтер, — глухо сказал я. — Знаю, как сильно ты хочешь ее снова увидеть. Но должен предупредить, что это не та Джейн, которую ты знал. Не та Джейн, которую я знал. Она… она совершенно другая. Ради Бога, Уолтер, она же дух!

Уолтер выдвинул вперед нижнюю губу и легко покачал головой.

— Не говори этими словами, Джон. Предпочитаю, чтобы ты говорил: явление.

— Но ведь не будем же мы ссориться из-за синонима! Уолтер, ведь это дух, призрак, монстр, вампир из-за гроба.

— Знаю это, Джон. Не собираюсь ни себя, ни тебя обманывать. Дело только в одном — думаешь ли ты, что она счастлива? Думаешь ли ты, что ей там хорошо, где бы это ни было.

— Уолтер, я не знаю, где она находится.

— Но счастлива ли она? Мы только об этом хотим ее спросить. А Констанс хотела бы еще знать, нашла ли Джейн Филиппа. Знаешь, младшего брата Джейн, который умер в возрасте пяти лет.

Я просто не смог бы ответить на этот вопрос. Я почесал у себя в затылке и подумал, как отговорить Уолтера от этой затеи, чтобы его снова не оттолкнуть. Я не хотел терять щедрого опекуна. Правда, определение «щедрый» не совсем подходило к Уолтеру Бедфорду. Гораздо лучше подходило определение «умеренно скупой».

— Уолтер, я на самом деле не предполагаю, чтобы кто-то из нас мог оценить, счастлива ли она. Должен сказать, что прошлой ночью она опять появлялась и…

— Ты снова ее видел? Ты на самом деле снова ее видел?

— Уолтер, прошу тебя. Вчера ночью она появилась в моей комнате. Это было крайне удивительное переживание. Она несколько раз называла меня по имени, а потом… потом она захотела, чтобы я засадил ей…

Уолтер оцепенел и наморщил брови.

— Джон, моей дочери уже нет.

— Знаю, Уолтер, прости мне, Боже.

— Ты наверно не…

— Наверно не что, Уолтер? Наверно не засадил своей умершей жене? Ты хочешь сказать, что я некрофил? Там не было тела, Уолтер, только лицо и голос, и прикосновение. Ничего больше.

Уолтер Бедфорд казался потрясенным. Он перешел на другую сторону лавки и с минуту стоял, повернувшись ко мне спиной. Потом он взял в руки латунный телескоп и начал его растягивать и собирать, нервничая.

— Думаю, Джон, что мы все же можем узнать, счастлива она ил нет. Ведь мы же ее родители. Мы знали ее всю жизнь. Так что, возможно, что какие-то мелкие нюансы, которые не заметил ты, так как не знал ее так хорошо, как мы… какое-то ключевое слово, которое ты не распознал… Возможно, для нас все это будет иметь гораздо большее значение, чем для тебя.