Колодцы ада - Мастертон Грэхем (Грэм) - Страница 8

— Мне кажется, что только комната Оливера наполнилась водой, — сказал я. — Теперь вода вылилась, вот и все. Нет ни утечки, ни треснувшего бака, ни поврежденного бака, ни поврежденного крана — ничего.

Дэн повернулся ко мне с таким лицом, как будто он был озабоченным чем-то министром.

— Кто это сделал, в таком случае? — спросил он у меня. — И, что ближе к делу, как им это удалось? Я не представляю, как кто-нибудь мог заполнить водой комнату. Это невозможно.

— Мы еще не были в ванной, — напомнил я ему. — Может, там какая— нибудь хитрая система труб.

— Ты веришь в это не более, чем я.

Я достал сигары и предложил Дэну. Он потряс головой.

— Мне надо когда-нибудь начать рассуждать, — сообщил я ему, доставая спички. — Я решил, что можно начать прямо сейчас.

Мы открыли дверь ванной. Внутри было довольно холодно, не так, как это бывает зимним вечером; там было промозгло. Я потянул носом, и, хотя я курил сигару, меня охватила уверенность, что я почувствовал тот самый странный неприятный запах, который исходил от пробы воды, взятой в этом доме сегодня днем.

— Ты чувствуешь? — спросил я у Дэна.

Он кивнул.

— Что он тебе напоминает? — спросил я опять.

Дэн долго думал. Наконец он сказал:

— «Рыбачья пристань» в Сан-Франциско. Мой последний отпуск. Запах моллюсков, смешанный с запахом дизельного горючего.

— Мне он напоминает то же самое, — сказал я ему.

Занавеска в душе была задернута. Она была из мутного пластика, разрисованного бирюзовыми рыбками. Я посветил в душ фонарем, но там на первый взгляд никого не было. Я шагнул к душу по кафельному полу и отдернул занавеску. В ванной комнате лежало что-то, похожее на узкий шлем с выступами. Эта вещь была больше, чем шлем — на самом деле ваша голова должна была быть раза в два больше нормального размера, чтобы вы могли носить такой шлем. Но она тускло и ровно мерцала, что наводило на мысли о шлеме.

— Дэн, — сказал я осторожно. — Как ты думаешь, что это?

Он наклонился и уставился на «шлем». Посмотрев немного, он протянул руки и поднял его.

— Он легкий, — сказал он. — Что-то вроде раковины или кости. На, посмотри.

Он поднял его к свету фонаря и показал мне, что «шлем» состоял из двух половинок, как раковина мидии. Посередине половинки были скреплены каким-то чешуйчатым, но гибким материалом наподобие целлулоида. По всей окружности «целлулоид» был усеян шершавыми иголочками — короткими, жесткими и острыми.

— Это настоящее? — спросил я Дэна.

— Настоящее? Ты хочешь сказать, продукт ли это реального существа?

— Да, если тебе хочется поставить вопрос таким образом.

Дэн постучал по «шлему» и оглядел его со всех сторон.

— На вид настоящее. Похоже на панцирь какого-то довольно большого бронированного насекомого.

Я не понимал, хочется ли мне рассматривать дальше или убежать из этого дома к чертовой матери. Я смотрел на эту чешуйчатую, бугристую часть неизвестного создания, и мне казалось, что я нахожусь посреди одного из тех ночных кошмаров, которые совсем не пугают, пока не проснешься один в мрачной спальне и не услышишь шум и шорохи, которых быть не должно, и не увидишь тени, которые не могут существовать.

— Это... это насекомое? — спросил я у Дэна. — Ты хочешь сказать, часть чего-то, что бегало?

— Может быть. Может, это просто розыгрыш. Но я не думаю, что у того, кто утопил мальчика в его собственной спальне, может быть чувство юмора, как ты считаешь?

Я в ужасе уставился на панцирь.

— Ты хочешь сказать, что это мог быть панцирь омара, краба или чего-нибудь в этом роде? Ты думаешь, что говоришь?

Дэн положил чешуйчатый «шлем» обратно в ванну. «Шлем» покатался там немного туда-сюда, издавая противный скрежещущий звук, пока не занял устойчивое положение.

— По правде говоря, я даже не знаю, что и сказать, — с несчастным видом отозвался он. — Похоже на панцирь омара или какого-либо насекомого, но размер абсолютно ненормальный. По-моему, я вообще ничего не понимаю.

Снаружи капало. Я был уже достаточно заведен и не хотел оставаться в доме, обсуждая проблему нападения какого-то ужасного насекомого на Оливера.

Я сказал:

— Может, нам лучше позвонить Картеру? По крайней мере, у них есть какой-то порядок расследования такой жути. Я пасую перед вещами, которые нельзя спаять, заклепать или затянуть гаечным ключом.

Дэн провел рукой по лысой голове. В его глазах была тревога.

Он сказал:

— Все это полнейшая бессмыслица. Посмотри-ка: это панцирь или хорошая подделка под панцирь, но размер, Мейсон, совершенно жуткий размер.

— Давай позвоним Картеру, а? — повторил я. — Знаешь, как поступают в фильмах те, кто пытается сражаться с гигантскими омарами? Зовут полицию, полиция обращается в Федеральное Бюро Расследований. ФБР сбрасывает на омаров атомную бомбу. Давай так и сделаем.

— Ради Бога, хватит шуток на этот счет, — зло бросил Дэн. — В соседней комнате мертвый мальчик.

— Я не шучу, — настаивал я — Все это выводит меня из себя. Лучше убраться отсюда. Мы идем или нет?

Он задумчиво взглянул на панцирь еще раз и кивнул.

— Хорошо. Но я попрошу Картера сделать несколько фотографий.

Мы вышли из ванной и похлюпали обратно к лестнице. Замерев на мгновение и прислушавшись, мы не услышали ничего, кроме капанья. Осторожно ставя ноги на мокрый ковер, мы спустились по лестнице в гостиную. Там был телефон, и я надеялся, что его вода не испортила. Я поднял трубку. Телефон потрескивал, но гудок был.

Картер Уилкс долго не подходил к телефону. Наконец он поднял трубку и устало сказал:

— Контора шерифа. Картер Уилкс. Подождите немного, пожалуйста.

— Картер, — торопливо сказал я, — это я, Мейсон Перкинс.

— А, Мейсон. Как дела? Подожди немного, а то я занят с отчетом по делу Дентона, осталось совсем немного.

— Картер, это хуже, чем дело с мальчишкой Дентонов.

— Ты это о чем?

— Я у Бодинов на дороге 109, — сказал я. — Здесь несчастный случай или что-то вроде этого. Оливер Бодин утонул.

— Утонул? Где?

— В доме, точнее, в своей спальне.

— В спальне? — недоверчиво переспросил Картер хриплым голосом. — Ты уверен, что по дороге домой не заезжал в норвильский магазин алкогольных напитков? Ты уверен, что трезв, Мейсон?

— Картер, это правда. И есть еще кое-что, так что тебе придется приехать и посмотреть самому.

Картер убрал трубку от уха, и я услышал, как он говорил что-то приглушенным голосом одному из своих заместителей. Потом он сказал в трубку:

— Джимми и Элисон с тобой, Мейсон? Что с ними?

— Они пропали. Мы здесь уже более получаса, и никаких следов хозяев не видели.

— Хорошо, — сказал Картер. — Я сейчас приеду. Оставайся там и жди меня, и ничего не трогай, черт побери.

Он бросил трубку. Я продолжал держать трубку в руках. Я сидел, тупо уставившись на телефон, когда Дэн повернулся ко мне и спросил:

— Ну?

— Картер едет. Судя по тому, как он ездит на машине, это не должно отнять у него больше десяти минут.

— Что он сказал?

Я пожал плечами.

— Подумал, что я напился. А мне уже хочется это сделать.

— Сказал подождать?

— Давай подождем снаружи, а? От этого места у меня голова кругом идет. Представляю себе встречу с гигантской устрицей; я ведь всегда верил в привидения.

— Ты веришь в привидения? — поинтересовался Дэн, когда мы осторожно пробирались по мокрому холлу на кухню, а потом наружу.

— Конечно. А ты нет?

— Я думаю, нет. Я никогда их не видел. Моя мать, бывало, готова была клясться, что видела привидение, но я никогда не видел живое привидение, разгуливающее по дому. А ты?

— Я раньше снимал комнату на самом конце Десятой улицы, — сказал я, — и я уверен, что слышал, как кто-то шептался в моей спальне по ночам.

Дэн открыл сетку, и мы вышли на ночной морозный воздух.

— Что же они говорили? — спросил он меня.

— Не знаю. Меня учили, что подслушивать чужой разговор невежливо. Но если серьезно, это продолжалось несколько месяцев. Позднее швейцар сказал мне, что в той комнате каким-то насильником— шизофреником были убиты две девушки.