Рыцарь Империи - Буревой Андрей - Страница 77

Ибо умопомрачительно сладки оказались нежные девичьи губки… Я аж задрожал от наслаждения, а в глазах моих помутилось… Будто вдруг настала ночь… И ноги подкосились…

— Это — твой выбор… На меня не пеняй… — прошептала Кейтлин, делая шаг назад, от безвольно упавшего наземь меня, силящегося хоть слово выдавить из себя. Развернулась, и не оборачиваясь, побрела прочь. А у меня окончательно свет померк перед глазами и тело моё охватило странное оцепенение…

«Бес! — ощущая как мертвеют мои конечности, и придя от этого в неописуемое отчаяние, обратился я к рогатому. — Что со мной происходит?!»

«Ну а что ты хотел, чтоб с тобой происходило, осёл, когда лез демоницу целовать?» — удивлённо вопросил этот паршивец, явно не испытывая ко мне никакого сострадания.

«Да к ним что нельзя и прикоснуться что ли?!» — нашёл в себе силы ещё возмутиться я.

«Можно, — осклабился бес. И ржанул: — Но, зачастую только один раз! — После чего ухмыльнулся: — Вот помню, водил я как-то дружбу с одним помешанным графом-стихоплётом… С рифмой у него, правда, напряжённо было, но кое-что он сумел сочинить, призвав себе в качестве музы суккубу… — И мечтательно закатив глазки, продекламировал:

Прелестные уста их источают сладкий яд,

что, наслаждение даруя — в тоже время убивает.

А жить так хочется…

Да только невозможно, воспарив на небеса,

о смерти не забыть и поцелуй прервать!

Но, даже пожелав — не вырваться из их объятий страстных,

что обратились гибельною хваткой…

Не хватит сил…

И не попортить нежной кожи шёлк, скользит по ней клинок кинжала…

„То есть губы суккуб источают смертельный яд?“ — вычленил я самое главное из повествования нечисти.

„Ну не совсем яд… — почесав рог, ответил бес. — Это эдакий дурман сладострастия… Позволяющий суккубам одним лишь мимолётным касанием губ затуманивать разум своим жертвам. — И скорчил рожицу: — Проблема только в том, что мало кто может удовольствоваться столь малым! А в слишком больших количествах и лекарство — яд.“

„Да мы же с Кейтлин целовались всего ничего! — вознегодовал я на такую несправедливость. — А отдельные счастливчики, по слухам, по нескольку дней кряду с суккубами развлекались! Причём не довольствуясь одними лишь поцелуями!“

„Наверное они были пьяны, — пожал плечами рогатый. — Вино неплохо связывает дурман суккуб, оттягивая момент пресыщения им“.

„А вина у меня с собой и нет… — упав духом, уныло подумал я. — Да даже если и было бы — что толку, если уже не только руки-ноги отнялись, но и губы не шевелятся?..“

„Могу малость посодействовать…“ — вкрадчиво молвил рогатый и предвкушающее потёр лапки.

„В излечении от смертельного яда? — с сарказмом осведомился я. И фыркнул: — Спасибо — ты меня уже от смертельной заразы лечил! — Да так и замер, осознав, что ляпнул. А сердце сразу быстро-быстро заколотилось. — Бес! — гневно обратился я к поганцу. — Так может я и не умру в самом деле? Чуть поваляюсь так, да отойду? Если уж меня ламма ваша демоническая не взяла, то что мне какой-то дурман?“

„Ну… — заюлил бес. — Это уж как сложится… — И съехидничал: — Может помрёшь, а может и нет. Хочешь попробовать?“

„Вот гад! — обозленно подумал я. — Хорошенький выбор предложил! Прямо таки подталкивающий к необходимости принятия практически безвозмездной бесовской помощи!“

Но сразу я решил не сдаваться. Как станет совсем худо — тогда к нечисти и обращусь. А прежде надобно проверить одну идейку… Не поможет ли мне нечеловеческая ярость, в результате которой начинается частичная трансформа тела… Может Я-чудовище, лучше демоническому яду противостоит?..

Я попытался. Попытался озлиться на охватившую моё тело немощь. И это у меня легко получилось! Вообще чем дальше — тем проще с этим делом. Даже напрягаться не нужно, чтоб перейти в измененное состояние духа и тела. Всколыхнувшаяся ярость мгновенно затуманивает взор багровой пеленой, а мышцы наполняются чудовищной мощью и словно обращаются камнем…

Стряхнув с себя невесомую паутину безволия я поднялся, потянулся, широко разведя руки. И устремился к вершине горного склона. Туда, где поблескивало зеркало небольшого водоёма, кой образовался не так давно из растопленного драконьим дыханием снега и льда. А то пить так хочется, что убил бы за глоток воды…

С жадностью утолив терзающую меня жажду, я погладил заурчавший живот. Напился — и жрать так захотелось — что просто никакого спасу нет! Жаль только заловить и слопать некого… Словно попряталась вся живность… Не ветки же мне теперь глодать?!

Тут мой шарящий по окрестностям взгляд наткнулся на целую гору мяса внизу, у скал. И радостно оскалившись, я звучно хлопнул в ладони и буквально слетел с вершины отрога к еде…

„Молодая драконятина вкусная… Очень вкусная…“ — чавкая и жадно урча от удовольствия подумал я, поглощая очередной кусок мяса, с лёгкостью вырванного мощными когтистыми чешуйчатыми лапами из туши крылатого ящера.

Сожрав наверно с десяток фунтов свежины, я малость утолил свой голод. Чуть успокоился и уже сдержанней продолжил своё пиршество. Вырвал кус мяса понежней, и поедая его на ходу, занялся приготовлением изысканного лакомства — слегка обжаренной драконьей печени. Благо раскалённых камней в округе в достатке — сам на одном чуть не спёкся, едва на него присев.

Поджаренная драконья печень — это нечто! Я аж моментом проголодался вновь, едва мои ноздри уловили ароматный запах, начавший исходящий от тонких ломтиков её, разложенных повсюду на камнях! И не смог удержаться — не дождавшись полной готовности деликатеса начал лопать его!

Бес его знает, сколько я всего съел, но мне заметно полегчало. И нечеловеческая сущность, обуявшая меня, умиротворённо отступила. Ушёл багровый туман из глаз, исчезла чудовищная мощь. И чешуя с рук исчезла. Осталась лишь лёгкая усталость и сытость… И глаза отчего-то сразу начали слипаться…

— Стайни?! — вырвал меня из сладкой дрёмы чей-то громкий возглас.

И, встрепенувшись, я распахнул глаза. Отпрянул от драконьего бока, к которому прислонился, засыпая, и завертел головой, ища источник звука.

— О, вы уже добрались? — жизнерадостно поприветствовал я сгрудившихся подле меня людей.

— Но как?.. — ошеломленно вопросила стоящая впереди всех ди Мэнс. Которая явно и привела всех с месту боя с целью скорейшей разделки драконьих туш и извлечению из них ценнейших алхимических ингредиентов.

— Да обыкновенно, — безразлично пожав плечами ответил я, сразу догадавшись что так взволновало стервозную демоницу. И, дурачась, с чувственным придыханием вымолвил: — Не мог же я помереть после такого… После чего подмигнул девушке и, провоцирующе облизнувшись, подначил её: — Может, повторим?..

— Нет! — аж перекосило стремительно отшатнувшуюся от меня Кейтлин.

— Ну и зря, — с искренним расстройством вздохнул я. И подняв с ближайшего камня пару одуряюще вкусно пахнущих ломтиков драконьей печени. Один кусочек сразу сунул себе в рот, а другой предложил леди: — Отведайте тогда вот. Страсть какая вкуснотища!

— Ты, ты… Ты что наделал?! — запинаясь, выговорила потрясённо осматривающаяся по сторонам Кейтлин, поначалу безропотно приняв из моих рук угощение и даже откусив от него крохотный кусочек. — Ты же сверхценную драконью печень, на основе выжимки из которой создаются абсолютно уникальные эликсиры восстановления, способные поднять на ноги даже мёртвого, на еду перевёл! И большую часть уже даже сожрал!

Незамедлительно оглядевшись, я смущённо всхрюкнул, обнаружив разложенные повсюду на камнях и уже хорошо поджарившиеся полоски печени ящера. Не на шутку меня разобрало, похоже, с голодухи… Судя по едва ли не сотне фунтов заготовленной впрок еды… Хотя на счёт того, что я слопал большую часть драконьей печени, Кейтлин, конечно погорячилась. Ещё много осталось… Но выжимки из неё теперь и впрямь не выйдет…

— Ну, как потопали — так и полопали, — отделался я немудрёной житейской поговоркой, обезоруживающе улыбнувшись и разведя руками. Пытаясь таким образом немного устыдить испепеляющую меня возмущённым взглядом девушку, пожалевшую ма-ахонького кусочка драконьей тушки для человека помогшего ей одержать верх над злобным огнедышащим ящером.