Рыцарь Империи - Буревой Андрей - Страница 16

— Не, ничем помочь не могу. Звиняйте.

Пошёл дальше. Но, как и следовало ожидать, так просто мне уйти не дали. Пьяные люди они ж страсть какие докучливые… Резво забежали вперёд меня и заныли:

— Ну будь бы человеком, паря! Ну, займи пару серебрушек!

А один из них добавил, для вящей убедительности: –

— Мы ж не просто так, а с возвратом!

— Нет, — вновь покачал я головой.

— Да не может быть! — не поверил мне косматый, отчего-то посчитавший, что я говорю ему об отсутствии денег, а не о том что отказываюсь их давать. И кивнул на мой новенький плащ: — Эвон у тебя какая одежонка справная… Не может быть, чтоб у такого богатого тьера пары жалких серебрушек в кармане не нашлось.

— Всё равно, ничем помочь не могу, — сурово отрезал я, собираясь вновь обогнуть приставучую парочку. Не о чем тут собственно и разговаривать. Ладно просили бы пару медяков, на кувшинчик дрянного винца, единственным достоинством которого является то, что оно моментом в голову ударяет, это ещё можно понять… Но две серебрушки… Сие уже совсем другое дело. Такие деньги на дороге не валяются. И, к тому же, их определённо никто не вернёт.

— Ну хоть серебрушку дай! — вцепился мне в рукав один из пьянчуг.

А другой неожиданно бухнулся передо мной на колени и слёзно взмолился: — Да хыч медяк-другой! Страсть как надо!

Выдернув рукав из грязных лап забулдыги, я вздохнул и достал кошель. Фиг с ним — с этим медяком. Дешевле будет с ним расстаться, чем морочиться дальше с этими пропойцами.

— Спасибо, друг! — обрадованно вскричал тот, что стоял на коленях, хватая брошенную ему в руки монету. — Ты нас прямо спас!

— Ага! — поддержал его второй, счастливо улыбаясь. И предложил на радостях: — Дай я тя расцелую, благодетель ты наш!

— Вот это ну его на фиг! Обойдусь! — непроизвольно вырвалось у меня, и я оттолкнул подальше упрямо лезущего ко мне, дабы облобызать, забулдыгу.

А тот не устоял на ногах… Снег ведь днём подтаял чуть, а к вечеру подмёрз, образовав на камнях ледяную корку. Немудрено, что подвыпивший мужичок так запросто поскользнулся… Хуже то, что этот бедолага при этом ещё и упал край как неудачно… Лицом вниз.

Неслабо явно грохнулся. Аж взвыл. И неспроста. Нос себе разбил, как выяснилось едва он, побарахтавшись чуть, всё же поднялся.

— Ты это… Ты почто Брана ударил?.. — переводя то на меня, то на своего товарища мутный взгляд растерянно вопросил другой пьяница.

— Да не бил я его — он сам навернулся, — попытался я растолковать нетрезвому мужичку обстоятельства приключившегося с его приятелем несчастья.

— Как это не бил? — не поверил он, глядя на своего поднявшегося на ноги дружка, что шмыгнув носом, утёр текущую из него юшку, после чего недоумённо уставился на окровавленную ладонь. — А нос ему кто раскровенил? — И подступился ко мне: — Да я тебя ща…

Легко уклонившись от устремлённого мне куда-то в плечо кулака, а затем и от второго богатырского замаха разошедшегося пьяницы, я легонько пробил под дых попутавшему мужичку. Отчего тот, засипев, упал на колени. Впрочем, я ему тут же помог. Схватил за ворот армяка, заставил подняться и присесть несколько раз, а затем подтащил к стене дома. Где и оставил болезного посидеть — отдышаться. Но он не оценил моих потуг. Вместо того чтоб глотать целительный воздух, начал выталкивать его наружу, с сипом выговаривая: — По… Помогите!..

А второй, с разбитым носом, что до сей поры молча наблюдал за моими действиями, разинув рот, вдруг дурным голосом заорал: — Стра… Стража! Помогите! Убивают! — И попятился от меня…

— Вот придурки… — немного растерянно протянул я, дивясь про себя идиотизму римхольских пьянчуг. Легонько стукнул одного, чтоб он охолонул, а они отчего-то решили, что бить их собрались смертным боем. И это из-за сущей ерунды, не стоящей даже упоминания…

— Бран, Тарч, что здесь происходит? — неожиданно раздался позади меня чей-то строгий возглас. И, резко обернувшись, я узрел как по заказу объявившуюся на месте событий патрульную тройку римхольских стражников под предводительством седоусого десятника.

Ни один из забулдыг ничего вразумительного ответить не смог — тот, что сидел у стены, никак не мог оклематься после моего вразумляющего тычка и до сих пор сопел, силясь втянуть в себя воздух, а второй, зажимая руками разбитый нос, издал какое-то невразумительное мычание. Впрочем, ткнуть в мою сторону пальцем стоящий на ногах всё же смог.

Сообразив однако как-то, что хмурящегося десятника никак не устраивает подобный ответ, косматый пьяница оставил в покое свой нос и в меру своих сил принялся живописать произошедшее, нещадно гнусавя при этом: — Да мы… А он… И вот… — И, сокрушённо вздохнул, красноречиво развёдя руками.

— Та-ак… — многозначительно протянул десятник, переведя взгляд на меня. И сурово вопросил: — Кто таков?

— Кэрридан Стайни, из Кельма, — пожав плечами, незамедлительно представился я.

— Неместный, значит… — сощурился страж порядка. И отрывисто спросил: — А документ есть какой?

— Само собой, — ответил я и достал из внутреннего кармана куртки подорожную грамоту. Она ж у меня всегда с собой. Да и как иначе? И ежу ведь понятно, что находясь за сотни миль от родного Кельма, в случае чего, без удостоверяющего личность документа замучаешься доказывать, что ты не сказочный зверь — верблюд.

— Это хорошо что есть, это хорошо, — без особого, как мне показалось, энтузиазма отреагировал на это моё заявление десятник. Но подорожную у меня всё же взял. И отступив чуть назад, развернул бумаги, повернувшись так, чтоб свет ближайшего фонаря падал на них. Впрочем, сильно лучше видно ему от этого по моему мнению не стало. Далеко слишком до источника света.

— Так… А разрешение на ношение оружия где? — сурово вопросил старший патруля, быстро поглядев мои документы.

— В бумагах же чётко сказано, что я являюсь кавалером ордена «Страж Империи» второй степени, а, следовательно, имею право на свободное ношение длинноклинкового оружия, — указал я на недосмотр десятника явно невнимательно ознакомившегося с переданной ему подорожной.

— О как? — озадаченно нахмурился тот и вновь развернул бумаги. Долго разглядывал их, силясь разобрать написанное в них в неясном свете фонаря. Пока, наконец, ему это не надоело. И тогда он аккуратно свернул подорожную, пригладил усы, покосился на меня, и, откашлявшись негромко, обратился к оклемавшимся забулдыгам: — Ну а вы что скажете?

— Да мы ток медяшку-другую подошли спросить, — шмыгнув кровоточащим носом, с обидой произнёс косматый пьяница. — А он… — И развёл руками. — Ни за что ни про что бить нас стал…

— Понятно… — задумчиво молвил страж городского порядка. И с явным осуждением посмотрел на меня: — Почто так сразу бить? Безобидные же абсолютно люди, Бран с Тарчем…

— Да не трогал я их, — с досадой бросил я, на что десятник только хмыкнул, покосившись на изгваздавшегося в крови бородача. Выглядящего так словно его и впрямь измордовали не на шутку.

— Ладно, разберёмся, — подумав чуть, решил старший патруля. И сурово наказал, обращаясь к двум этим пьяным идиотам: — Чешите домой. В порядок себя приведите. И не смейте в таком виде по улицам шляться. — А когда Бран и Тарч, торопливо покивав, молниеносно свинтили с места происшествия, перевёл взгляд на меня и задумчиво эдак молвил. — Ну а тебя нам, похоже, придётся задержать…

— За что?! — искренне возмутился я таким поворотом дел.

— За всё хорошее, — вмешался в наш разговор один из стражников — самый молодой. Не терпелось ему видать высказаться. Оттого он не преминул язвительно подметить: — Может в твоей дерёвне драки и в порядке вещей, а у нас, в городе, за них можно до месяца исправительных работ схлопотать.

— Во-от! — надзирательно поднял вверх палец десятник, одобрительно кивнув своему подчинённому. И велел мне: — Так что давай-ка сюда своё оружье, да топай за мной.

— Да вы чего?! — растерянно воззрился я на римхольских стражников, не в силах поверить в то, что они меня из-за такой ерунды повязать решили. — Какая к демонам драка?! Один сам упал, да рожу разбил, а второй лишь поддых схлопотал для острастки, когда кулаками махать вздумал!