Последний день матриархата - Машков Владимир Георгиевич - Страница 41

– Милая старушка, – заметила Лялька. – Это Наташина бабушка?

– Нет, это наша общая бабушка.

Увидев, что Лялька ничего не поняла, я объяснил ей, что Глафира Алексеевна тренирует нашу футбольную команду и вообще заботится о нас.

– И о Наташе? – спросила Лялька.

– О Наташе больше других, – ответил я.

– Как трогательно, – протянула Лялька.

Мы с Лялькой перешли улицу и побежали к школе – уже вовсю звенел звонок.

Проводив нас, Глафира Алексеенва отправилась домой, чтобы разрабатывать план игры в четвертьфинале.

С каждой тренировкой мы играли все лучше, и все больше болельщиков собиралось, чтобы поглазеть на нас.

Однажды на тренировке появилась женщина в милицейских погонах. Я пригляделся – да это же капитанская дочка! И Саня узнал ее.

Но зачем она здесь появилась? Явно неспроста.

И Глафира Алексеевна почуяла неладное. Она время от времени поглядывала на женщину-милиционера, а потом не выдержала и объявила:

– Перерыв!

Мы с Саней бросились к капитанской дочке.

– Здравствуйте, – широко улыбнулся Саня. – Вы нас узнаете?

– А, артисты, – обрадовалась инспектор. – Вы здесь живете?

– Здесь, – подтвердил я и полюбопытствовал: – А что вас привело сюда?

– Ребята, вы знаете Глафиру Алексеевну Голубович?

– Так это же наш тренер, – я кивком головы показал на бабушку.

– Ах, вот как, – задумалась инспектор и задала новый вопрос: – И Наталью Карамышеву вы знаете?

– Знаем, – хором ответили мы.

Капитанская дочка улыбнулась и сказала:

– Мне надо поговорить с вашим тренером.

Бабушка и инспектор двинулись навстречу друг другу, встретились у самой площадки и обменялись несколькими фразами. До меня долетело:

– Кем вам приходится несовершеннолетняя Наталья Карамышева?

Что ответила бабушка, я не услышал. Глафира Алексеевна взяла капитанскую дочку под руку и повела к себе домой.

– Что случилось? – нас с Саней окружила вся команда.

– Почему Глафиру Алексеевну увела милиция? – обеспокоенно спросила Наташа.

– Все наоборот, – я вступился за истину, – бабушка пригласила милицию к себе домой.

– И потом, капитанская дочка подсуживать не будет, – Саня вступился за инспектора.

Мы сгрудились возле бабушкиных окон, чтобы в любую минутуу прийти на помощь к Глафире Алексеевне.

Возле подъезда затормозили знакомые «Жигули», и из них вышел Наташин отец.

– Наташа, ты вернулась?

Наташа подбежала к отцу и уткнулась лицом в кожаный пиджак.

– Пошли домой, – отец похлопал дочку по спине.

Наташа оглянулась на нас, на подъезд, из которого до сих пор не появлялась бабушка.

– Папа, это ты вызвал милицию?

– Ну что ты, – отец даже не вздронул.

– Папа, зачем ты обидел Глафиру Алексеевну?

Наташа в гневе была очень похожей на своего отца.

Отец приглушил голос и заговорил. Наверное, пытался оправдаться. Наташа слушала его, и губы у девочки дрожали.

А я вспомнил, как пару дней назад вместе с нами в школу шла Лялька. Может, она видела, как Наташа выходила из бабушкиного подъезда, и не преминула обо всем поведать Наташиному отцу. Вполне вероятно, что Наташин отец в бешенстве мог заявить в милицию.

А может, он и сам увидел дочку. Ведь Наташа, не таясь, жила у бабушки. Да, жить между папой и мамой невозможно. Рано или поздно все выходит наружу.

Обо всем об этом я размышлял, пока во дворе не появились бабушка и капитанская дочка. Мы их сразу взяли в тесное кольцо. Рядом со мной очутилась Наташа.

– Я очень рада была с вами познакомиться, – инспектор сердечно пожала бабушке руку. – Побольше был таких энтузиастов, и кривая правонарушений резко бы пошла вниз. А вам, ребята, желаю удачи на футбольном поле.

Про себя мы послали ее к одному не очень симпатичному герою русских сказок, а вслух стали прощаться. Значит, нашей бабушке ничего не грозит.

Когда инспектор ушла, Наташа спросила у бабушки:

– Глафира Алексеевна, это мой папа сделал?

– Наташа, сегодня ты ночуешь дома, – сказала бабушка, – а в остальном все остается по-прежнему.

– Я не пойду домой, – Наташа сжала губы.

– Я тебя прошу, Наташа, – настаивала бабушка.

– Ладно, – Наташа опустила голову.

– Вот и отлично, – Глафира Алексеевна сразу повеселела и вооружилась рупором: – А теперь продолжим тренировку.

Мы вновь собрались на площадке, и бабушка сказала:

– Я хочу показать вам удар через себя в падении. Это очень коварный для противника удар.

Глафира Алексеевна стала спиной к воротам:

– Саня, пасни, пожалуйста.

Саня мягко, щеточкой, набросил ей на ногу мяч.

Глафира Алексеевна собралась было подпрыгнуть, взлететь над площадкой, чтобы продемонстрировать удар, который принесет нам победу. Но неожиданно опустилась и распласталась на земле.

Мы ахнули и подбежали к Глафире Алексеевне. Наша тренер лежала с закрытыми глазами и не подавала признаков жизни.

– Ее надо перенести в дом, – первой пришла в себя Наташа.

– Ее ни в коем случае нельзя трогать, – Саня вспомнил, что он сын врача, и закомандовал: – Кир, вызови «скорую».

Я вскочил и пулей помчался на улицу к телефону-автомату. Дрожащей рукой набрал «03» и закричал в трубку:

– «Скорая»? Немедленно выезжайте… Человек умирает.

Я сказал адрес и побежал на площадку. Вокруг бабушки уже собралось много народу. Я протиснулся поближе.

Саня держал бабушкину руку.

– Ну что? – шепотом, словно наша тренер меня могла услышать, спросил я.

– Пульс слабого наполнения, – огорченно ответил Саня и спросил: – Вызвал?

– Ага, сказали, что мигом…

«Скорая» и вправду примчалась очень быстро. Из машины вышли рыжебородый молодой доктор и медсестра с сумкой.

Доктор велел всем отойти, и мы, волнуясь, издали наблюдали, как он слушает бабушку.

– Граждане, – попросила сестра, – помогите перенести больную.

Мы кинулись к машине, вытащили носилки. Вместе со взрослыми осторожно подняли бабушку и положили на носилки. Потом подняли носилки и понесли к машине.

Бабушка оказалась на удивление легкой, точно маленькая девочка. Она ни разу не застонала. Наверное, не хотела нас беспокоить.

Рыжебородый доктор спросил у Наташи:

– При каких обстоятельствах это произошло?

– Глафира Алексеевна собралась нам показать удар через себя в падении, – ответила Наташа. – Это очень коварный для противника удар. Она хотела подпрыгнуть, но упала и потеряла сознание.

– Что-что? – поразился рыжебородый.

До него, конечно, ничего не дошло. Где ему, молодому, широкоплечему, представить, что Глафира Алексеенва, имея больное сердце, тренировала нашу футбольную команду.

– А родственники у нее есть? – поинтересовался доктор.

– Я, – ответила Наташа. – Доктор, а что у нее?

– Сердце, – коротко бросил рыжебородый и велел: – Садитесь в машину.

«Скорая» взяла с места и стремительно покатила на улицу.

Мы в унынии слонялись по площадке. Собственно, никакой площадки у нас и не было. Посредине двора было пространство, вытоптанное нашими неутомимыми ногами. Здесь не успевала вырасти трава. Едва подсыхала земля, как мы начинали носиться по площадке.

Итак, завтра – матч. А мы осиротели. Нашего тренера отвезли в больницу. Мы бродили как неприкаянные. Что нас ждет завтра?

И тут прибежала Наташа.

– Как Глафира Алексеевна? – мы окружили Наташу.

– По дороге она пришла в себя и сразу набросилась на меня, – Наташа улыбнулась. – Как ты смела уйти с поля? Со мной ничего не случится, а завтра матч.

Нет, нашу бабушку не так просто болезни одолеть. Наша бабушка – крепкий орешек.

– Как ни призывал ее доктор не волноваться, Глафира Алексеевна успокоилась лишь тогда, когда машина остановилась, и я вышла, – рассказывала Наташа. – А сейчас, мальчики, продолжим тренировку.

Мы сразу подтянулись. Мы поняли – теперь наш тренер Наташа.

– Я хочу показать вам удар через себя в падении, – сказала Наташа. – Это очень коварный удар для противника.