Конец эпохи - Марышев Владимир Михайлович - Страница 94

Но Мак действительно был мудрым – как опытный дипломат, он не стал обострять обстановку.

– Опытов больше не будет. Я по-прежнему мало знаю о человечестве, но вы, люди, уже побывали здесь, и этот эксперимент подтвердил полученные ранее данные. Вы совсем не беззащитны и не склонны сразу отступать. У вас есть военная техника. Мне известны некоторые ее образцы, но, разумеется, далеко не все. Хватит ли ее для отражения угрозы? Пока это невозможно просчитать. Однако решение уже принято. Попробуйте справиться с проблемой сами, а я предоставлю вам всю информацию, которой располагаю.

Как бы ни дулся Родриго на Мака, он не мог не возликовать. Это уже кое-что! Наверное, следует горячо поблагодарить и счесть свою миссию успешной. Но ведь грех не попытаться выторговать у монарха дополнительные милости!

– Спасибо, – сказал он. – И всё же… как насчет реальной помощи? Пусть пассивной – какая-нибудь защита… заслон… Наверное, ты мог бы…

Однако попытка проглотить больше, чем дают, не удалась.

– Помощь действием пока невозможна по ряду причин, – отрезал Мак. – Но получить знания в нужный момент не менее важно. Владея информацией, можно избежать многих ошибок и принять верное решение. Ведь вы пока совершенно не представляете, с чем столкнулись.

– Ну чтобы совершенно… Какие-то догадки есть…

– Хорошо. – Мак снова двинулся вдоль берега, и Родриго последовал за ним: нервы у него всё еще были взвинчены, а неторопливая прогулка – одно из лучших успокоительных. – Ты изложил мне известные вам факты, а также воззрения Ольгерда Воровски. Но собственных выводов пока не делал. Я слушаю.

– Ладно, слушай. – Родриго помолчал, собираясь с мыслями. – Помнишь нашу с тобой беседу о Боге? Так вот, приходило мне в голову, что ты ошибся, и Бог всё-таки есть. Тул, конечно, на эту роль не тянет – масштаб не тот. Но он может оказаться всего лишь проявлением Всевышнего в отдельно взятой галактике. Допустим, Бог пребывает в каком-то высшем измерении, а теперь, образно говоря, провертел дырку в наш мир, и то, что представляется нам Тулом, – на самом деле только палец Господа. Но эту идею я даже не стал ни с кем обсуждать – слишком неубедительно. Почему Бог, средоточие духовного начала, не обращает никакого внимания на свои разумные творения? Неужели для него важнее мертвая материя? Да вообще смешно: Бог, который, но определению, не может ни в чем нуждаться, прилагает столько усилий, чтобы пообедать! Примитивное ублажение плоти – разве оно достойно божества? Короче, эта версия отпадает.

Родриго посмотрел на Мака. Тот кивнул:

– Ты рассуждаешь логично. Продолжай!

– Продолжаю. Если Бог ни при чем, значит, мы имеем дело с какой-то высокоразвитой цивилизацией или одиночным разумным существом. В пользу второго варианта, пожалуй, доводов побольше будет.

– Это любопытно. Почему же?

– Ну начну с того, что ни одной цивилизации мы в космосе пока что не встретили. А вот единичный разум… Один пример нам уже известен – ты, Мак! Правда, это особый случай, поэтому приведу более сильный аргумент. В точке, куда стекается энергия, нет никаких звезд. А цивилизацию, обосновавшуюся в пустоте, представить трудно. Хотя… Кто знает – может, их светило взорвалось, а они успели улизнуть, оснастив свою планету двигателем. Или построили гигантский корабль…

– Понятно, – сказал Мак. – Цивилизация, лишенная родины и вынужденная скитаться среди звезд, теоретически возможна. Учитывая размеры нашей Галактики, это, наверное, не такой уж экзотический вариант. Но можете ли вы представить себе единичное существо, причем, в отличие от меня, не созданное искусственно?

Родриго призадумался.

– Представить-то можем… Наши писатели-фантасты… в их романах кого только нет! И разумные планеты, и целые туманности…

– Именно разумные?

– Ну да…

– А ты уверен, что и на Камилле, и на Полли вы наблюдали проявления разума?

Тут Родриго, честно говоря, растерялся. Уверен ли? А разве может быть иначе?

– Но, Мак… Ведь всё говорит об этом! Такие сложные фазы – от зародышей силиконовых деревьев до Кристалла… А силовые поля? Ты можешь вообразить, что их вырабатывает безмозглая тварь? А фокусировка передатчика энергии? Чтобы обеспечить такую точность, нужен суперкомпьютер! А то, что энергия передается через гиперпространство – да и зародыши, несомненно, тоже? Если это не разум… Скажи, почему ты спросил? Просто так? Или тебе что-то известно… что-нибудь такое?

Мак остановился и повернулся к нему.

– Мне известно многое. Не всё, конечно, но почти всё, что может представлять для тебя интерес. Сядем!

Он подошел к краю обрыва и уселся, свесив ноги. Поколебавшись несколько секунд (воспоминание о падении в пропасть заставило его вздрогнуть), Родриго пристроился рядом.

Никакой пропасти, конечно, и в помине не было. Если сейчас спрыгнуть, пролетишь всего метра два – и угодишь ногами в глинистую осыпь. Потом, притормаживая, попытаешься одолеть крутой спуск на своих двоих, а если не повезет – прокатишься эти двадцать-двадцать пять метров на заднице. Ничего страшного! Зато сразу окажешься у воды – ныряй и плыви. Вот обратно взобраться потруднее будет. Впрочем, и это не проблема – вон там, справа, очень удобный участочек для подъема, в меру пологий… Черт, а ведь действительно – так бы и спрыгнул, и бросился в воду, и поплыл… А потом перевернулся бы на спинку и блаженствовал, разглядывая мечущихся над головой чаек. Красота! «Вернусь домой – обязательно искупаюсь в такой речке, – подумал Родриго. – Первым делом! А пока приходится сидеть на виртуальном берегу и обсуждать с виртуальным мужиком планы спасения этой самой реки, а вместе с ней – всей Земли… Кому еще совсем недавно могла прийти в голову такая чудовищная фантазия? Но вселенский ужас уже подобрался, уже протянул руки, готовясь схватить за горло…»

– Продолжим, – сказал Мак. – Ты убежден в том, что Тул разумен. А разумное существо – это такое, с которым при наличии серьезных аргументов можно договориться о чем угодно. Согласен?

Родриго ответил не раздумывая:

– Нет. Конечно, нет. Если бы всё было так просто… те же фантасты много высказывались по этому поводу. Наверняка существует разум, который мы постичь не в состоянии. У нас мыслительный процесс построен на одной основе, у кого-то она может быть совершенно другой. И тогда контакт невозможен. Как, например… – Он хотел сказать «с плазменниками», но вовремя прикусил язык. Не стоило напоминать Маку о непростых взаимоотношениях людей с его «предками».

– К какой же разновидности ты отнесешь Тула? – спросил Мак. – Возможен с ним контакт в принципе или любые попытки заранее обречены на провал?

Родриго разглядывал чаек. «Глупые создания, – подумал он. – Но по-своему счастливые. Набили брюхо рыбой – и больше ничего не надо, голова не болит от проклятых вопросов».

– Мне хочется верить, что Тул нас заметит, и мы в конце концов найдем общий язык. Если же нет… Тогда остается только сила против силы – кто кого сломит…

– Ясно, – сказал Мак. – Что ж, сейчас ты поймешь… – Он не закончил фразу, хотя Родриго мог поклясться, что должно было последовать: «…всю меру своего заблуждения». – Приготовься: я открываю гиперпространственный канал.

Что значит «приготовься»? Родриго вопросительно посмотрел на Мака. Тот сидел, идеально, как по струнке, выпрямив спину, уперев ладони в землю и неподвижно глядя перед собой. Казалось, он готовится услышать великое откровение, способное изменить судьбу мира. Родриго принял ту же позу и, наметив над кромкой леса воображаемую точку, уставился в нее.

Глава 20

СВИДАНИЕ С ТУЛОМ

Метаморфозы не заставили себя жать. Прежде всего куда-то исчезло солнце. Было – и нет. Однако небо не затянулось черной пеленой – оно лишь стало постепенно меркнуть, как осветительная панель, в которой иссякает заряд. Родриго не утерпел и огляделся. Вот это да! Во-первых, Мак тоже исчез, словно не мог обходиться без солнца. Во-вторых, и справа, и слева берег стал круто загибаться вверх. Наконец Родриго оказался внутри исполинской черной трубы. Затем неведомая сила приподняла его, мягко подтолкнула, а дальше он уже полетел сам – всё быстрее и быстрее, рассекая уплотнившийся, обжигающий воздух. Но вот и воздух исчез, а вслед за этим Родриго лишился тела, превратился в мыслящую частицу – слепую и глухую, не ощущающую ничего. Вдруг кто-то сжалился – и даровал ей зрение.