Конец эпохи - Марышев Владимир Михайлович - Страница 11

Родриго бесцельно прошелся вдоль столов и вдруг за одним из них, где игра не шла, увидел Хальберга.

Развалившись на стуле, тот снисходительно поучал притихшего Ренато:

– Тебе, Птенчик, надо быть пошустрее. И держать нашу марку, иначе грош тебе цена. Одно дело, когда над тобой, скажем, Йожеф потешается. Это – свой. Ты ему просто сморозь в ответ что-нибудь посмешней. Хорошую шутку сразу оценят. А вот то, что позволяешь к себе ермолаевским цепляться, уже плохо. Не болеешь ты за честь своей группы. Ну ладно – Дайсон, со Шкафом не очень-то поспоришь. А если, например, Одран или Рингс? Им-то уж спускать никак нельзя. Главное, не бойся. Если заварушка начнется – поддержим, всегда рядом окажется кто-нибудь из наших парней. Понял?

Ренато молчал. Ему сейчас, по-видимому, больше всего на свете хотелось отвязаться от Йорна, но он не мог набраться решимости просто взять и уйти. По правде говоря, представить итальянца участником заварушки можно было с большим трудом. Безусловно, понимал это и Хальберг, но уж так ему хотелось кого-нибудь поучать!

«А я ведь так и не наказал его, – подумал Родриго. – Надо было сразу что-нибудь придумать, а сейчас и желания никакого нет. Вообще-то, Хальберг – не самый злостный нарушитель в группе, Диас почище его будет. Ну сдали нервы в лесу, с кем не бывает? Только что это он повадился нашего несмышленыша обрабатывать? Лепит под себя?»

– Джентари, – негромко произнес Родриго. Ренато вскочил.

– Ты не собираешься сходить в физзал, потренироваться? Что-то я тебя давно там не видел.

Ренато даже не пытался скрыть, как он обрадовался возможности улизнуть.

– Есть, командир!

Хальберг посмотрел на Родриго исподлобья, но ничего не сказал. Да и что он, в сущности, мог сказать?

– Ребята, посмотрите, кто к нам пожаловал! – заорал вдруг кто-то из угла «развлекалки». – «Скорпиончики», черт меня подери!

Голос принадлежал Кену Дайсону, обладателю самой луженой глотки на Базе. Десантники, предвкушая развлечение, зашевелились. Кен поднялся и не спеша направился к неисправному автомату «Подводная охота» – его фантоматор отказал четверть часа назад. Сейчас панель автомата была открыта, и в разноцветной неразберихе микроблоков копались двое «уников». Орудуя сразу несколькими манипуляторами, киберы действительно напоминали каких-то членистоногих, так что «скорпиончиками» звездная братия прозвала их довольно метко.

– Трудитесь, твари? Выслуживаетесь? – Кен отстегнул от пояса желтую коробочку универсального командного пульта. – Ну сейчас вы у меня покрутитесь! – Он потыкал пальцем в несколько кнопок, и «уник» под одиннадцатым номером, опустив манипуляторы, застыл, как по стойке «смирно».

С помощью пульта можно было управлять любым вспомогательным механизмом малой и средней степени сложности. Для этого следовало выставить на табло номер кибера и свой личный код.

– Ну-ка, потанцуй для начала, – сказал Кен. – Да не так! На башке!

«Уник» перевернулся вверх платформой и, опираясь на манипуляторы, стал неуклюже крутиться на месте. Десантники покатывались со смеху.

– Глядите, какой способный! Ладно, достаточно. – Дайсон вынул из нагрудного кармана люмограф. – А теперь проверим твою грамотность. Диктую!

Кибер перевернулся обратно, взял манипулятором тонкую коричневую палочку и стал писать прямо на полу: «Я – безмозглая жестянка. Ума у меня хватает лишь на то, чтобы безупречно выполнять приказания великого десантника Кена Дайсона. Если же я сейчас хотя бы одну запятую поставлю неправильно, пусть строгий, но справедливый Кен покарает меня и собственными руками разберет на запчасти. А кроме того, я…» Дальше следовала длинная цепочка замысловатых ругательств. Робот, пишущий непристойности, – что может быть смешнее? «Развлекалка» дрожала от хохота.

– Написал? Чудненько. Теперь перечитай всё это и хорошо запомни, кто ты есть. Запомнил? Всё, можешь стереть.

Кен наморщил лоб. У него явно не хватало фантазии, чтобы придумать новое, более изощренное издевательство. Наконец, он сдался:

– Фред, хочешь покуражиться? Переведи «скорпиончика» на свой код. Мне что-то надоело.

Подобные сцены Родриго приходилось наблюдать на каждом шагу. Глумиться над киберами считалось у десантников правилом хорошего тона, и даже роботехники, с помощью тонких манипуляций возвращая к жизни своих подопечных, нередко крыли их последними словами – просто так, в силу привычки. Да и на Земле хозяева не очень-то жаловали своих механических слуг. Хотя со времени Реконкисты прошло уже больше ста лет, ненависть людей к роботам не затухала. Могло показаться, что она шла из глубины веков, закрепившись на молекулярном уровне, проникнув в гены. Человечество никак не могло забыть своего унижения и страха…

Это не поддавалось разумному объяснению. Роботы были совсем не те, из-за которых пришлось начинать Реконкисту, они не умели оскорбляться и с тупой покорностью выполняли самые нелепые команды. Но люди так давно страдали ксенофобией, что привыкли всё новые и новые ее приступы воспринимать как норму.

Еще совсем недавно, по историческим меркам, во многих уголках планеты считалось возможным и даже более того – необходимым уничтожать инородцев и иноверцев. Сейчас это казалось немыслимым, и всё же следовало признать: инстинкты, унаследованные людьми от их волосатых предков, более живучи, чем думалось поначалу.

Для самого Родриго машины всегда были только машинами, так что выходки подчиненных зачастую вызывали у него раздражение. Но покушаться на традиции, даже учитывая, что многие из них – сущее наказание для командиров, выходило себе дороже. «Белых ворон» в десанте не любили: сначала над такими периодически подтрунивали, а затем, невзирая на чин, уже откровенно вытирали о них ноги. Хочешь, чтобы люди, с которыми годами вынужден вариться в одном котле, тебя уважали и слушались, – никому не потакай, но и не стремись навязать каждому свои представления о чем бы то ни было, давай группе определенную степень свободы!

– Что, Кен, – сказал, подходя, Ермолаев, – ты опять в своей роли? Потешаешься над жестянками? – Он усмехнулся. – А ведь из-за таких, как они… ну конечно, не совсем таких… и создали Силы безопасности. Они, можно сказать, помогли тебе найти место в жизни. Ну кем бы ты был без СБ? Вкалывал бы сейчас на каком-нибудь занюханном океанском заводике по производству белков из водорослей. Или занялся бы животноводством, выращивал коров в две тонны весом – тех самых, которые и подняться не могут, всю жизнь на боку лежат.

– Ну уж нет, командир, – ответил Дайсон, – плохо меня знаете. Во-первых, космос всё равно никто не закроет, и я всегда нашел бы себе здесь работенку, пусть даже на стареньком звездном грузовичке. А во-вторых… Да всё равно бы СБ появились – не под тем, так под другим соусом. Не дураки наверху сидели, должны были понимать, что без таких крепких ребят нас любая зараза голыми руками возьмет. Верно я говорю? – обратился он к столпившимся вокруг десантникам. Послышался одобрительный гул.

«Какая скука, – подумал Родриго, выходя в коридор. – И это называется «развлекалка»! Нет, лучше убить остаток вечера в компании Ивана. Он должен быть словоохотлив, ведь сегодня мы, несмотря ни на что, поймали много любопытных тварей. Я, конечно, в биологии ничего не понимаю, но даже просто смотреть на Ивана, когда он распинается о своих зверюшках, – это зрелище!»

Однако Ольшанцева в своей комнате не было. Очевидно, он засиделся в лаборатории, что, по правде говоря, с ним случалось нечасто. «Наверняка наткнулся на какой-то совершенно необыкновенный экземпляр, – решил Родриго. – А может, пытается изучить то, что осталось от существа в контейнере. Завтра меня наверняка ждет увлекательный рассказ». А пока ему ничего больше не оставалось, как отправиться к себе. Он вошел в комнату и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. По стенам плыли непрерывно меняющиеся узоры. Вечерняя гамма: голубовато-серые и лиловые тона с разводами темного золота. Родриго полежал минуты две, бездумно разглядывая игру световых пятен, и тут вспомнил, что, находясь на Оливии, еще ни разу не слушал музыку. Он блаженно потянулся, предвкушая очередную встречу с нестареющей четверкой «Галилеевых лун», затем вскочил с кровати и подошел к столу. Выдвинув ящик, где хранились записи, Родриго стал перебирать бессистемно разложенные по гнездам «таблетки» фонокристаллов. Но «Лун» здесь не было. «Вот голова! – вспомнил он. – Я же всё, что не вошло в гнезда, ссыпал в коробку. Она должна быть дальше, у задней стенки».