Страсть ей к лицу - Басби Ширли - Страница 14

Да, и тут замешана Джулиана...

Иисусе! Сегодня он набросился на нее, как голодный волк на ягненка, и едва не овладел ею прямо на обшарпанном столе в чертовой лачуге!

Даже сейчас, через несколько часов после случившегося, Ашера поражала и возмущала собственная реакция на эту женщину. А ведь она была почти сестрой! Он же был готов взять ее словно шлюху из портового кабака!

Они росли вместе. Вспоминая дни беззаботного детства, Ашер качал головой. Сколько раз Джулиана ябедничала взрослым на него и братьев, и у него руки чесались надрать ей уши. В те годы он смотрел на неё как на одну из самых несносных особ женского пола, которых имел несчастье знать. Но втайне он питал к ней симпатию и нечто вроде братской любви.

Однако все изменилось в мгновение ока, и теперь вряд ли он станет думать о Джулиане как о сестре.

Суровая действительность заключалась в том, что он хотел ее самым примитивным образом, как мужчина хочет женщину. Но он ее хотел больше, чем любую другую женщину.

Спешившись во дворе Фокс-Холлоу, Ашер все еще думал о Джулиане и страстной сцене в лесной лачуге. Себя он оправдывал только тем, что вот уже несколько месяцев у него никого не было. Но его занимала реакция Джулианы на столь откровенный натиск. Почему она не сопротивлялась? Не дала ему по физиономии? Та Джулиана, которую он знал, так и поступила бы!

Ашер усмехнулся. Да она бы спуску ему не дала! А потом бы прочитала нотацию о недопустимости его действий!

Не потрудившись зажечь свечу, он поднялся к себе, разделся и лег в постель. Заложил руки за голову, уставился в темноту, по-прежнему воскрешая в памяти минуты, проведенные в лесной лачуге. Приятно сознавать, что Джулиана не оттолкнула его, но в чем причина? Говорит ли такое поведение о готовности женщины вести подобную игру с любым мужчиной? Или… или ее великодушие предназначалось ему одному?

Хотелось бы думать именно так...

Вспоминая об их жарких поцелуях, Ашер продолжал удивляться тому, что подруга детства выказала такой пыл. Кто бы мог заподозрить, что за чопорной физиономией скрывается столь страстное создание? Более того, сумеет ли он вновь выманить из укрытия это чувственное существо?

Его улыбка стала шире. О да, скорее всего это ему удастся.

Наверное, было бы приятно заснуть с мыслями о Джулиане. Однако Ашер постарался отрешиться от раздумий о поразительном парадоксе в лице абсолютно респектабельной миссис Грили и сосредоточиться на других событиях нынешней ночи.

Пока очевидно одно: у Ормсби свой шпион в Керквуде. Но зачем? У маркиза на руках все козыри. Письма Талии. Боится ли он, что, несмотря на угрозу скандала, девчонка смело отбросит осторожность и все равно попытается сбежать с Касуэллом?

Ашер нахмурился и решил рассмотреть другой вариант. Сегодняшняя встреча братьев не имела ничего общего с Ормсби или Талией.

Нет, такого просто не может быть. Какова цель шпионов? Нет, за всем этим стоит Ормсби. И похоже, что, заручившись помощью старшего конюха, он не слишком точно определил, какого рода информацию ждал от конюха Керквудов.

Ашер не сомневался, что старший конюх доложит маркизу о полуночной вылазке Джулианы и это, несомненно, возбудит любопытство Ормсби. Но других последствий, по-видимому, ожидать не стоит.

Джулиану, разумеется, он предупредит о шпионе. Но публично разоблачать его не будет. Достаточно установить, кто это. Не имеет смысла извещать Ормсби о том, что его шпион провалился. Маркиз всего-навсего заменит его другим, а разыскать этого другого будет нелегко. Но, узнав имя конюха, они помешают ему шпионить дальше. И если необходимо, скормят Ормсби ложную информацию.

Кража писем не представляла особой трудности. Обычная задача. Он выполнял и потруднее!

Ашер на секунду позволил себе поразвлечься мыслями о том, каким образом получить достойную и — о! — такую приятную плату от Джулианы за все свои усилия. Разумеется, не деньгами...

Он широко зевнул. Сегодня все равно ничего не решить, а до рассвета осталось совсем немного.

Он снова зевнул. Утром нужно первым делом поехать к бабушке и предупредить, что днем она должна навестить бедную малышку Талию Керквуд.

Его сердце забилось сильнее.

И завтра он увидит восхитительно правильную миссис Грили!

Джулиане не спалось. Впервые с тех пор, как она перебралась в отцовский дом, чтобы помочь вывезти Талию в свет, ей не хотелось здесь оставаться. В конце концов, у нее есть свой очаровательный домик, не слишком далеко отсюда, и сегодня она ужасно тосковала по знакомой обстановке и уюту. И дело не в том, что в Керквуде неуютно. Просто это не ее дом.

После сегодняшней встречи с Ашером нервы были натянуты до предела. Отчаянно хотелось пройти по теплым комнатам, обставленным ею самой, обрести душевное равновесие.

С той минуты как Ормсби нанес визит отцу и открылось существование легкомысленных, глупых писем Талии, жизнь совершенно вышла из-под контроля. А Джулиана жаждала упорядоченности. Потому что до сих пор упорядоченность была основой ее жизни. Она была послушной дочерью, во всем покорявшейся мягкому правлению отца, и никогда не выступала против эдиктов общества, что давало ей полную уверенность в своем будущем. Когда речь зашла о браке, ей в голову не пришло отказать мужчине, которого выбрал для нее отец. Ей и в голову не пришло не выходить замуж. Замужество — то, чего ожидали от молодой леди ее класса, а альтернативы ее не привлекали. Итак, незадолго до своего двадцать первого дня рождения она вышла замуж за очень славного, респектабельного мужчину со скромным состоянием.

Джулиана не впервые задалась вопросом: действительно ли она любила Уильяма Грили? Она не питала к нему неприязни, и он был довольно приятным человеком, но... Она не любила его. Хоть и питала к нему искреннюю симпатию, наслаждалась его обществом и была вполне довольна супружеской жизнью. Сменила власть отца на власть мужа и без жалоб приспособилась к новым обстоятельствам. Замужество дало ей немного больше свободы: жена не скована такими ограничениями, как незамужняя девушка. Но она и в мыслях не имела пуститься во все тяжкие.

Она прекрасно устроилась в гемпширском поместье свекра и стала мечтать о детях. Наверное, ее желание исполнилось бы, не умри муж от воспаления легких за месяц до третьей годовщины их свадьбы.

Овдоветь в двадцать четыре года... Это стало для нее страшным ударом. Весь мир рухнул. Впервые Джулиане не на кого было опереться, и на несколько месяцев она потеряла цель, дрейфуя по жизни, как корабль без штурвала. Конечно, отец и свекор давали ей советы относительно того, что ей следует делать и где жить, и она вежливо выслушивала их, хотя в душе понимала, что они не могут заставить ее последовать этим советам.

Свекор и свекровь хотели, чтобы Джулиана продолжала жить в доме, который делила с их сыном. Но она все больше скучала по своим местам. Одинокая, тоскующая по мужу, она жаждала оказаться рядом с сестрой. Мечтала вернуться в Кент. Средств, полученных от мужа, было более чем достаточно, и как-то утром она проснулась с бодрящим сознанием того, что может делать все, что пожелает. Поэтому без особого сожаления распрощалась с родней мужа и вернулась в Керквуд.

Отец, предполагавший, что Джулиана будет жить с ними, изумился, узнав, что дочь хочет купить очаровательное маленькое поместье, почти в пяти милях от Керквуда. Он протестовал, считая, что она должна стать Талии кем-то вроде матери и вести домашнее хозяйство, сняв это бремя с его плеч. Тогда он мог бы вновь засесть за свой книги, но она, удивив его и себя, отказалась и вскоре приобрела Роузвейл —двухэтажный дом, выстроенный из дерева и кирпича, с тремя сотнями акров плодородной земли.

Игнорируя тех, кто полагал, что она слишком молода и хороша собой, чтобы жить самостоятельно, Джулиана стала превращать Роузвейл в свой дом. Конечно, чтобы не дать пищу болтливым языкам, она перевезла туда милую старую няню, миссис Риверс. Этого было достаточно, чтобы удовлетворить отца, и поскольку миссис Риверс была благоразумной и жизнерадостной леди, безмерно благодарной за возможность жить в покое И комфорте, то старалась ни на что не обращать внимания и ничем не возражать Джулиане, так что обе женщины были весьма довольны такой ситуацией. Маленький штат слуг, состоявший из кухарки, экономки, горничной, садовника и конюха, старался, чтобы все шло гладко, и Джулиана с наслаждением погрузилась в безмятежную, спокойную жизнь. Она была всем довольна и ничего больше не желала. Отец и сестра жили поблизости. У нее свой дом, собственное состояние. И она может управлять собственной жизнью, не прося ни у кого помощи или совета.