В погоне за призраком, или Испанское наследство - Марвел Питер - Страница 10

На вид мужчине можно было дать лет тридцать, он был худощавого телосложения, но с хорошо развитой мускулатурой. На лице его, покрытом бронзовым загаром, выделялся крупный нос с горбинкой, отчего в профиль он напоминал хищную птицу. Был он черноволос, и мокрые волосы его были туго стянуты на затылке в косичку. С удивлением Харт отметил, что мочка его правого уха была проткнута, как если бы незнакомец носил серьгу. Широкие сильные плечи и безупречный рельеф груди выдавали в нем опытного фехтовальщика, тело украшало несколько глубоких шрамов. На шее его, на шнуре, сплетенном из черных волос, болтался оловянный крестик с дюйм величиной, необычной квадратной формы, с лучами, расширявшимися от центра. Уильям уже видел такие кресты раньше, на кладбище в Корнуэлле. Они были выточены из камня и почти раскрошились под действием мха и непогоды.

Вскоре Уильям услышал брань капитана, ругающего матросов за безделье. Он обнаружил, что доктор незаметно исчез, а он в одиночестве остался рядом с тяжело дышавшим мужчиной. На висках и лбу его выступил пот, грудь тяжело вздымалась, из горла рвался хрип.

Уильям сходил к себе, взял подушку, платок и флягу с водой и вернулся обратно. До самого обеда он просидел рядом с незнакомцем, вытирая ему пот и освежая губы и лицо водой.

Вдруг мужчина громко застонал, почти закричал, замотал головой, словно отгоняя от себя какое-то страшное видение.

– Ведьма, белая ведьма, – прохрипел он.

Харт приподнял ему голову, ощутив, каким жаром от нее веет, и влил ему в рот немного воды. Мужчина с жадностью выпил ее и открыл глаза.

– Это она во всем виновата, – произнес он. – Эта проклятая ведьма. Она стала морской ведьмой, понимаешь?

– Конечно, конечно, понимаю, – пробормотал в ответ Харт и аккуратно подправил свою подушку под головой незнакомца. – Вам надо спать. Я вскоре загляну еще, а пока спите. Вы здесь в безопасности.

За обедом Харт ни словом не обмолвился о бреде незнакомца и вообще не стал поддерживать разговор на эту тему, хотя его так и распирало любопытство.

Ближе к ночи незнакомец пришел в себя и попытался подняться. Харт услышал грохот и, поспешив в соседнюю каюту, застал незнакомца лежащим на полу – точь-в-точь как и он сам в начале плавания. Харт помог ему подняться и уложил обратно на койку, заботливо прикрыв одеялом.

– Поскольку нас некому представить, позвольте мне назвать себя самому, – вдруг просипел незнакомец и закашлялся. – Меня зовут Фрэнсис, сэр Фрэнсис Кроуфорд. Я должен поблагодарить вас за ваше участие.

– Уильям Харт, эсквайр, сэр. Я рад, что мне удалось хоть в чем-то помочь вам. Слава богу, что наш корабль не лег на другой галс и нам удалось спасти вас.

– Путяки, – просипел сэр Фрэнсис и зашелся в новом приступе кашля. – Похоже, моя глотка здорово пересохла. Нет ли у вас чего-нибудь пользительного для нее, например рома или виски...

Харт улыбнулся.

– У меня есть немного джина, я везу его аж из Англии. Сейчас принесу.

Харт был искренне рад, что сэр Фрэнсис пришел в себя. Ему отчего-то сразу понравился этот странный человек с черными глазами, в которых таились искры безумия. Было в нем что-то авантюрное, то самое, ради чего Уильям сбежал из дома. И в нем совсем не была заметна торговая жилка, от которой Уильям уже малость подустал, общаясь со своими спутниками.

Уильям вытащил из своего сундучка серебряный стаканчик и небольшую бутыль, тщательно обернутую в тряпицу, затем быстро вернулся в каюту сэра Фрэнсиса и плотно запер за собой дверь.

– Видите ли, сэр Фрэнсис, несмотря на то что по уставу наш капитан должен выдавать матросам каждый день полпинты рома на человека, сэр Джон Ивлин совсем не выносит пьющих людей. И у меня всего один стакан.

– А кто любит пьющих, когда сам не пьет? – Кроуфорд поскреб подбородок с отросшей щетиной. – Но стакан – это здорово, я не брезглив. И можете звать меня просто Фрэнсис, тем более мы с вами уже пьем из одной посудины.

Они по очереди выпили и с интересом уставились друг на друга. Уильям Харт, не будучи матросом, пил джин, кажется, второй раз в своей жизни. Первый раз был не совсем удачен.

Кроуфорд же опрокинул в себя огненную влагу с легкостью пьяницы, и лишь в глазах его заплескалось еще больше странных огней.

В общем, бутылку они прикончили за час, громким шепотом обсудили свинячью голландскую лохань, которая еле тащилась по соленой луже, и так же шепотом со слов сэра Фрэнсиса затянули пиратскую песню:

– Знаете, Фрэнсис, я всегда мечтал найти сокровища!

– Как, и вы тоже? Какое совпадение... Жаль, что я утерял свой кошелек, а то бы я добавил...

Уильям не очень понял сэра Фрэнсиса и продолжал:

– Именно для этого я и отправился в плавание! Ведь если человек пожелает чего-нибудь по-настоящему, он этого непременно достигнет!

Фрэнсис поднял на юношу покрасневшие глаза, в которых промелькнуло какое-то странное выражение.

– Вопрос в том, юноша, что мы решительно не знаем, чего желает наше сердце на самом деле. А Провидение отвечает только на истинный зов. Иногда думаешь, что хочешь счастья, а оказывается, что руки у тебя по локти в крови.

– Но что дурного в том, что ты хочешь разбогатеть? Разве плохо мечтать о богатстве? Разве невозможно найти сокровища индейцев, зарытые пиратами?

Кроуфорд пристально взглянул Харту в глаза, словно пытаясь разглядеть, нет ли в словах юноши какого-то второго смысла. Но, ничего не увидев в них, кроме горячего вопроса, прошептал:

– А вам не приходило в голову, мой пылкий друг, что праведного богатства не бывает? Что все золото под небесами принадлежит дьяволу и он вряд ли поделится им с теми, кто не послужит ему хоть немного?

– А вы верите в дьявола?

– Я видел, как он ловит людей!

Горячась, Кроуфорд возвысил голос:

– Я видел десятки погибших кораблей и тысячи утонувших людей, которых с жадностью пожирали акулы. Я видел разбросанные по морскому дну золотые слитки и распахнутые сундуки с золотом и бесценными камнями, я видел, как люди, будучи не в силах вырвать у океана его добычу, сходили с ума и тонули, сжимая в руках золото, я видел... О, Уильям, Фортуна никогда ничего не делает даром.

Кроуфорд откинулся на подушку и закрыл, глаза. Его загорелая кожа посерела, на висках снова выступил пот.

– Сэр, вам плохо?

– Прости, мой друг, пожалуй, на сегодня мне хватит. Жаль, что со мной нет моего кошелька, – снова повторил он.

– Если вы о том кожаном мешочке, который нашли на вас, то он у капитана.

– Да? – внезапно оживился Кроуфорд. – Так это прекрасно. Вы поистине приносите с собой удачу, Уильям. Ну, идите, идите, вам тоже надо лечь. Кажется, мы оба перебрали сегодня.

Пошатываясь, Харт добрался до своей койки и рухнул на нее, не снимая камзола и башмаков. В голове его призывно распахнутые пасти сундуков превращались в акульи, мертвецы сжимали в костлявых пальцах жемчужные ожерелья, и над всем этим властвовал хриплый шепот Кроуфорда:

– Ставьте парус, ставьте парус!

На третий день, благодаря то ли пощечинам доктора, то ли рому Харта, то ли улыбкам зачастившей к больному камеристки, незнакомец вполне оправился, поднялся с койки и, будучи переодет в столь же любезно предоставленное тем же Хансеном платье, явился перед обществом весьма интересным мужчиной с прекрасными манерами и даже с намеками на несомненный аристократизм.

– Да, дорогой Якоб, если бы человек мог предвидеть свое будущее, вы, несомненно, захватили бы с пяток лишних костюмов, – заметил Абрабанель вполголоса, впервые увидев незнакомца на палубе после того, как его вытащили из воды.

Кроуфорд, как и Харт, щеголял по палубе, демонстрируя свои собственные тронутые кое-где сединой волосы, но эта деталь почему-то лишь подчеркивала великолепную манеру держаться и необычайную уверенность, сквозившую в жестах и словах этого странного человека.