Старая Контра - Марушкин Павел Олегович - Страница 40

– И как, покрыл?

– Только-только, – покачал головой гориллоид, благоразумно промолчав о том, что «только-только» в данном случае означает «раз эдак в двести больше». – Впрочем, в качестве утешения могу подсказать тебе один хороший способ подзаработать, причём немало.

– Ну, и какой же? Надеюсь, не разгуливать в костюме цыплёнка рядом с гнусной забегаловкой? Я выдержал один день этой пытки – после чего поклялся, что обязательно поставлю самому себе памятник с надписью «За самообладание»!

– Нет, красоваться во всяких экзотических одёжках тебе не придётся… Всё гораздо проще: если даже твой дневник пользуется такой популярностью, то представь себе, что будет, когда ты напишешь мемуары!

– Мемуары?! – Ёкарный Глаз нахмурился было, а потом глубоко задумался, пощипывая себя за выпяченную губу.

Джихад пихнула ногой Кактуса и в ответ на недоуменный взгляд каюкера указала ему глазами на ковёр. Кактус глянул – и обомлел. Рядом с ногой Фраком-брасса валялось несколько купюр, упавших со стола, – друзья в спешке не заметили их. Стараясь действовать как можно более незаметно, Кактус сбросил тапку, вытянул ногу и осторожно накрыл ею деньги, после чего медленно стал подтягивать их к себе. Фракомбрасс слегка изменил положение и забросил ногу на ногу; теперь его левая ладонь едва не касалась ступни Кактуса. Каюкер замер.

– Гм… Так ты думаешь, я смогу срубить на этом деньжат?

– Ещё как! – с энтузиазмом воскликнул Громила. – Масс-медиа – это великая сила, Изенгрим! Ты только представь себе: права на издание, процент с каждой проданной книжки, права на экранизацию, театральные спектакли и радиопостановки, фирменные футболки с твоим портретом на фоне «Тяжёлой Думы»… Это золотое дно! Я ведь уже говорил: ты фактически всю жизнь работал на то, чтобы создать себе имя. Так пускай теперь оно поработает на тебя!

– Это… – По лицу пирата видно было, что такая мысль ещё не приходила ему в голову, и сейчас он мучительно размышлял, пораженный её новизной. – А что? Пожалуй, и в самом деле есть резон…

– Ну разумеется, есть!

Стараясь не дышать, Кактус миллиметр за миллиметром двигал деньги к себе.

– Тебе, безусловно, понадобится хороший литературный агент. А у меня, так уж вышло, есть кое-какие связи в этом мире, и я мог бы оказать помощь – за чисто символическую плату…

– Так и сделаем, чтоб меня перекособочило! – рявкнул Фракомбрасс, широко ухмыльнулся и хлопнул ладонью по столу. – Только теперь денежки будут идти мне!

Кактус подгрёб под себя купюры и смог наконец перевести дух. Громила и Ёкарный Глаз обменялись торжественным рукопожатием, после чего пират залпом осушил бокал шампанского, с наслаждением утёр губы, рыгнул и стал прощаться.

– Ну ты ловкач, Гро! – восхищённо покачала головой Джихад, когда дверь за Ёкарным Глазом закрылась и друзья извлекли из-под дивана мешок с деньгами, чтобы продолжить столь внезапно прерванное занятие. – Пять минут – и он из возмущённой фурии превратился в кроткую овечку! Никогда не видела, чтобы с таким честным лицом пудрили мозги!

– Это ещё что! – подмигнул ей Громила. – Видела бы ты, как я в покер играю!

Невиданный по силе шторм бушевал три дня. Ураганные ветры отнесли авизо далеко на юг – так далеко, что воздух стал заметно теплее. Теперь уже не снег и град обрушивались на маленькое судёнышко, а секущие, словно розги, потоки ливня. «Знаешь, жизнь у меня была долгой, и повидать пришлось всякого, – признался Инноту Воблин, – но такого неистовства стихий я не то, что не видел – даже представить себе не мог подобного! Ты в курсе вообще-то, что нашу скорлупку по всем законам вероятности должно было буквально разнести вдребезги? Пройти через это – всё равно, что оказаться в воронке какого-нибудь торнадо!»

– Да, нас здорово потрепало!

«Потрепало – немножко не то слово, приятель; ещё чуть-чуть – и всем здесь настал бы каюк, и Хлю, и прочим… Даже наша с тобой участь была под большим вопросом».

– Ну, штормяга потихоньку выдыхается, так ведь?

«Верно; но опасность ещё не миновала… Вчера, пока ты гонял чаи с Кумарозо, мы извели почти весь пластырь, герметизируя разошедшиеся швы!»

– Старина, мне ведь нужно когда-то отдыхать… – заметил Иннот.

«Я же не в укор говорю…»

– Что ты всё время бормочешь? – послышалось за спиной каюкера.

Иннот обернулся. Это был Прохонзол Эжитюжи, один из беглецов, пришедший сменить его у штурвала.

– Молюсь Гиба Дэдэ, голодному духу дорог и перекрёстков! – нашёлся каюкер. – Слушай, там пожрать готово?

– Ага…

Собственно говоря, стоять у штурвала особой необходимости не было: ветер всё время дул в одну и ту же сторону, причём в нужном направлении; но Иннот мудро рассудил, что если не занять чем-нибудь два десятка здоровенных лбов, они найдут себе занятие сами, причём последствия этого могут быть самыми плачевными. Вчера уже случилась драка: вернувшись после починки баллона, Хуц обнаружил, что Тымпая с парой дружков в его отсутствие проникли на камбуз. Наказание последовало незамедлительно: уставшие и донельзя возмущённые трудяги от души излупили негодяев; Инноту в конце концов пришлось вмешаться, и только это спасло провинившихся от тяжких увечий. Чамэ Тымпая, впрочем, не оценил проявленного великодушия и смотрел на каюкера волком, видя в нём корень всех своих бед и несчастий.

Хлюпик по-прежнему не приходил в себя. Иннот реквизировал найденный на камбузе мешочек вяленого мяса и варил для друга бульон; ничего лучше он придумать не мог. «Эх, обкурить бы его табачком – глядишь, и очнулся бы парень!»

На третий день в разрывах облаков показались горы. Глядя на величественные, сглаженные ветром и временем каменные складки, каюкер задумался – а где же, собственно, они сейчас находятся? По словам Гэбваро Цытвы-Олвы, горная цепь располагалась на юге; а за ней… о, за ней расстилалась Земля Призраков; так именовали северяне неведомый край, почти постоянно скрытый густыми туманами. «Странные это места, мон, – задумчиво говорил Цытва-Олва. – Из наших там мало кто побывал, а назад вернулось ещё меньше». Туман – это хорошо, размышлял каюкер; это нам на руку, особенно если погоня всё ещё продолжается. Так или иначе, но приземляться время от времени всё равно придётся: запасы продовольствия тают прямо-таки с фантастической быстротой, да и свежей водой запастись не мешало бы. Пока что они собирали дождевую – благо, ливень хлестал не переставая.

На рассвете пятого дня пути шторм стал утихать. Потоки воды, бичевавшие дирижабль, превратились в отдельные капли, а потом и вовсе стали мелкой моросью. Изменился и ветер; авизо стало всё больше сносить на запад. Сол Кумарозо, снизошедший до того, чтобы отстоять очередную вахту (интересно, знаешь ли, самому поглядеть, куда это тебя занесло), разбудил Иннота. Тот немедленно приказал выдвинуть мачты и поднять уцелевшие паруса; на этот раз спешить было некуда, но большая часть работы снова легла на его плечи – беглецы по-прежнему путались в снастях.

– Так! С сегодняшнего дня начинаем учения, – объявил каюкер. – Хватит спать и дуться в карты, я собираюсь сколотить из вас настоящую команду!

– Не могу я по мачтам ползать… По верёвкам этим поганым… Я высоты боюсь, мон… – захныкал Цуйка Осияч, пронырливый малый неопределённого возраста. – У меня голова кружиться начинает…

– Не колышет, – отрезал Иннот. – Работать будут все.

– А кто тебя главным назначал?! Каюкер прищурился.

– Тымпая… Как ты меня достал! Тебя уже отметелили один раз, да, видно, мало…

– Погоди, мон… У нас так дела не делаются, – неожиданно вмешался Хуц. – Спору нет, ты из нас самый опытный по части дирижаблей. Но сперва не худо бы решить, куда нам лететь дальше…

– А чего тут решать? – удивился Иннот. – И так всё ясно: надо добраться до Вавилона. Куда же ещё? Или кто-нибудь шибко хочет вернуться назад?

– Э, мон! А ты хоть знаешь, где это?