Старая Контра - Марушкин Павел Олегович - Страница 12

Пыха медленно, будто во сне, перевёл взгляд на зажатую под мышкой Книгу. За спиной его бесшумно возник Ххай. Дубинка ещё раз взметнулась в воздух; паренёк присоединился к своим товарищам.

– Дело сделано, – произнёс кипадачи.

– Уходим.

– С-с-та-аять!!!

В нескольких метрах от воинов внезапно вспыхнули дьявольским жёлто-зелёным светом два глаза. Старая ведьма Перегнида нарочито неторопливо шагнула в полосу лунного света, кривя в ухмылке сизые губы.

– Ка-а мне, мои пёсики! Ка-а-а мне!!!

Хадзме с ужасом чувствовал, что его тело, вопреки собственной воле, медленно пригибает к земле.

Спустя несколько дней после своего проникновения в башню, ранним утром, каюкер выбрался на обзорную площадку Малого Радиуса. Согласно неписаной традиции, метеорологи низших степеней посвящения старались здесь не появляться без особой надобности.

Восход солнца был великолепен. Вершины далёких гор постепенно розовели, словно раскаляющиеся крицы железа в кузнечном горне. Синяя мгла отступала на запад; длинные извилистые тени змеями уползали в каньоны, втягивались в трещины и складки горных отрогов. Иннот глубоко вдохнул обжигающе-холодный, как ключевая вода, воздух и задрал голову. Дневной огонь загорелся на верхушке шпиля, помедлил немного и потёк вниз, высвечивая стальную паутину тросов и креплений. Двери раздвинулись. Высокая худая фигура ступила на площадку и остановилась рядом с каюкером, опершись о поручень.

– Каждое утро я встречаю здесь рассвет, – разомкнул губы иерофант. – Нет более величественного зрелища, чем рождение нового дня.

– Да, очень красиво, – согласился Иннот и снова посмотрел на шпиль. – Скажи, а это правда, что вон в той круглой штуке адепты проходят посвящение в корифеи?

– Правда, – старец улыбнулся. – А почему ты спрашиваешь?

– Интересно же! У вас вообще куча всего интересного – взять хотя бы библиотеку.

– Ты любишь получать знания?

– Конечно.

– Ты попал сюда отнюдь не случайно; хотя сам, возможно, думаешь по-другому. Здесь место тем, кто ценит великие истины превыше мимолётных соблазнов мира.

– Я, вообще-то, не сказал, что ценю их выше всего…

– А что же в таком случае является главным для тебя?

Иннот долго молчал.

– Жизнь, – наконец вымолвил он. – Просто жизнь.

– Но ради чего?

Каюкер кивнул на край площадки.

– Ради всего этого. Не знаю, Верховный, как ещё сказать…

– Ты стремишься к деянию, – вздохнул иерофант. – Такие, как ты, подобны сухому куску дерева – они дают пищу огню жизни, но сгорают в нём без остатка. Я другой. Я живу далеко не первую сотню лет – да-да, не удивляйся… Мы не постигли тайны бессмертия, но преуспели в продлении жизни. Иногда я кажусь себе камнем на вершине неприступной скалы. Я оброс мхом, я наблюдаю круговорот жизни и смерти, творящийся внизу, а ветра этого мира лишь полируют мою поверхность. Это иллюзия, конечно; даже горы умирают с течением времени. Но мне жаль подобных тебе: не каждый горит столь чистым и светлым пламенем.

– Гм… Спасибо на добром слове, конечно… А что, если я не кусок дерева, как ты выразился, а например, фитиль в плошке масла? Что, если я свечу, но не сгораю?

– Такое возможно лишь в пустых мечтах, юноша, – старец огладил бороду, – а то, что творится в башне, – явь, хотя вряд ли живущие внизу поверили бы во всё, что здесь происходит.

– А как сюда попали остальные? Знаешь, они показались мне настоящими фанатиками этой вашей башни… – тут Иннот прикусил язык.

– Они и есть фанатики, фанатики знания, – кивнул иерофант. – Так же, как и я. Редко, иногда раз в несколько поколений, в лесном племени рождается мальчик, которому мало того, о чём мечтают его сверстники. Он жаждет познавать сокровенные тайны мироздания, осушать моря и сводить звёзды с небес; жажда эта не исчезает с годами, а всё больше и больше мучает его. Её не утолят ни Лес, ни Вавилон, и тогда шаман племени рассказывает ему легенду о башне высоко в горах.

– Именно мальчик? А если тягу к познанию проявит девочка?

– Девочка?! – изумился иерофант. – Что за вздорная мысль! Как можно научить чему-то… девочку!!! – Он возмущённо пожал плечами.

– И он идёт сюда? А что-нибудь более весомое шаман ему даёт – ну, компас там, карту… А то ведь и заблудиться немудрено!

– Если такова его судьба, он найдёт путь.

– И вы научите его сводить звёзды с небес? – каю-кер саркастически приподнял бровь.

– Нет. Мы научим его не делать этого. Мечты вообще редко воплощаются, и никогда так, как этого хочется. Но понять сие можно, лишь проведя в башне долгие годы.

– А я вот припёрся без протекции, хотя, как ты говоришь, и очутился здесь не случайно…

– Да, твой путь необычен; я и подумать не мог, что кто-то сумеет забраться по наружной стене. Страх высоты присущ всем, за исключением птиц; но человек – не птица.

– Ну, это как сказать… – ухмыльнулся Иннот. – Что, если мой предок-тотем был белкой-летягой? Ладно, давай вернёмся к началу нашей беседы. Мне действительно всё здесь жутко интересно, но я должен исполнить долг. Надо отправляться в путь, Верховный.

– Зажила ли твоя голова?

– Давно уже! – Иннот откинул со лба волосы. Иерофант удивлённо изогнул бровь.

– На диво быстро…

– Кстати, не объяснишь, как это ты меня? – полюбопытствовал каюкер.

– Искусство сверхзвукового щелбана. – Старик многозначительно поднял вверх палец. – Секретный удар метеорологов. Тренированный адепт может одним щелбаном уложить прекрасно вооруженного и превосходно обученного врага.

– Ты хочешь сказать, что просто влепил мне щелбан?!! – завопил Иннот.

– Просто? Хо-хо! Этому мастерству учатся долгие годы! Сначала тренируют мощь и силу пальцев, потом – ежедневно по нескольку часов в день учатся наносить щелбан, оттачивая быстроту движения, сперва на мягкой поверхности, потом на твёрдой. И лишь когда ты сможешь одним щелчком разбить бутылку или расколоть толстую сосновую доску…

– Мне попросту дали щелчка! Поверить не могу!

– Не понимаю, что тебя так смущает, – пожал плечами иерофант. – Речь сейчас не об этом. Я не стану тебя задерживать, если ты решишь уйти; однако знай, что пытаться перевалить через Туманный хребет в одиночку равносильно самоубийству. Мы, разумеется, укажем тебе торные тропы, но я хотел бы знать – для чего тебе так надо на север? Ты сказал, что идёшь выручать из беды друга…

Иннот глубоко вздохнул и принялся рассказывать. Под конец он извлёк из-под пончо заколдованную медную монетку и положил на ладонь. Стрелка лениво развернулась, указывая в сторону гор.

Воцарилось молчание. Внезапно иерофант отступил на шаг и отвесил изумлённому каюкеру глубокий поклон.

– Ты и впрямь редкий человек, чужеземец! Знай же: то, что ты намереваешься свершить, сродни великому Посвящению, кое прошли все корифеи… Ибо исполнить задуманное не в человеческих силах.

– Ну почему же? – пожал плечами Иннот. – Если взяться за дело с умом…

– Никому ещё на моей памяти не удавалось вырваться из когтей живых мертвецов и великих некромантов севера! Воистину тобою движет то же высокое безумие Духа, что и нами!

– Знаешь, Верховный, я не большой знаток метафизики и вообще – парень конкретный. Так что сориентируюсь на месте, ну а там видно будет. Кстати о торных тропах: я видел любопытную штуковину в той комнате, где ты меня вырубил. Что-то вроде объёмной карты. Я потом спрашивал Абаку, но он не знает, о чём речь, а сам я её не нашел.

– Конечно, он не знает: прозелитам и неофитам нечего делать в климатологической!

– А мне можно глянуть? Старец пошевелил бровями.

– Полагаю, что да. Открою тебе секрет: это всего лишь макет, хотя и необычайно подробный. Он служит для моделирования некоторых процессов, но отнюдь не для их инициации.

– А как вы управляете погодой? Бормотология?

– Да, но не только. Высоко в горах расположены тайные устройства и древние механизмы, которые могут вызывать те или иные изменения в окружающем мире… Это всё, что я могу сказать непосвящённому. Если ты когда-нибудь захочешь узнать больше, возвращайся сюда и вступи в наше братство.